зуя его, как палку, и вышиб при этом пистолет из руки. Снизу раздался оглушительный свист — это наконец-то проснулся сменщик дежурного полицейского. Нападавшие, бросив все, кинулись к двери и затопали вниз по лестнице, на ходу опрокинув местного полицейского, который даже не догадался вытащить пистолет. Лимбург в полумраке зацепился за упавшего, и когда он выскочил на улицу (почему-то при этом подумав, что с рыцарским кинжалом в руке вместо пистолета он выглядит глупо), то ночные пришельцы успели раствориться в густом тумане. Пришлось вернуться в кабинет, где следователь наконец-то включил свет и услал полицейского в участок.
Глава 3. Небывалые звери
В кабинете следователя ожидал главный сюрприз. Приколотый к деревянной ошибке кабинета человек в черном плаще оказался женщиной! Это была высокая, мускулистая блондинка с длинными волосами, уложенными веночком на голове. Никаких документов при ней не оказалось, только в кармане плаща лежал новенький «парабеллум». Такой же «парабеллум» Лимбург нашел под столом — именно туда отлетел пистолет одного из нападавших. На этом следователь осмотр результатов сражения прекратил, взял столь полюбившийся ему длинный кинжал и отодрал панель над камином. За ней, как он и предполагал, оказался тайник (наверняка его можно было открыть и каким-нибудь хитроумным способом, но сил на разгадки средневековых секретов уже не оставалось). В просторном тайнике оказалось несколько кожаных папок, наполненных бумагами — частью новыми, частью пожелтевшими, а были и такие, которые казалось опасно взять в руки — они могли тут же рассыпаться из-за ветхости. Про себя Лимбург тут же решил, что отдаст бумаги зо Слоотену, потому что самому разбираться в них все равно недостанет времени. Снизу по лестнице кто-то громко затопал. Лимбург вначале насторожился, но потом на слух понял, что поднимаются человек пять — это вряд ли могли быть недавние посетители, разве что они успели сбегать за подкреплением. Да и в любом случае они бы не стали так топать — профессионализм своих противников следователь уже успел оценить.
— Что здесь произошло?! — прямо с порога спросил начальник местного отделения полиции.
— Ваши подчиненные слишком крепко спят на работе, — недовольно заметил Лимбург.
— Полицейский, бывший внизу, убит. Мне кажется, вам тоже лучше как можно скорее покинуть это место. Я приставлю к вам охрану.
— Ваша охрана… — недовольно скривил губы Лимбург. — Ладно, забирайте отсюда трупы, и пускай кто-нибудь отвезет меня в замок зо Слоотена.
Была уже глубокая ночь (впрочем, работящие люди называют это время ранним утром), когда следователь вернулся в замок. У входа оставили одного полицейского, кроме того, Лимбург выпросил из сейфа начальника полиции пистолет, за который ему пришлось оставить расписку. В замковых покоях для гостей следователь прежде всего закрыл и запер на крючок ставни, подпер двери мощным дубовым стулом, а пистолет положил под подушку (он не сомневался, что его местонахождение уже вычислено). И только после этого следователь позволил себе ненадолго забыться сном. Утром Лимбург сразу же передал папки барону, который долго колебался, имеет ли он право в них заглядывать.
— Все равно до выборов следующего ландкоммандера его место занимаете вы, — убедил в конце концов зо Слоотена Лимбург. Барон признал этот аргумент веским и взялся за папки, предварительно поручив своему секретарю подготовить гербы, о которых со следователем было договорено с вечера. То ли барон просматривал папки быстро, то ли секретарь его возился медленно, но к тому моменту, когда были подготовлены гербы, коадъютор ордена нашел то, что надо.
— Мы с вами как в воду смотрели, — сообщил барон следователю. — Здесь одна из тайн ордена, которая должна была передаваться от ландкоммандера к ландкомманде-ру. В 1809 году, когда Наполеон запретил деятельность Тевтонского ордена и конфисковал его земли, сокровища ордена (рыцари справедливо опасались, что они тоже могут подвергнуться конфискации) были спрятаны в одном из замков. Точнее, в Тевтонском замке города Кенигсберга. Тайну сокровищ должно было хранить Утрехтское отделение ордена.
— Очевидно, покойный фон Раппард догадался, что эта тайна может быть связана с измененными гербами, — сказал Лимбург. — Но мне понятно, что об этом догадался кто-то еще.
— Вот это гербы, — зо Слоотен разложил перед собой на столе пять красочных листов. Лимбург смотрел на них с изумлением. Странные твари и необычные рисунки украшали геральдические щиты.
— Ну как можно из этих рисунков получить хоть какую-то информацию? — Следователь задумался. — Возможно, каждый из элементов герба представляет собой зашифрованное послание, например, одному рисунку соответствует что-то совершенно другое, может быть, какое-то место в замке… Нет!
— Почему нет? — спросил барон.
— Потому что тогда нарушится принцип неуничтожимости информации. Ведь если к этим гербам должно храниться пояснение — где гарантия, что это пояснение не канет в Лету и с ним навеки не сгинут сокровища? Нет, вся информация должна содержаться в самих гербах. И быть при этом недоступной для посвященного.
