го герольда разбирала рисунок на щите и генеалогию рыцаря в результате чего последний либо допускался к турниру, либо исключался из участия в этом благородном занятии.
— А вам самому приходилось участвовать в турнирах? — пошутил следователь, возможно, несколько бестактно, но ему хотелось отомстить барону за вопрос о дворянстве.
— Нет, — просто ответил коадъютор. — Согласитесь, в двадцатом веке с мечом я выглядел бы глупо. Современные рыцарские ордена давно уже не устраивают ристалищ.
— А чем же занимаются рыцари сейчас?
— Так, вы меня перебили, — как ни в чем не бывало продолжил барон. — В наше время существует три категории людей, имеющих право определять герб, — это Короли Гербов, герольды и пурсуиванты — то есть, попросту говоря, ученики герольдов. Процедура описания герба называется блазонированием. Она проходит в определенном порядке — сначала описывается тинктура, потом рассечение щита, потом элементы…
— Все это прекрасно, дорогой барон, — несколько фамильярно сказал следователь, — но мне хотелось бы все же знать — могу ли я рассчитывать на ваше гостеприимство, несмотря на отсутствие дворянского происхождения и рыцарских корней?
Зо Слоотен рассмеялся:
— Мы, Голландия, страна купцов, а не рыцарей. Пока вы в Утрехте — можете чувствовать себя в моем замке, как у себя дома. Сейчас мы туда поедем.
Барон и следователь вышли из дома (Лимбург дал приказание стоящему у дверей полицейскому никого не впускать в дом) и сели в роскошный «Опель-адмирал», принадлежащий барону.
— В замок, — коротко приказал он шоферу.
Несколько минут они ехали молча, после чего Лимбург спросил у барона:
— Похоже, вы также неплохо разбираетесь в этом… в блазоне. Изучали его?
— Специально — нет, — ответил барон после небольшой паузы. — Просто покойный был моим близким другом.
— Возможно, вам мой вопрос покажется несколько неприличным, — сказал наконец следователь после некоторого молчания, — но мне все же хотелось бы знать — где вы провели эту ночь? В своем замке?
— Нет, — усмехнулся барон. — В лесу. Мы с егерем завалили дикого вепря. Так что если вы интересуетесь моим алиби, его вряд ли можно считать удовлетворительным.
— Откровенно говоря, у меня и в мыслях не было вас подозревать, — извинился перед бароном Лимбург, — но мне все же хотелось бы знать, кто, где и как — из связанных с этим делом лиц — провел нынешнюю ночь. И кроме того — какие причины могли привести к убийству фон Рап-парда? Его даже пытали перед смертью — вероятно, хотели выведать какие-то тайны?
Зо Слоотен промолчал, но его молчание было многозначительным.
— Возможно, это связано с делами ордена? — наконец, напрямую спросил Лимбург, выжидательно глядя на барона.
— В последнее время в нашем отделении ордена действительно творятся какие-то странные вещи, — наконец сказал барон. — Смотрите, мы уже приехали. Давайте лучше поговорим обо всем за обедом.
«Опель-адмирал» остановился, шофер вышел из машины и открыл дверцу. Замок барона представлял собой странное зрелище — начатый еще где-то в 15-м веке (о чем свидетельствовал мощный квадратный донжон, собственно и представлявший собой левое крыло замка), он постепенно достраивался, в соответствии со вкусами новых хозяев и стилями эпох, при этом более старые его части никто не осмеливался сносить.
Барон, сопровождаемый шофером и вышедшим навстречу слугой, прошел вместе со следователем до входа в замок (видно было, что и вход тоже перемещался в более новые части замка).
— Вам покажут вашу комнату, — сказал зо Слоотен, — а потом спускайтесь в столовую.
— Извините, но мне необходимо связаться с полицейским комиссариатом в Амстердаме, — сказал Лимбург. — Где я это мог бы сделать?
Барон рассмеялся:
— Вы прямо считаете меня каким-то музейным экспонатом! В замке есть телефон, и вам его сейчас покажут.
В покоях для гостей (это оказались две просторные комнаты, с камином и имевшейся при них ванной) следователь привел себя в порядок, после чего его проводили к одному из имевшихся в замке телефонных аппаратов.
— Лимбург, это вы? — наконец раздался в трубке голос комиссара Лейдена. — Как нам повезло, что вы оказались в Утрехте. — Комиссар понизил голос, так что его стало едва слышно. — Нам звонил представитель королевского двора, там уже стало известно об убийстве. Просят по возможности ускорить расследование.
— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещал следователь. — А вы попросите, пожалуйста, чтобы в моей квартиры взяли мой выходной костюм и срочно прислали в Утрехт.
— Что вы там собираетесь делать? — удивился комиссар. — Зачем вам выходной костюм?
— Мне придется вращаться в самом высшем обществе, — с гордостью ответил Вильям Лимбург. Предки следователя, по правде сказать, были купцами всего в третьем поколении, а дед его, разбогатевший зажиточный крестьянин, был похоронен неподалеку от Утрехта (это его могилу ездил привести в порядок Лимбург, не зная еще, что звонок из комиссариата оставит его в Утрехте, ввергнув в круговорот старинных тайн и рискованных приключений). К столу следователь опоздал, извинившись при этом перед бароном. В огромной столовой, главной достопримечательностью которой был великолепный камин, украшенный гербом хозяина дома, зо Слоотен за столом сидел один. Приборы сверкали фарфором и хрусталем, а посередине стола расположилось громадное блюдо дымящегося мяса.
