— Их отпустили.
Полковник молчал, пытаясь сосредоточиться. Наконец выдавил из себя:
— Даже так…
— Вечером подъехал глава фирмы, в которой они числятся, Раух, и привез разрешения на все помповики и «Магнумы». Подозрительно новенькие разрешения, хотя и подписанные прошлым годом. «Макаровых» почему-то вообще не запротоколировано, они и физически исчезли.
— А «наезд» на завод?!
— Плигин забрал свое заявление. Сказал, что произошло недоразумение и что он не имеет к подозреваемым никаких претензий… Еще бы он их теперь имел! Но знаешь, Константиныч, мужик подавлен, запуган. Не злись на него… А в отношении Виниченко… Ну, ты сам знаешь, освидетельствование не выявило никаких телесных повреждений… Мы попытались отыскать свидетелей того, как Лену вели к джипам, но ни одного не нашли! Хотя ведь они были!.. В результате доказательств похищения человека, насильственных действий в отношении Виниченко вроде как бы и нет…
Лагно, глубоко вдохнув воздух, закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти. Медленно выдохнул. К чему злиться, негодовать, стучать кулаком по столу?.. Все правильно. Для нынешних времен это — норма. И все права — там, на той стороне закона. Потому что там деньги, ключ к правам. Это у него, несчастного эфэсбэшника с офлаж-кованными возможностями, смехотворной зарплатой, нет никаких прав. Так же, как и у Валеры Кулика. Одно лишь есть у него, Игоря Лагно, в настоящий момент — разгадка смерти Олега Виниченко…
— Ладно… Ладно, старик, — тихо сказал в трубку Игорь Константинович. — Честно говоря, я ожидал чего-то подобного. Спасибо, что позвонил.
Первый замнач Южнороссийского областного управления ФСБ Петр Петрович Сазан, прикрыв за собой дверь и очутившись в кабинете губернатора, сразу ощутил грозовую атмосферу.
На фоне стенных панелей красного дерева, над которыми висел портрет российского президента, глаза Владимира Никифоровича Волосюка сверкали под рыжим чубом особенно зловеще.
Губернатор окинул Петра Петровича взглядом с ног до головы и процедил сквозь зубы:
— Садитесь!
Это обращение на «вы» добавило Сазану отрицательных эмоций. Он почувствовал, как взмокли лоб и спина, несмотря на то, что в кабинете работал очень приличный «эркондишн». Петр Петрович опустился на стул напротив хозяина кабинета, боясь поднять глаза.
— Почему вы не проконтролировали его!
Вопрос Волосюка прозвучал глухо, но Сазан явственно почувствовал высочайшую степень раздражения областного главы.
— Почему допустили его вмешательство в дела человека, так много сделавшего для развития бизнеса в Южно-российске?
Петр Петрович молчал. Он знал, что стартовые вопросы губернатора не исчерпаны. Нужно дождаться их окончания и потом попытаться сказать что-то членораздельное в свое оправдание.
— Я для чего поручил именно вам исполнять обязанности начальника управления в отсутствие госпитализированного Нестеренко?
Сазан продолжал отмалчиваться, хотя слова Волосюка хлестанули по ушам откровенным пренебрежением к установленному порядку управления органами ФСБ: назначать временно исполняющих обязанности руководителей региональных управлений может, согласно законодательству, только директор Службы.
— Мы же с вами договаривались, что Лагно будет находиться под пристальным вниманием. Вас что, устраивают его настроения, которые он перед личным составом не особенно-то и скрывает? Вас устраивает заноза в теле областных реформ?..
Пауза затянулась. Сазан понял, что ему предоставлена возможность ответить.
— Видите ли, Владимир Никифорович, — кашлянув, начал он. — Настроениями он в последнее время не разбрасывается. Есть другие вещи, которые меня настораживают. Помните, группа Лагно брала вычисленных ею «взрывников» рейсового ЛИАЗа? Тогда возникла перестрелка, в ходе которой все трое террористов были убиты. Мой парнишка из отдела собственной безопасности, Володя Самаев, тщательно занимался этим делом и пришел к выводу, что этих кавказцев можно было взять бескровно. В крайнем случае — обойтись несколькими ранеными с обеих сторон. Лагно утверждает обратное. Я же верю Самаеву, хотя прокуратура признала правомерность действий группы Лагно… И все бы ничего, да вот в том самом автобусе сгорели жена и сын полковника. Это вынуждает меня смотреть на происшедшее под соответствующим углом зрения…
И второе. Есть у Лагно специальный телефонный аппарат с записывающим устройством. Ну, ему как начальнику антитеррористического отдела такой действительно необходим. Володя Самаев подключился к этому аппарату, так что как только полковник нажимает клавишу записи, она автоматом идет и в отделе собственной безопасности. Так вот, чуть более двух недель назад ему позвонил некий Ларик, рассказал, что в Жемчужном принимают какие-то особые заказы на убийство.
— Да-а? — глаза губернатора выражали неподдельный интерес.
— М-м… словом, он, Лагно, мне об этом звонке почему-то не доложил. Правда, и не предпринял никаких явных действий. Одна деталь: Ларик дал понять полковнику, чтобы тот был осторожен в Управлении…
— Вот как? — Волосюк хмыкнул. — Ну и «органы» пошли!..
Он покачал головой.
