— Так чем он тебя шантажирует, Шари? — мягко спросил я.
— Ты от своего не отступаешься? — Она оперлась спиной о дверь, опустив плечи. — Я уже сказала тебе, что это не твое дело.
— Я должен это знать, — настаивал я, — ради твоей же безопасности.
— Трудно припомнить то время, когда я не была еще Шари Уэйленд, — проговорила она усталым голосом. — Когда я была одинокой и свободной, меня звали Шари Эймс.
— Ты родственница Алисии?
— Она моя младшая сестра, на два года моложе меня. Я говорила ей, как глупо было ее намерение выйти замуж за Макензи, который был старше ее на тридцать лет и уже дважды до этого женат.
— Она, должно быть, сошла с ума?
— Что ты! — неожиданно голос ее стал страстным. — Алисии нельзя было сказать ничего подобного. Когда ей было девятнадцать, она провела целый год в санатории. Врачи говорили, что у нее нервное расстройство, но все считали, что они были просто вежливы. После этого никто не пытался перечить ей, когда она что-нибудь задумывала, например, замужество за Макензи. — Она покачала головой. — Я сделала ужасную ошибку, рассказав Стерлингу всю эту историю в первые дни после нашей свадьбы. Я полагала, что он проявит сочувствие. Я даже попросила его помочь мне следить за ней. О Боже! Он следил за ней как за выгодным капиталовложением. На следующий же день после того, как Макензи вышвырнул ее из дома, он ее утешил и сделал своей любовницей.
— И если бы ты попыталась развестись с Уэйлендом, то должна была назвать свою собственную сестру в качестве ответчицы?
— Макензи поступил очень порядочно, дав Алисии развод под предлогом душевной жестокости. Стерлинг пригрозил мне, что, если я подам на развод, он огласит в суде всю историю Алисии: ее психическую неустойчивость, причину ее развода с Макензи. Одним словом, все! А значит, и газеты узнали бы обо всем этом.
Страх промелькнул в ее глазах.
— Она бы это не пережила — ее голова не выдержала бы. Это означало бы приговорить ее к пожизненному пребыванию в сумасшедшем доме. Такого я не пожелала бы никому, — ее голос прервался, — особенно своей сестре.
— Но сейчас, после ее смерти, ничто не мешает тебе развестись с ним?
— Мне не хватает храбрости. Ты ведь не знаешь Стерлинга, как я, Дэнни. У него страсть распоряжаться чужими жизнями, делать из людей рабов. До сих пор он держал в руках двух рабынь. Прошлой ночью он внезапно потерял одну из нас. Ты думаешь, он выпустит из своих рук другую?
Чарльз Макензи оказался крупным мужчиной, лет около шестидесяти, с каким-то избитым лицом. Он выглядел подходящим человеком для руководства строительной компанией. Солнце и ветер оставили глубокие морщины на его коже и пучки морщинок в уголках пытливых глаз, придали его лицу постоянный цвет красного дерева. Он сидел за письменным столом еще более побитым, чем его лицо, с массивной сигарой между короткими толстыми пальцами. Он долго изучал мое лицо, прежде чем заговорить грубым голосом:
— Бойд? Частный сыщик из Нью-Йорка, расследующий убийство моей бывшей жены?
— Совершенно верно, мистер Макензи.
— Мне показался знакомым ваш голос, — ухмыльнулся он. — Вчера вечером вы были частным сыщиком по имени Милн, который надеялся, что я подскажу, где ее можно найти?
— Правильно, — признался я. — Тогда я только что узнал о вас и хотел проверить, существуете ли вы в действительности или лишь плод чьего-то воображения.
— Теперь ты удовлетворен? — рявкнул он.
— Вы действительно существуете, — подтвердил я, — и могли бы мне очень помочь, если захотели бы.
— Скажи мне это по складам, сынок, — проворчал он, — я решу, стоит ли тебе помогать.
Я остановился на главных пунктах. Уэйленд нанял меня потому, что считал, что кто-то пытался его убить. Один из пяти человек: его жена, любовница, компаньон, Стангер или Тэтчер. Позапрошлой ночью Алисия была убита, и Шари Уэйленд поспешила в Санта-Байю в страхе, что может оказаться следующей на очереди. Прошлой ночью я получил известие о моем увольнении, а его жена наняла меня, чтобы найти убийцу ее сестры. Она рассказала мне почти всю подноготную Алисии, истинную причину, по которой Макензи развелся с ней, и историю ее психической неустойчивости. Уэйленд был приглашен как консультант корпорации «Стратегическое развитие» против желания Стангера при соучастии Тэтчера. Макензи осуществил основную часть работ на строительной площадке корпорации и был ее основным кредитором.
Некоторое время он затягивался сигарой после того, как я закончил. Его проницательные глаза тщательно все рассчитывали, но ничего не выдавали.
— Ты знаешь почти столько, сколько и я, — наконец произнес он. — Я помогу, если смогу, хотя бы потому, что считаю: убийца не должен остаться безнаказанным. Но я не думаю, что знаю больше тебя.
— Как я слышал, с самого начала все пошло наперекосяк в строительстве на этом острове. Они попали на скальные породы там, где не ожидали их. Округ отказался от строительства одного моста и потребовал построить три. Компания Стангера осталась без денег, не построив и половины намеченного.