— Садитесь, господин следователь, и скрасьте мой одинокий обед. Супруга моя сейчас находится в Англии у родственников, а сын обучается в университете. Признаться, он считает Тевтонский орден чудачеством, пережитком с ре дне вековья…
Тем временем оказавшийся за спиной Лимбурга лакей положил ему в тарелку мяса и поставил перед гостем. Следователь начал перебирать разложенные около прибора многочисленные вилки, пытаясь догадаться, какую ему взять. Барон улыбнулся.
— Это тот вепрь, которого я завалил нынешней ночью. Его полагается есть, как уже сотни лет рыцари едят мясо диких кабанов — руками.
С этими словами зо Слоотен взял кабанью ногу и вцепился в нее зубами.
Глава 2. Тевтонский крест
Насытившись, барон откинулся на спинку стула и закурил толстую голландскую сигару, сразу окутав себя облаком ароматного дыма.
— Утрехтское отделение Тевтонского ордена существует с 1580 года, — начал он свою лекцию. — В 1637 году мы получили практически полную автономию, а в 1809 году, когда были конфискованы земли Тевтонского ордена, Утрехтское отделение стало полностью независимым. Практически сейчас мы представляем собой независимый рыцарский орден, тем более что год назад, в 1938 году, деятельность Тевтонского ордена в гитлеровской Германии была запрещена. Признаться, наше отделение тоже знало подобные времена — в 1811 году, когда Голландию оккупировали наполеоновские войска, орден был запрещен и его земли конфискованы. Только в 1815 году, при благословенном правлении принца Вильяма Нассау, орден был восстановлен как Голландский Королевский орден, так что вы можете считать нашу связь с германскими сюзеренами чисто формальной.
— Все это чрезвычайно интересно, дорогой барон, — вставил, воспользовавшись паузой, Лимбург, — но только мне хотелось бы знать в первую очередь — у вас есть подозрения, из-за чего ландкоммандер ордена подвергся столь жестоким пыткам, сведшим его в могилу?
Зо Слоотен пожал плечами:
— Это вам и предстоит установить, мой милый друг. В настоящее время орден не обладает сколь-нибудь существенными богатствами, земли его более ста лет назад были отчуждены в пользу нидерландской короны…
— Возможно, — перебил следователь барона, хотя это и нарушало этикет, — кто-то охотится за тайнами ордена? Я ведь знаю, что все три ордена крестоносцев — тамплиеров, госпитальеров и Тевтонский — хранят какие-то тайны?
Барон пристально посмотрел на Лимбурга:
— Тайны ордена коммерческой цены не имеют. Тот, кто внутри — получает их бесплатно. А в глазах профанов они не стоят ни гроша.
С этими словами зо Слоотен поднялся.
— Простите, я вынужден вас покинуть — мне нужно отдать распоряжения по организации похорон.
Остаток дня прошел у следователя достаточно бестолково — он снял отпечатки пальцев с трупа, после чего обследовал весь кабинет покойного. Единственной находкой стал тот факт, что ночные гости не оставили отпечатков пальцев. Они вообще не оставили никаких следов, из-за чего Лимбургу пришла в голову странная мысль — в доме поработали профессионалы. Причем не профессиональные грабители — они наверняка польстились бы на дорогие безделушки из кабинета ландкоммандера ордена, а профессиональные полицейские. После этого следователь, ругая весеннюю сырость, обошел все утрехтские гостиницы — просто для очистки совести, — расспрашивая, не останавливались ли в какой-нибудь из них трое мужчин, один из которых высокого роста (книги на верхней полке переворошили, не вставая для этого на стул), а еще один курил сигареты (это Лимбург установил по диаметру ожогов на груди фон Раппарда). Естественно, ни в одной гостинице таких гостей не видели. Следователь подумал, что в Голландии гораздо чаще курят трубку или сигары, чем сигареты. Возможно, гости барона прибыли из-за границы?
К вечеру Лимбург вернулся в замок. Хозяина еще не было, и гость решил осмотреть старинный дом, начав, естественно, с донжона — четырехэтажной каменной башни. Первый этаж, ныне совсем заброшенный, видно, когда-то занимался под склад. На второй этаж (Лимбург понял, что когда-то там жили первые хозяева замка) вела изрядно выщербленная каменная лестница. Центральное положение на этаже занимал большой зал — со всеми следами запустения и навечно потухшим камином в одном из его концов. Зал огибался коридором, от которого отходили двери некогда жилых комнат — следователь туда заходить не стал, удовлетворив свое любопытство осмотром зала. Центр его занимал огромный круглый стол, живо вызвавший в памяти следователя истории о короле Артуре. Из стен торчали ржавые крюки, на которых когда-то давно висело оружие, а стену над камином украшал герб — правда, не такой, какой висел в новой столовой. Это заинтересовало Лимбурга, и за ужином (барон был настолько любезен, что пригласил его к ужину) спросил у зо Слоотена: