— Чего мы добьемся, Леша? — скептически хмыкнул сутуловатый Рогов и пожал плечами. — Ни официальная медицина, ни процессуальная практика пока не выработали надежных методик диагностирования так называемого «замещенного сознания», равно как «наведенных» болезней. С правовой точки зрения мы сядем в лужу. Вот если бы Дед проникся и дал добро… Ну, как тогда, с «Эстакадой», только до упора… Думаю, Деда следует окружить мощным защитным полем. А эти ребята… Эх, прижать бы их под другими, так сказать, классическими, предлогами: оружие, наркотики, связь с дадаевцами в Чечне!..
— Все бы ничего, — горько усмехнулся Аржаков, — но наркотиками они не балуются, во всяком случае об этом ничего не известно. С дадаевцами из наших «пятиколонщиков» не контактирует только ленивый. По-моему, к этому все уже привыкли. Оружие… Ты вспомни, Гена, как быстро «сделали» лицензии охранникам господина Хо-тимского, когда мы взяли тех на правительственной трассе с незарегистрированными стволами!.. А ведь Дед… — Аржаков заговорил тихо. — Дед с Хотимским сейчас в мире… Да-а, дела…
— Что делать будем? — обычно высокий и хрипловатый голос Рогова звучал глухо.
Аржаков помолчал, раздумывая.
— Я посоветуюсь… с Дедом.
— Доложишь обо всем Самому? — Рогов поднял удивленные глаза на своего шефа.
— А почему нет?.. Ты видишь еще какой-нибудь выход?
Вопрос прозвучал риторически.
Сочтя обстоятельства чрезвычайными, Дмитрий решил форсировать выход на Еркину. С помощью Рогова оформив себе милицейское удостоверение прикрытия, он поехал в оздоровительный центр «Светлая аура» и прямым ходом направился к главному врачу.
Когда Лунников услышал, где следует искать Ладу Евгеньевну, он нервно рассмеялся. В Жемчужном опера «наружки» уже «пасли» Швера с Джамаляном. Получалось, что только Дмитрий и засиделся в столице.
Взяв себе билет на самолет до Южнороссийска, откуда он планировал добраться в Жемчужное машиной местного УФСБ, Лунников отправился к Геннадию Геннадьевичу. Генерал только что получил из РУОПа материалы о связях Джамаляна.
Из документов следовало, что Завен Грачикович смолоду «корешковал» с неким Борисом Мурыжным, сыном бывшего члена ЦК ВЛКСМ, ныне бизнесменом — хозяином нескольких спортплощадок. В юношеские годы Джамалян проходил свидетелем по двум делам: соответственно о мошенничестве и убийстве. У следователей сложилось впечатление, что Завен Грачикович в обоих случаях искусно ушел от более подходящей для него роли обвиняемого в соучастии. В этих же «шалостях», судя по всему, участвовал и юный Борис Филиппович, но более плотно заняться его «кандидатурой» следователям не дали: Мурыжный-старший вовремя надавил на «органы» по политической линии.
У руоповцев имелись косвенные данные о том, что ребята «дяди Бори» (такая кличка прилепилась к отпрыску бывшего комсомольского руководителя) попутно с инструктажем желающих приобщиться к физической культуре занимались торговлей оружием и вышибанием долгов по заказу. Не исключалось их участие в заказных убийствах. В последнем варианте вращающийся среди новых русских Джамалян, характеризуемый как хитрый, расчетливый и жестокий человек, как нельзя лучше подходил на роль диспетчера.
Надо полагать, подумал Лунников, что «мокруха» там могла осуществляться лишь старыми, как мир, кровавыми способами. Теперь, если все эти подозрения небезосновательны, в руках киллеров оказались изящные, абсолютно не оставляющие улик, методики устранения неугодных.
Вторая связь Завена Грачиковича оказалась гораздо солиднее и интереснее. Более того, именно у нее Джама-лян находился в непосредственном подчинении. Уже знакомый сотрудникам СБП Аркадий Семенович Швер был вхож в высокие деловые и политические круги столицы и страны. Его фигура сильно контрастировала с недалеким Борисом Филипповичем. Создавалось впечатление, что обе эти связи не знакомы друг с другом, но и та, и другая играют существенную роль в добывании Завеном Грачиковичем «хлеба насущного».
КУРС — НА ЮГ
Полковник Лагно шествовал по длинному коридору Управления, когда навстречу попался ВРИО начальника органа генерал Сазан.
— A-а, Игорь? Здравствуй, дорогой, здравствуй!.. — Петр Петрович лучезарно улыбнулся, опередив Лагно в приветствии.
Полковник, ответив на рукопожатие, озадаченный продолжил путь к своему кабинету. Сазан, обычно хамо-вито-надменный, не походил на себя.
«Это не к добру! — подумал Игорь Константинович. — Видимо, события вокруг штурма Рауховской дачи скоро получат какую-то, и весьма нехорошую, раскрутку».
Между тем, несколькими днями раньше Сазан возложил на отдел Лагно задачу установления новой группировки, объявившейся в Южнороссийске. Согласно агентурным сообщениям, возглавлял ее некий Орел. Команда пока не была замечена в криминале, тем более масштабном типа взятия заложников или рэкета промышленных предприятий, зато успела наводнить город и его окрестности устрашающими слухами. Это расценивалось в «управе» как явление неординарное: обычно жесткий криминал предшествовал рассказам и пересудам о «крутости» тех или иных бандюков.