— Все правильно, — его голос снова стал жестким. — Я лично уволил двух компетентных прорабов, которые должны были обнаружить скалу, но по какой-то причине не сделали этого. Кто-то убедил муниципалитет в необходимости трех мостов вместо одного. Рекордный ливень в самое неподходящее время был, пожалуй, единственным природным катаклизмом, который нас подкосил.
— Как получилось, что вы так глубоко увязли со Стайгером? — поинтересовался я.
— Речь шла о самом крупном строительстве в этом городе, а я здесь самый крупный строитель, так что все было естественно. Как всегда, я оказался последним, кто узнал о серьезных финансовых затруднениях «Стратегического развития»! — Он провел тыльной стороной ладони по губам. — Нет никакого секрета в том, что, если они не достанут где-нибудь денег, со мной все будет кончено.
— Вы могли бы подать на них в суд.
Он иронически рассмеялся.
— У них нет денег, чтобы заплатить гонорар моему адвокату. Единственная надежда, что Уэйленд придумает одну из своих корпоративных сделок и достанет им деньги.
— Он говорил с вами о положении дел?
— Разумеется. Он был у меня с неделю назад и объяснил односложными словами, в каком отчаянном положении они оказались. Затем он предложил организовать слияние моей компании с их корпорацией. По его задумке, я получил бы контрольный пакет акций, а Стангер вылетел бы с треском. Оставалась только одна маленькая проблема: для этого я должен был достать где-то три миллиона долларов. Я сказал ему, что у него отвратительное чувство юмора. Он пообещал найти кого-то, кто одолжил бы мне эти деньги. С тех пор я его не видел.
— И никто его не видел.
— А ты? — проворчал он. — Как он тебя уволил?
— Через своего доверенного, — усмехнулся я. — Этот доверенный изображал из себя дворецкого позапрошлой ночью в его квартире в Нью-Йорке. Такого дворецкого еще свет не видывал! Потом он сказал мне, что он друг Уэйленда и был ему обязан. По его словам, его зовут Чак Макензи.
Сигара застыла на полпути к его рту, его серые глаза уставились на меня со свирепой сосредоточенностью.
— Как он выглядит? — рявкнул Макензи.
— У него трудно запоминающееся лицо. Ему около тридцати. Его внешность скрывает отвратительное неистовство.
— Это похоже на Чака Макензи, — пробурчал он.
— Как? — вытаращился я на него.
— Не такой уж ты сообразительный для частного сыщика, Бойд, — проворчал он. — Ты знаешь, сколько раз я был женат?
— Три.
— Я выгляжу импотентом?
— Надо же! — простонал я. — Это же так очевидно, а я-то проглядел! Он ваш сын?
— Работающий с Уэйлендом, — прошептал он. — Чак Макензи-второй, мой единственный сын. Когда он сдохнет, я плюну на его могилу!
Он резко отодвинул свой стул, прошел к окну и уставился на двор, стоя спиной ко мне.
— Моя первая жена сбежала с иностранным кинорежиссером, и я один воспитывал Чака с двенадцатилетнего возраста. Всеми силами я старался сблизиться с ним, но так и не добился этого. С его образованием ничего не получалось, и, когда ему было двадцать лет, я уже не пытался найти колледж, который принял бы его. Пару лет я прилагал усилия, чтобы обучить его строительному делу. Но единственное, чему он научился, это подделывать бухгалтерские книги. В конце концов я обнаружил, что он крал у меня пару сотен в неделю. — Макензи замолк на довольно долгое время, потом пробурчал: — Ты слышал, почему я развелся с Алисией?
— Вы неожиданно вернулись домой и застали там нечто вроде римской оргии, — проговорил я нейтральным голосом. — Алисия с четырьмя атлетически сложенными молодыми людьми?
— Трое из них были близкими друзьями Чака, — он с силой повел плечами, — а четвертым был он сам.
Я промолчал, ибо какого черта мог я сказать? Он повернулся от окна, окутанный облаком сигарного дыма, губы его были растянуты в напряженном, безрадостном оскале.
— Ты слышал, что я убедил их продолжить в том же духе и сделал несколько снимков?
— Я слышал об этом.
— Трем парням я посоветовал убраться подальше от Санта-Байи, пообещав, что в противном случае отправлю фотографии туда, где они нанесли бы им наибольший ущерб. У них были родители, у одного была даже жена, и они меня прекрасно поняли. Но мой сын, решил я, заслуживал большего. Я его избил. В этом я мастер, ибо прошел жесткую жизненную школу. Я ничего ему не сломал, но отделал так, что и через две недели он не мог ни сесть, ни лечь. Затем я поднялся в его комнату и уничтожил все, что у него было, от одежды до коллекции пластинок, стоившей в то время около тысячи. Наконец я дал ему пятидолларовую бумажку и велел отправиться искать счастья где-нибудь еще. Если я когда-нибудь увижу тебя, сказал я ему, я тебя убью. И я намеревался сделать это, Бойд!
— Я вам верю.
— Так какого черта он снова появился в Санта-Байе? Да еще связался со Стерлингом Уэйлендом? — Он сделал пару быстрых шагов и с силой ударил кулаком по письменному столу, от чего весь кабинет, казалось, подпрыгнул. — Я слышал, что он занялся каким-то подозрительным строительным бизнесом где-то в районе Сан-Диего пару лет назад и едва избежал ареста. Знаете что, Бойд? — он свирепо посмотрел на меня. — Теперь-то я не сомневаюсь, кто подкупил тех землемеров и купил пару голосов в мэрии, когда решался вопрос о мостах!