«…Эта команда наконец-то проявила себя, причем самым кровавым образом, — вещал с экрана моложавый, коротко стриженный ведущий рубрики «Криминал». — Сегодня около трех часов дня в Старом Казачьем парке за городом были обнаружены трупы пяти членов организованной преступной группировки, известной южнороссийцам как «бригада Слона». Сам Слон, а точнее Михаил Бугров, бывший спортсмен, а также четверо наиболее крутых его сподвижников были буквально изрешечены автоматными очередями. Ближе к вечеру в редакцию позвонил неизвестный и, явно используя электронное устройство для искажения голоса, сообщил, что ответственность за убийство «слоновцев» берет на себя группировка Орла, разобравшаяся с конкурентами на назначенной им «стрелке».
В региональном управлении по организованной преступности нашему корреспонденту прокомментировать происшедшее отказались, а также не подтвердили и не опровергли слухи о том, что расстрелянные имели отношение к известному предпринимателю Альфреду Рауху. Возбуждено уголовное дело, ведется расследование…»
Лагно обалдело смотрел на экран, пытаясь переварить новость. Наконец, выключил телевизор, встал, подошел к окну.
«Вот это да!.. А мы мудохались с рапортами, заявлениями… Плигин… Лена… А нам рассмеялись в лицо и легко вызволили отморозков… Вот так Орел!.. Вот вам и решение всех проблем! Криминальное, мясницкое, но решение… Надо же — а я чуть было не занялся вплотную его группировкой!.. Ну, теперь другие займутся. Флаг им в руки!..»
Игорь Константинович, время от времени качая головой и приговаривая: «Вот это да!», вымыл посуду, затем прошел в ванную и достал несессер с принадлежностями для бритья.
Только он намылил лицо, как отрывисто дзинькнул дверной звонок. Лагно, подойдя к двери, посмотрел в глазок: на площадке стоял командир милицейского СОБРа Валера Кулик в штатском.
— Игорек, кто? — раздался из комнаты слабый голос жены. В нем сквозили нотки беспокойства.
— Не тревожься, родная, это ко мне по делу, — ласково ответил полковник. — Ты засыпай. Давай-ка я дверь к тебе прикрою.
— Старик, извини, что приперся ближе к полуночи, — энергичным шепотом начал Кулик. — Что это у тебя с лицом?.. А-а, ясно, — он фыркнул. — Пойдем-ка покурим на лестничную клетку!
Лагно, кивнув, стер с лица пену, накинул на плечи висевший в ванной халат.
Они устроились на подоконнике между этажами.
— Рад тебя видеть, — тихо произнес полковник, распечатывая пачку «Южнороссийских». — Держи отраву!
Валера взял сигарету и все так же шепотом поинтересовался:
— Местные вечерние новости смотрел?
Игорь Константинович кивнул.
— Я подумал… — Валера замялся. — Я решил увидеться с тобой прямо сейчас… Помнишь, Константинович, где-то с год назад ты на одной совместной пирушке пошутил: «Нет, не быть кулику орлом!»? Помнишь?..
Когда смысл вопроса дошел до Лагно, он лишился дара речи и с непередаваемым удивлением уставился на собеседника.
— А помнишь, на даче нашего общего знакомого, которую мы слегка пошерстили, я сказал тебе, что я — твой должник? Помнишь?..
— Та-ак… — полковник не мог собраться с мыслями. — Та-ак… А стволы?..
— Специальные, — кивнул Валера. — Карабахские, абхазские… Пули, гильзы попробуй идентифицируй! За меня и моих ребят не беспокойся.
Лагно, поднявшись с подоконника, молча пожал Кулику руку. Так же молча показал большой палец.
Закончив бритье, он понял, что этой ночью не сможет отдать должное царству Морфея. Тихонько зашел в комнату, чтобы поцеловать жену. Лена уже спала, забыв погасить ночник. Видимо, ей стало легче: дыхание было ровным, спокойным. А главное — она чему-то улыбалась во сне…
Василий ГОЛОВАЧЕВНЕВЫКЛЮЧЕННЫЙ
Все-таки это была слежка.
Бросив взгляд на зеркальце заднего вида, Панов свернул в переулок и остановил машину возле трех-этажного здания поликлиники. Серого цвета «девятка», следовавшая за ним от дома, в переулок заезжать не стала, но остановилась за углом. Сомнений не оставалось: «девятка» преследовала зеленый «Фиат» Панова не зря, ее пассажиры явно не хотели выпускать из виду водителя «Фиата», Станислава Викторовича Панова, бывшего инженера-электронщика, а ныне директора издательства «Алые паруса» тридцати лет от роду, холостого, москвича в четвертом поколении.
Началась эта история спустя два дня после выписки Панова из больницы, куда он попал в результате автодорожной аварии, вдребезги разбив издательский джип «Судзуки». И хотя сам Панов уцелел, все же несколько дней в больнице ему пришлось провести с диагнозом «сотрясение мозга средней тяжести». К радости всего издательского коллектива (Панова, прямо скажем, любили — за доброе отношение и уважали — за деловую хватку), через неделю с момента аварии он вышел на свободу, а через два дня у него начались нелады со здоровьем, точнее, с психикой, потому что ему вдруг начали мерещиться разные странные картины.
Сначала показалось, что исчез дом на Сухаревской площади, в котором располагалось агентство Аэрофлота. Станислав в общем-то никогда не обращал особого внимания на этот старый пятиэтажный особняк довоенной постройки, но все же помнил, что на фасаде дома висели еще три вывески, в том числе мемориальная доска с надписью: «В этом доме в 1927–1937 гг. останавливался писатель Николай Васильевич Овчинников».
Заметив исчезновение дома, Панов, сомневаясь в своей трезвости, осторожно спросил у матери, не помнит ли она, когда снесли дом поблизости, где располагалось агентство Аэрофлота, и был поражен, услышав ответ, что отродясь такой дом на Сухаревской площади не стоял. На всякий случай Панов прогулялся вокруг площади, разглядывая знакомые с детства дома, церковь, скверик в Даевом переулке, полюбовался на бетонный пятачок справа от Сретенки, где когда-то располагался исчезнувший таинственным образом особняк и где теперь стояла шеренга коммерческих палаток, и решил, что у него сработал эффект ложной памяти, инициированный травмой головы.
Однако следующее срабатывание ложной памяти заставило Панова призадуматься. С его рабочего стола пропал справочник менеджера, солидная монография отечественного специалиста по маркетингу и информационным технологиям, академика, профессора Зелинского, которой Панову приходилось пользоваться довольно часто. Проискав ее безуспешно полдня в офисе и дома, Станислав вызвал секретаршу Татьяну и велел разыскать монографию в издательстве. Каково же было его удивление, когда после часа поисков выяснилось, что такой монографии никто не помнит! Мало того, главный бухгалтер издательства утверждал, что ее не существует вообще! То есть похожая по тематике книга имела место быть, но во-первых, написана она была не Зелинским, а американцем Хаббардом, а во-вторых, Панов ее раньше в глаза не видел, как говорится, хотя по уверениям всех сотрудников от секретарши до главбуха и главного редактора пользовался ею всю сознательную издательскую жизнь.
И, наконец, третий раз Панов почувствовал себя неуютно, когда увидел по телевизору чествование знаменитого киноартиста, которому исполнилось семьдесят лет и которого Станислав, знавший всех отечественных звезд кино и театра, никогда до этого не встречал. Звали киноартиста Юрий Яковлев.
После этого случая Панов провел целое расследование и выяснил множество любопытных деталей, не совпадающих с его опытом жизни и мировозрением. Так, оказалось, что Великая Отечественная война закончилась девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, а не в декабре сорок четвертого, как говорили учебники истории, которые он изучал в школе. На юге Россия граничила не только с Китаем, но и с Монголией, которой по памяти Панова вообще не существовало; по тем же учебникам истории великое государство Моголов распалось еще в тринадцатом веке после столкновения с Русью, часть его отошла России (тогда Великой Руси), а часть — Китаю.
Кроме того Панов был весьма озадачен, узнав, что существует всемирная компьютерная сеть Интернет. В его памяти хранилась информация о создании такой сети в Соединенных Штатах Америки и в Японии, засекретивших свои разработки для увеличения обороноспособности своих стран. И последнее, что подвигло Станислава пойти к психиатру, было «открытие» им факта высадки американских космонавтов на Луну. Он совершенно точно знал, что первыми высадились на спутнике Земли русские и немцы!
Психиатр не удивился рассказу Панова. Похоже, он вообще разучился удивляться чему-либо в этой жизни, ежедневно встречаясь с больными разных категорий, сдвинутых «по фазе» на почве стрессов от широчайшего спектра причин. Однако случай с Пановым его заинтересовал, и он пообещал помочь молодому человеку, пригласив его в поликлинику через день. Именно после посещения врача Станиславу и стало казаться, что за ним наблюдают. Серая «девятка» с тремя пассажирами заставила его окончательно утвердиться в своих подозрениях, хотя по логике вещей и слежка вполне могла быть плодом раскаленного воображения Панова, заболевшего одной из форм психического расстройства после травмы головы.
Кабинет психиатра на втором этаже был закрыт, на его двери красовался листок бумаги с надписью: «Врач не работает». Недоумевая по данному поводу, Панов спустился в регистратуру и спросил у дежурной сестры:
— Извините, вы не скажете, почему не работает психиатр?
— Он заболел, — сухо ответила молодая регистраторша, перебирая карточки. Подняла голову, увидела растерянное лицо посетителя, и взгляд ее смягчился.
— Он в реанимации. Вчера его машина свалилась с моста на железнодорожные пути.
— Он… жив?! — пробормотал ошеломленный известием Панов.
— Пока жив, но вряд ли в ближайшее время выйдет на работу. Если вам нужен психиатр, то сходите в районную поликлинику на Жукова.
— Спасибо. — Панов повернулся, чувствуя себя так, словно это он свалился на машине с моста, и вдруг встретил взгляд молодого человека у двери, тут же сделавшего вид, что он интересуется доской объявлений в коридоре. Сердце защемило. Панов понял, что этот парень — один из пассажиров «девятки» и пришел сюда, чтобы убедиться в его присутствии в поликлинике. Прикинув свои возможности — Станислав, хотя и занимался спортом, никогда ни с кем не конфликтовал, ни от кого не защищался и, даже став достаточно известным издателем, не окружил себя телохранителями, —