«Орловцы» грозили переделом сфер влияния и «пересмотром» итогов приватизации различных объектов. В связи с этими заявлениями началась нервная возня в стане Альфреда Рейнгольдовича Рауха. Как понял Лагно, руководство области не могло остаться равнодушным к тревогам «благодетеля города» и «надежды областных реформ». Прошла соответствующая команда Сазану.
Опасения полковника оправдались быстрее, чем он ожидал.
В тот же день в вечерних новостях канала НГТК под рубрикой «Предпринимательство и безопасность» Игорь Константинович увидел интересный репортаж из родного города. Худощавая, узколицая сексуальная брюнетка беседовала с главой фирмы «Стумор Лтд». Господин Раух охотно рассказал корреспондентке о развитии в городе и области частной торговли и сферы услуг, оказываемых населению на коммерческой основе, с гордостью подчеркнув роль в этом своей фирмы.
— И никто не ожидал, что тормозом на пути оживления экономической жизни в регионе, идущих приватизационных процессов станет не какая-нибудь бандитская структура, а самая что ни на есть государственная организация, призванная обеспечивать безопасность функционирования новых экономических форм! — с легкой ухмылкой говорил в микрофон Раух, глядя судачьими глазами прямо в объектив. Телевизионщица при этом согласно кивала.
— Несколько дней назад спецназом местного ФСБ был под надуманным предлогом совершен налет на загородный дом генерального директора «Стумор Лимитед»…
— …то есть на ваш дом? — угодливо уточнила корреспондентка.
— Да! — кивнул Раух. — Но дело не в том, мой или не мой: я себя, свою недвижимость, условия своей жизни не отделяю от интересов фирмы и ее напряженной деятельности на благо региона, на благо реформ.
— Что же сделали чекисты? — мило улыбнулась девушка.
— Они фактически разграбили дом, без всякой санкции, незаконно изъяли документы о коммерческой деятельности фирмы («Врет!» — автоматически отфиксировал Лагно), нанесли телесное повреждение начальнику охраны…
Далее последовал комментарий корреспондентки. Стоя с микрофоном в руке на фоне здания областной администрации, узколицая брюнетка подвела итог:
— Так и живет нынешний предприниматель в российской глубинке — заботами о развитии своего бизнеса и процветании родного края, проблемами взаимодействия с государством и защиты от криминальных посягательств. Тем более трудно ему приходится, если такие посягательства осуществляются государственными структурами. Мы вправе рассчитывать, что облеченные властью сановники, от которых во многом зависит скорость движения демократии по нашей земле, разберутся с допустившими произвол в отношении южнороссийских бизнесменов людьми в погонах, весьма своеобразно понимающими свой воинский долг. Лика Грушина, Вадим Барский, НГТК, из Южнороссийска…
Игорь Константинович двинул кулаком по подлокотнику кресла и выругался.
— Что произошло, Игорек?
В дверях стояла мать, сильно сдавшая за последние два года. Едва оправившись от гибели внука и невестки, Василина Игнатьевна поняла, что погружается в атмосферу опасностей, подстерегающих ее сына в связи со спецификой службы, стала предчувствовать неприятности того по работе. У нее резко прибавилось седых волос, все чаще стало сбоить сердце, разыгрался ревматизм в правой ноге. Полковник пытался убедить мать в том, что дела у него идут великолепно, но, видимо, был неважным артистом. Он, в свою очередь, переживал за чрезмерные и чреватые обострением всяческой «хроники» материнские волнения.
— Ничего, ма. Ничего. Все нормально!
Он встал с кресла; подойдя к Василине Игнатьевне, обнял ее за плечи.
— Так, телевизионщики гонят очередную туфту, аж зло берет. Чего ты вскочила, а? Ну-ка отдыхать! Отдыхать!
Лагно довел мать до застланного добротным английским пледом дивана. Василина Игнатьевна легла, прикрыв ноги старенькой шалью.
— Да, сынок, — вздохнула она. — По телевизору нынче много чего говорится от лукавого. Ты так-то уж близко не принимай это.
— Не буду, ма, не буду, — улыбнулся полковник. — Ты подремли, я выключу свет.
Он уже собирался выйти из комнаты, когда Василина Игнатьевна неожиданно спросила:
— Игорек, а ты… женщину хорошую себе так и не завел? Скучно ведь со мной, старухой…
Лагно обернулся в темноте и не сразу нашелся, что ответить.
— Знаешь, мне с тобой никогда не скучно. И потом — а вдруг понравившаяся мне женщина… ну, скажем… окажется с ребенком?
— Вот и хорошо, — откликнулась мать. — С ним и я помолодею.
Петр Петрович Сазан вызвал Лагно в середине рабочего дня.
— Нет, Игорь, как тебе это нравится? Ну, телевизионщики, ну накрутили! Все им сенсации, понимаешь, подавай! — Генерал вздыхал, охал и качал головой. — А руководство Управления реагируй на это официально! Придется реагировать, Игорь, а что делать, ох, ох!.. Я вынужден, старик, временно отстранить тебя от работы. К сожалению! Отдохнешь, пока идет служебное расследование. Областное начальство, понимаешь, уже нашему с тобой общему шефу — директору Службы Барбакову в Москву отзвонило. Ну, тот приказал объективно разобраться во всем. Вот и буду объективно разбират