— Ну не нужно так, — сказала я, ведь надо было что-то сказать, — ты можешь объяснить по порядку, что произошло?
— У него не было… этого… алиби, — Габриэль запнулась на последнем слове.
— То есть он не может доказать, что не был на месте преступления в момент убийства?
— Да… — Габриэль зарыдала еще сильнее. Успокоитель-ница из меня еще та. Но только стоило мне вспомнить этот сладкий угрожающий голос по телефону, говорящий с непонятным акцентом, как я с трудом смогла удержаться от мстительных интонаций.
Я помнила красавца Чико. Толстогубый, с вечным шелковым кашне на шее, даже в самую жару, он часто заходил в наше здание за своей женой. Ревниво озираясь по сторонам, он, по-видимому, искал любой, даже самый незначительный повод придраться к бедняжке. И эти два скандала, который он закатил на моей памяти, были связаны с незначительными пустяками. Первый раз один из клиентов поцеловал на прощание руку Габи, а второй — Чико показалось, что другой пялится на открытый вырез ее блузки. В общем, придурок недоделанный. А сам как-то окинул меня таким масляным взглядом, что я бы его на месте убила!
— А что он сам говорит, где был в тот вечер?
— Он не говорит ничего! Обычно каждый вечер он проводит в пивном баре с приятелями. А когда доктора убили, Чико в баре не было. Друзья говорят, что он заглянул на минутку и тут же выскочил. Валерия, милая, что делать? Его же будут судить!
— Но, Габриэль… — я просто не знала, как продолжить разговор. Я жалела бедняжку, но к ее мужу относилась резко отрицательно.
Перебив меня, она лихорадочно продолжила:
— У нас давно шли дома ссоры. Он злился, что я работаю, так как представлял всякие глупые вещи обо мне, докторе и клиентах. Хотя совсем не возражал против денег. Ты знаешь, Валерия, когда мы с ним познакомились, я работала в урологическом отделении больницы «Барзилай». Так он, еще даже не жених, сказал, что не женское это дело — лечить мужикам их места!
— Да уж… — я могла вставлять в ее стремительную речь только междометия.
— А в тот вечер, когда я как обычно пришла домой в четверть седьмого, он был уже на взводе.
— Почему?
— Он смотрел по телевизору какую-то мыльную оперу, а там показывали психотерапевта, который занимается любовью в своем кабинете с пациенткой.
— А ты при чем?
— Ну как при чем? Он и подумал также о нас. Еле-еле его успокоила. Чико сказал, что пойдет выпьет пива, а на следующее утро меня вызвали в полицию. Он пошел со мной и не верну-у-лся!.. — Габриэль снова заревела во весь голос. Ну надо же, как она любит своего муженька.
— Габи, милая, ну я-то чем могу тебе помочь? Я же не адвокат?
— Да я просто так звоню, мне так плохо. Я не верю, что он убил.
— Если это не он, то полиция разберется. А ты успокойся, у вас же дочка. Она не должна видеть, что ты плачешь. Хорошо?
— Спасибо, Валерия…
— До свиданья, милая, держись.
Я положила трубку. Бедная Габи. Всегда такая веселая, жизнерадостная, она просто излучала оптимизм. И на тебе, такая беда!
Вернулась Дарья от подружки. Поцеловав меня, она выпалила:
— Мам, Юлька делает себе каакуа. И я хочу.
— Ну, во-первых, я тебе сто раз говорила, не путать языки. Говори на любом, но чтобы все слова были из одного языка.
— Хорошо, Юлька хочет сделать себе татуировку на плечо. Розочку или бабочку, она еще не решила. А мне можно?
— Можно, — ответила я, — но не на плечо, а сразу на лоб, и еще подарок сверху — кольцо в нос.
— Вот ты так всегда, — разочаровалась Дашка, — сначала разрешаешь, а потом не даешь.
— Все, — сказала я, — я пошла купаться, а ты сядь и подумай, что будет с тобой через пятьдесят лет, когда татуировки не будут в моде, а кожа в этом месте сморщится.
И я закрылась в ванной. Пока я купалась и смывала с себя усталость, накопившуюся задень, пришел Денис. Я услышала звонок сквозь шум воды. Намыливая голову, подумала, что вода смывает не только грязь с тела, но и нежелательную информацию. Так что если вы почувствовали, что вас сглазили — немедленно под душ и стоять, пока сглаз не сойдет. Это я сама придумала, и от этого мой материалистический подход к мирозданию не изменился — вода же материальная!
Я привела себя в порядок, слегка подкрасилась и вышла из ванной. Дашка подбежала ко мне:
— Мамуля, смотри, что Денис мне сделал!
На руке у моей дочери красовалась роскошная роза. Был виден каждый лепесток, да что там лепесток, каждый шип и даже капелька росы. Я всегда поражалась умению моего друга рисовать.
— Чем же ты нарисовал эту прелесть? — спросила я.
Он показал мне ручку «Пайлот». Я подошла к нему и расцеловала.
— Здравствуй, милый, — сказала я.
Он поцеловал меня в ответ, и я обратилась к Дашке:
— Ну что, инцидент исчерпан? А как ты будешь купаться?
— Я оберну руку полиэтиленом, — моя дочь всегда найдет выход из положения.
— А теперь давайте обедать. Смотрите, что я приготовила.