— Прямо не тайная служба, а дырявое решето какое-то!.. Это еще один минус вам, Петр Петрович!
Сазан порадовался тому, что губернатор назвал его по имени: похоже, гроза проходила стороной.
— Согласен, согласен, Владимир Никифорович! — он покорно склонил голову. — Мы постараемся докопаться до источников утечки. Видите ли, этот Ларик — бывший уголовник, так что есть шанс вычислить его через увэдэшные информсистемы… А по поводу штурма дачи Рауха — уж не взыщите! Лагно имел формальные основания так реагировать на… скажем так, недобровольный отъезд этой работницы «Спецкабеля» с охранниками Альфреда Рейнгольдовича. Это уж они явно переборщили! И тем дали повод Лагно провести «операцию по освобождению заложницы». Это уж потом все было сглажено. Но что там в дальнейших замыслах Игоря Константиновича — мне, как говорится, неведомо…
— То-то и оно! — Волосюк поднял вверх указательный палец. — Кто поручится, что он не будет портить нам с вами кровь?.. Вы, уважаемый Петр Петрович, надеюсь, не забыли, чем обязаны Рауху?
Сазан вспомнил выложенный цветным кафелем бассейн на своей даче, недавно купленный и оформленный не на него самого, разумеется, а на его тещу, новенький «Ниссан». Отрицательно покачал головой.
— Отсюда вывод. Тебе надо иметь официальный повод как минимум отстранить Лагно от оперативной работы. Как максимум — уволить за нарушение прав человека, превышение служебных полномочий, несоблюдение должностных инструкций… Это ты уж сам придумай.
— Как же найти такой предлог? — поднял брови Сазан, окончательно успокоившись: губернатор перешел-таки на привычное «ты».
— Предлог я тебе сделаю! — хмыкнул Волосюк. — А как — уж не твоя печаль. Только ты потом не оплошай.
— Как можно, Владимир Никифорович! — подобострастно улыбнулся Сазан.
Он открыл «кейс», достал бутылку с надписью «Смирнофф» на бело-красной этикетке.
— Суну в морозильник, Владимир Никифорович? Конец дня… Можем себе позволить?
— Ох, шельмец! — губернатор впервые за весь вечер широко улыбнулся. — Давай, валяй! И посмотри там закуску. Светлана сегодня прикупила… Да, вот еще что!
Волосюк, поднявшись, открыл дверцу встроенного в стену несгораемого шкафа. Взяв оттуда пачку стодолларовых банкнот, отсчитал десять, протянул Петру Петровичу.
— На-ка, подкинь своему Самаеву! Преданность нашему делу должна иногда «подогреваться», верно?
— Полностью с вами согласен, Владимир Никифорович! — улыбнулся генерал Сазан, пряча деньги в «кейс».
ПО СЛЕДУ «БАКАЛАВРА»
Ладу, а точнее Ладу Евгеньевну Еркину, Лунников ни дома, ни на работе не застал. Ее коллеги по оздоровительному центру «Светлая аура» посочувствовали «молодому и красивому журналисту», но помочь информацией о том, где же, будучи в отпуске, отдыхает Бркина, не смогли.
«Или не захотели… — подумал Дмитрий. — Что, в общем, правильно. Судя по тому, что она пользуется большим вниманием. Еще бы: отдыхает человек от этого внимания где-нибудь в тихом месте, и тут на тебе! — журналюга подваливает. Ответьте, мол, дорогая Лада Евгеньевна, на несколько вопросов, а то о вас черт-те что говорят… А сказать бы им, целителям этим, кто я и зачем мне нужна Лада на самом деле — быстренько шепнули бы адресок! Но — конспирация и еще раз конспирация. Это главное. Пшеницын зря пугать бы не стал…»
Лунников сидел на рабочем месте в родном четырнадцатом корпусе Кремля и просматривал списки журналистского пула для освещения очередного президентского мероприятия, когда ему позвонил Игорь Калинов.
— Старик, есть сюжет, который может тебя заинтересовать! — воодушевленно начал он. — Саша Горлов, мой корреспондент, выискивая по отделениям милиции сообщения о необычных преступлениях, наткнулся на информацию об одном заявителе. Менты, правда, утверждают, что у него «не все дома», но они к неординарному непривычны, так что для них все, что выходит, так сказать, за рамки — это уже «шизофрения». Речь идет о каком-то приборе дистанционного воздействия, который у мужика этого, якобы, собирались похитить бандюки.
— Та-ак… — Дмитрий почувствовал, как у него перехватило дыхание. — А координаты?.. Есть координаты этого мужика?
— Ага. Сегодня Горлов собрался навестить его.
— Стоп! — почти закричал в трубку Лунников. — Иго-реша, дорогой, чрезвычайно важно, чтобы «Горловым» какое-то время побыл я! Ты понял?
— Н-ну… если не забудешь про мой интерес…
— Что ж я, сам журналистом не был? Обижаешь! Вот только выдою из заявителя все, что нужно моей епархии, и сдам тебе его со всеми потрохами… Только это — потом, старик. Потом. Лады?..
Так Дмитрий Лунников познакомился с Кузьмой Леонидовичем Барановым. И уже через десять минут разговора понял, что Баранов откровенничать с представителем прессы, ищущим сенсационные факты, не будет. Пришлось извиниться и достать настоящее удостоверение…