— Ну, этого здесь предостаточно. Посмотрите, названия многих из этих тварей неизвестны абсолютному большинству людей. Вот видите, животное с головой лисицы, грудью собаки и передними лапами орла. Как, по-вашему, оно называется?
— Чудовище, — усмехнулся сыщик.
— Ничего подобного. Такой зверь в геральдике называется энфилдом.
— Позвольте, господин барон, но ведь каждый зверь, даже самый простой, имеет в геральдике свое название, — осенила Лимбурга идея. — И если каждому элементу герба поставить соответственно его имя на блазоне, а потом взять, ну скажем, первые буквы, то мы можем передавать таким образом какие угодно шифровки. Правда, это могут быть и последние буквы…
— Ну что же, давайте попробуем. Возьмем для начала мой герб — он самый простой. После перемены гербов моя семья получила зеленого энфилда, держащего в лапах крест-крампоне на белом фоне.
— Белый — это…
— Белым цветом в геральдике обозначается серебро, арджент. Итак, у нас есть арджент, верт (зеленый), крампоне и энфилд… — барон задумался. — Смотрите, у меня получилось слово «cave»! Хотя, возможно, это не более чем совпадение.
— Что это такое? — удивился Лимбург.
— На старофранцузском языке это значит «погреб».
— Разве тевтонские рыцари не должны были говорить на немецком языке?
— В официальных бумагах ордена они пользовались французским — из уважения к памяти тамплиеров и госпитальеров, ведь эти первые ордена были основаны французами. На французском же языке тевтонцы общались со своими союзниками-рыцарями в Палестине. Однако продолжим наш эксперимент. Вот герб фон Раппарда — на золотом фоне («ор») черный (цвета «траур») лев-рампан с крестом «юлиан» в руках. Да это же «tour» — башня!
— Я так понимаю, что сокровища должны храниться в подвале одной из башен Кенигсбергского замка, — заметил следователь.
— Когда рыцарь говорит «башня», обычно под эти словом он подразумевает донжон — центральную башню, в которой находилось его жилье. А вот барон ван дер Борх тот Вервольде — у него герб посложнее, но его я тоже без труда прочту. Видите, вот в центре главного щита находится маленький внутренний щит. Сверху он украшен крестом-трононне, внизу находится дельфин — он так и называется на блазоне, а окружают внутренний щит («инескутеон») энфилд и лев-рампан. Это будет… это будет… «Droite» — справа!
Со следующим гербом барон бился подольше, ему даже пришлось дважды посылать слуг в библиотеку, пока из двух золотых крестов «небуле» и лазурного энфилда, держащего крест-«круассанте», не составилось слово «colonne», колонна. Лимбургу тут принадлежала честь открытия, что если предмет на гербе изображен дважды, то и в искомом слове буква должна встречаться два раза. С последним гербом барон бился долго, но так и не смог его расшифровать. На щите ван Серооскерена маленький внутренний щит-инескутеон украшал крест-рагуле, а внизу находился дракон, и все это на золотом фоне. Ни в какое слово они складываться не хотели.
Чтобы не заснуть, следователь вышел погулять (конечно, если работу над делом можно назвать прогулкой). В полиции по его настоянию сделали фотоснимок с трупа убитой женщины (как уверяли полицейские, она не была местной жительницей, по крайней мере в лицо ее никто не знал). С этой фотографией Лимбург стал обходить местные гостиницы, задавая уже другой вопрос — не видел ли кто супружескую пару (и показывал фотографию мнимой «жены»). Логика простая — группа из двух мужчин и одной женщины может привлечь к себе внимание, поэтому прибывшим в Утрехт лучше всего разбиться на пару и одиночку. Относительно гостей у следователя уже также появились кое-какие соображения. Это не обычные искатели сокровищ — иначе откуда у них стандартные новенькие «парабеллумы»? И не зарубежная разведка Германии — потому что корни всей истории лежат внутри страны, а эта разведка направлена наружу. Скорее всего гестапо — именно они занимались разгромом Тевтонского ордена, и именно в их руки попала часть архивов. В одной из гостиниц Лимбургу наконец повезло. Портье вспомнил, что мужчина и женщина остановились у них два дня назад, а сегодня утром мужчина съехал, сказав, что его жене пришлось срочно покинуть город. Коридорных еще удивило — как это она уехала без вещей?
— Давно он выехал из гостиницы? — спросил следователь.
— Да, пожалуй, часа два будет.
Значит, гестаповцы еще где-то в городе. Лимбург тут же, из гостиницы, позвонил в замок барона, предупредив, что возможен визит непрошеных гостей. После чего, отдав распоряжения полиции блокировать выходы из города, вернулся в замок. Замковый двор был заполнен автомобилями — Лимбург догадался, что на похороны ландкоммандера приехали члены ордена. Зо Слоотен расхаживал по двору, беседуя с гостями.
— Мне кажется, — сказал ему Лимбург, — что за сокровищами ордена охотится гестапо, чтобы сделать подарок фюреру.