Я подняла крышку. Денис заглянул и присвистнул:
— О, по этому поводу надо выпить.
Он пошел купаться, а я накрыла на стол и достала бутылку красного сухого вина «Кармель».
Денис вышел из душа свежий и взъерошенный, мы сели за стол.
— За вас, прекрасные дамы! — он поднял бокал. Мы чокнулись. У Дашки в бокале была кока-кола.
Когда все отдали должное моей стряпне, Дашка отправилась купаться и спать, а я, помыв посуду, спросила Дениса:
— Рассказать тебе, что со мной произошло?
— Конечно, Лерочка.
Я описала ему сцену в клинике, встречу с Михаэлем Борнштейном, безумную миллионершу. Я уже говорила, что у Дениса есть очень хорошая черта — он слушает, не перебивая. Когда я закончила, он произнес:
— Драть тебя надо как Сидорову козу, — на ночь глядя это выражение выглядело двусмысленным. — И что ты собираешься делать дальше?
— Я решила обуздать свое любопытство и больше никуда не лезть, — сообщила я торжественным тоном. — Хватит.
— Вот и ладушки. Хорошо, что ты сама это поняла. Ты же упрямая телка.
Он обнял меня и потянул по направлению к спальне. Я не сопротивлялась. Луна светила в окно, как люминесцентный фонарь.
Глава 4. «МАФИЯ БЕССМЕРТНА!»
На работу я чуть не опоздала. Хотя я сама себе госпожа, но порядок есть порядок, если я пишу на двери, что начинаю прием в 8.30, то должна как штык сидеть, иначе всех клиентов распугаю. Накормив и отправив Дашку в школу, Дениса — на работу, я начала собираться сама. Я хотела надеть свои любимые голубые «Ливайсы», но их нигде не было. Я точно помнила, что повесила их сушить на веревку, и, выглянув в окно, поняла, что джинсы бесследно пропали. Остальные тряпки висели как висели, а вот их не было. Может быть, они упали вниз? Я посмотрела вниз, но ничего там не увидела. Времени раздумывать не было, и я, натянув на себя первую попавшуюся шмотку, бросилась к выходу.
На работе была сплошная рутина. Я перевела несколько документов, смоталась в Тель-Авив без всяких происшествий, там зашла в Бюро по связям, к нотариусу, с которым я работаю, в Земельное управление. В общем, все шло как по маслу. Это была награда за мои прошлые мучения. Теория «Зебра» или «Жизнь моя — тетрадочка в полосочку» набирала обороты. После густой черной полосы начался робкий белый просвет.
В коридоре меня уже ждал клиент. Пока меня не было, он общался с Додиком. Увидев меня, Додик радостно воскликнул:
— О, наконец-то, а мы тебя ждали!
Мужик был похож на лягушку. У него были толстые губы, вытянутые до середины щек. На лысину он зачесывал волосы с противоположной стороны, но они соскальзывали и висели сбоку, обнажая то, что должны были скрывать. Одной рукой мужик опирался на мощную трость, в другой держал папку. Так и хотелось добавить: с ботиночными тесемками, но это был бы уже перебор. Классики бы мне не простили.
Галстук лопатой, веселенькой расцветки с горошком, полулежал на объемном животе.
— Проходите, садитесь, — сказала я ему.
Он степенно уселся в кресло для посетителей.
Я ждала.
— Ну-с, — важно начал посетитель, — госпожа Валерия, я его принес.
— Что именно? — поинтересовалась я.
— Как что? — удивился мужик. — Я же звонил вам третьего дня.
Знал бы он, в каких событиях я принимала участие за эти три дня, он бы не спрашивал.
— Меня зовут Натан Мордухаев, — сказал клиент, — и я написал роман!
Он торжественно положил папку на стол.
Я опасливо дотронулась до папки:
— Это роман? О чем?
— О русской мафии! — веско произнес Мордухаев.
Вот только этого мне не хватало. Безумный графоман — это что-то новенькое в моей практике. Хотя, Валерия, вспомни о своем минусе в банке, сказала я себе, для тебя сейчас все работы хороши.
— И о чем мы с вами говорили третьего дня? — осторожно спросила я.
— О переводе. Вы сказали, что возьметесь за перевод.
Я открыла папку. Там было около четырехсот страниц компьютерного набора. На первой — крупным шрифтом было выведено:
«Натан Мордухаев. МАФИЯ БЕССМЕРТНА! Остросюжетный роман».
— Оригинальное название, — заметила я.
— Да, — согласился он, — очень точно отражает суть романа.
Я пролистала папку. Текст изобиловал словами «который», «потому что», «он вдруг сказал». Я понимала, что если его так и переводить, то любой ивритоязычный читатель обвинит меня в незнании языка. А опыта переделки у меня не было вообще. Хотя нет, однажды ко мне приходил один писатель и просил составить краткую аннотацию на иврите его романа, изданного где-то в Урюпинске. Он хотел получить субсидию в Министерстве по делам репатриантов. Так я корпела над этой работой дня четыре, а результат был — сто шекелей. Впрочем, он остался доволен. И я тоже. Все-таки лучше дипломы переводить.
Я закрыла папку и посмотрела на Мордухаева:
— Вы кому-нибудь показывали его? — я ткнула пальцем в папку.
— Да, — важно кивнул он головой, — мои друзья очень хвалят. И супруга.