И тут я подумала, что фото можно увеличить. Не зря я училась на курсах компьютерной графики, а Денис там преподавал.
— Элеонора, вы позволите, я немного поколдую за компьютером?
— Пожалуйста.
Настроив сканер, я перенесла фотографию на дискету. Открыв свою любимую программу «Фотошоп», я принялась ретушировать фотографии на максимальном увеличении. Добавила резкости, контрастности, прибавила парочку фильтров. Лица стали ярче и четче.
Скопировав на отдельный файл лицо мужчины, я принялась его старить. Хотелось понять, как этот человек выглядел в наше время. Прорезала морщины, добавила бородку, посеребрила волосы. Я так увлеклась, что не заметила, как открылась дверь и в комнату вошел Денис. Наклонившись, он поцеловал меня в ухо и взглянул на экран компьютера.
— Над чем колдуешь? — спросил Денис.
— Да так, пытаюсь сделать нечто вроде фоторобота, но ничего не получается. Да ладно…
Решив прекратить это бессмысленное занятие, я спросила:
— Хочешь почитать письмо покойного Йоси?
— Угу, — кивнул он, — только сначала поем, я голодный, как сто чертей.
— Письмо у Элеоноры. Она его переводила с французского.
— Ох, еще и с французского, ну прямо «тайны парижского двора». Вот что, я есть хочу. Пойдем поедим, а за столом и поговорим о письме. Хорошо?
Пока Элеонора наливала Денису суп, он бегло просмотрел письмо. Принимая тарелку, он сказал:
— Ну что ж, письмо написано человеком, страдающим излишней восточной цветистостью слога, со средиземноморской ментальностью…
— Ты опять за свое принялся, — передразнила я его, — опять психолингвистика с графологией!
Денис доел суп и отложил письмо в сторону.
— Ну и что ты об этом думаешь? — мне не терпелось узнать его мнение.
— Подожди, успокойся. Прежде всего об этом письме должен знать Михаэль. Ты звонила ему?
— Нет, еще не успела. Твоя мама только сейчас перевела его.
— Так вот, ты ему позвонишь и скажешь. Скорее всего это письмо выведет следствие на убийцу.
— О чем ты говоришь?! — возмутилась я. — Убийца уже сидит! Полиция нашла его!
— Очень интересно… — сказал Денис, но, по-моему, его реплика относилась скорее всего к куриной ножке, которую он в данный момент разделывал, а не к моей информации. — И кто же он?
— Это Рафаэль, бармен из ресторана «Малахит»! — торжествующе доложила я, как будто сама поймала убийцу.
— Это что же, убийство на почве кровной мести? — поинтересовался мой друг. Ей-богу, он начинал выводить меня из себя. — Что, Йоси тоже ухаживал за его сестрой?
— При чем тут его сестра? Ты не понимаешь!
— Как же я пойму, если ты толком ничего объяснить не можешь.
— Хорошо, я объясню, — сказала я кротким голодом, что было равносильно подвигу, — Рафаэль задолжал Йоси двадцать пять тысяч долларов, обязуясь после выборов сделать ему выгодные подряды в муниципалитете, а когда выборы прошли, а подрядов не было и нет, Йоси потребовал вернуть деньги.
— Он что, совсем дурак? Такие деньги отдавать неизвестно кому? — удивился Денис.
— Почему — «неизвестно кому»? — обиделась я почему-то за убийцу. — Он был казначеем партийного штаба.
— Пустили козла в огород… А если серьезно: откуда ты знаешь, что этот бармен был действительно казначеем?
— Мне Тамара сказала.
— A-а, Тамара, очень надежный источник информации. Ты же без нее можешь узнать — у тебя приятели в этой партии, твои ученики. Позвони и спроси.
Денис продолжал обгладывать куриную ножку, а я сидела и думала о том, что, когда, наконец, повзрослею, перестану доверять всему, что мне скажут.
— Знаешь что, я сейчас пойду и позвоню Искрину, — сказала я и встала из-за стола.
— Валерия, подождите, а чай? — спросила Элеонора.
— Потом…
У меня слова не расходятся с делом. Как-то я была на психологическом семинаре. Там нам рассказывали про окно Джо-Гарри и что если ты хочешь что-то изменить, то это надо делать здесь и сейчас. Этот постулат мне понравился, и поэтому теперь, если мне что-то приходит в голову, я дважды не думаю. Иду и делаю, считая первое впечатление самым верным.
— Валерий? Добрый день. Это Валерия. Помните меня?
— Ну конечно, учительница первая моя. Как поживаете?
— Все хорошо, как вы устроились на новом месте?
— Все дела, дела, вздохнуть не дают.
— А вы через раз дышите, время экономьте, — я решила, что вступительной части достаточно, и перешла к делу. — Хотела вас кое о чем спросить…
— Давайте.
— Валерий, какую должность в вашей организации занимал Рафаэль Сагеев?
На том конце трубки воцарилось молчание. Я пару раз деликатно кашлянула, показывая, что связь не прервалась, и наконец услышала:
— Сагеев был добровольцем, иногда помогал при штабе — и все, — приветливости в голосе как не бывало.
— Так он не был официальным казначеем?
— Он вообще даже не член нашей партии. И если вы хотите еще что-либо узнать, обращайтесь к нашему пресс-атташе в Иерусалиме.
— Ну зачем вы так со мной, Валерий? — я была сильно удивлена. — У меня есть личные мотивы спрашивать. Я хорошо знала Марка, музыканта. Он хотел жениться на сестре Рафаэля. А сейчас Марк убит…
— Да, я знаю, — ответил Искрин, и его голос смягчился. — Но поймите меня правильно, Валерия, с утра приходят из полиции, задают массу разных вопросов. Я понятия не имею, кем он был, этот Сагеев. Да мало ли нам людей помогало во время выборов?.. А теперь еще вы спрашиваете. Я же не знал.
— Валерий, весь ужас происходящего заключается в том, что именно я обнаружила тело несчастного Марка во время пасхальных каникул в кибуце «Сиртон», и мне просто из чистого любопытства и ничего более захотелось узнать, какую роль во всем этом играет Рафаэль Сагеев.
— Ничем не могу вам помочь, Валерия. Я с ним практически не знаком…
— Все равно — спасибо, вы мне очень помогли. Всего хорошего!
— До свидания.
Положив трубку, я повернулась к Денису:
— Никаким казначеем партии Рафаэль не был. Все это блеф и туфта.
— Вот и скажи об этом своей Тамаре, — предложил Денис.
— Да ну тебя, лучше давай подумаем, как он мог совершить два убийства.
— А ты уверена, что это он?
— Больше некому! Его же не было в пасхальную ночь за праздничным столом. А где он был — не говорит! Что отсюда вытекает?
— Правда? — удивился Денис. — А я и не знал…
— Это мне Михаэль сказал.
— Ты уже и с ним успела встретиться? Молодец! Как же ты успела?
— А вот так…
— Слушай, Валерия, я тебя уже не в первый раз прошу: оставь эти дела полиции. Как видишь, они без тебя отлично справляются!
— Согласна. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.
И мы углубились в афишу гастролей.
Напрасно я думала, что на пасхальных каникулах у меня не будет работы. Было, да еще как. Стоило только вернуться на работу и снять объявление, что я в отпуске, как клиенты потянулись чередой.
Я приехала на работу. Все было как обычно. Оглядев свой небольшой кабинет, я поняла, что лучшее — враг хорошего и совсем не стоит пренебрегать им. Мое дело здесь, тихое, спокойное, бумажки-промокашки. Только я так подумала, как в дверь постучали и в кабинет вошла семья, как позже я узнала, прибывшая три дня назад с Украины — дородная мать и пятеро отпрысков в возрасте от двадцати до года — парень и четыре девицы мал-мала меньше. Она шла впереди, как ледокол в фарватере, одетая в сарафан на тонких бретельках, еле удерживающих массивную грудь. Ее выражение лица было довольным и добродушным. Семье требовался перевод документов. Они были у меня вчера, но не застали. Дама расположилась напротив меня в кресле для клиентов, остальные домочадцы столпились позади нее. Все они, плюс коляска с малышкой, заполнили мой кабинет до отказа. Говоря с характерным украинским гэканьем, сдобная мадам вывалила на мой стол кучу документов. Я отобрала необходимые, договорилась о цене и обещала закончить работу к среде.
Разложив перед собой свидетельства о рождении всей семьи, я принялась бойко щелкать по клавишам компьютера. Работка была что надо, у всех одинаковые фамилии и место рождения — какое-то село Лозовики в Житомирской области. Так что можно было вовсю использовать опцию «Сору».
Но вдруг я стала тихо съезжать с катушек. Из документов оказалось, что молодой человек, которого я считала старшим сыном многодетной мамаши, был ее мужем. Девочка в коляске — это их совместный ребенок, а новоиспеченный папаша был старше взрослой мамашиной дочки всего на четыре года. В свидетельстве о браке, спрятавшемся в самом низу вороха документов, было указано, что молодой человек сменил свою украинскую фамилию на фамилию жены — Лейбович.
Да, воистину, жена-еврейка — это не роскошь, а средство передвижения… Я просто ею восхищалась. Предложила парню переехать на историческую родину, но, видно, он ей так понравился, что тут же родила от него ребеночка. Решительная дама, уважаю. А я со своими комплексами: «Ах, Денис моложе меня на семь лет!» Вот с кого надо брать пример! Живет в свое удовольствие во всех прямых и переносных смыслах.
Когда за грудастой мадам закрылась дверь, я вдруг вспомнила и хлопнула себя по лбу: черт! Я же забыла передать письмо Тамаре! Оно так и лежало, забытое в моей сумочке и ждало своего часа.
Позвонив ей и условившись, что заеду к ней вечером, я опять взялась за переводы. Нужно было наращивать темп.
У Тамары, в Кирьят-Шенкине я оказалась около семи вечера. Мужа дома не было — он находился у сестры вместе с детьми. Тамара поставила на стол чай, конфеты и присела рядом.
Я протянула ей письмо. Дрожащими руками взяв конверт, она раскрыла его и принялась читать перевод, написанный четким почерком Элеоноры. В это время я молчала и прихлебывала чай.
Тамара закончила читать и, отложив письмо в сторону, посмотрела на меня. Вдруг, как волны, перехлестнувшие плотину, хлынули слезы. Тамара рыдала навзрыд. Мне оставалось только успокаивать ее, так как я знала, что этот поток не остановишь. У Тамары слез было, как у клоуна с клизмочками на глазах. Держа в руках почему-то не оригинал, написанный Йоси, а Элеонорин перевод, она причитала, обильно смачивая бумагу: