— Человек человеку друг, товарищ и брат». Вылезли, помогли, сияют от собственного благородства. И дамочка довольна, спрашивает: «Мальчики, с вами как расплатиться, деньгами или трусики снять?» Мальчики взяли деньгами и погнали дальше. Через некоторое время напарник говорит: «Вань, а правильно сделали, что деньгами взяли, тебе бы трусики малы были, а мне велики».
— Я пошутила, Виктор Андреевич, — проворковала Зоя Михайловна. — Надеюсь, вы на меня не сердитесь?
— Бог с вами, — сказал Красин. — Я сам люблю разыгрывать.
В дверь требовательно, два раза позвонили.
— По мою душу, — выдохнула Зоя Михайловна, медленно поднимаясь, и по тому, как она это произнесла, Красин понял, что визитеры ей крайне неприятны.
— Кто это? — спросил он обеспокоенно.
— Можно сказать — охрана, а можно сказать — бандиты. — Зоя Михайловна нервно поправила свалившуюся на лоб прядь волос.
— Снимите пиджак, галстук… В общем, вы — мой клиент. — Она вышла в коридор, посмотрела в глазок, и Красин услышал характерный звук отодвигаемой стальной щеколды.
— Здравствуйте, Зоя Михайловна!
— Добрый вечер! Проходите.
— Спасибо. Вы одна?
— С клиентом работаю.
— Это хорошо. Это значит, фирма процветает. — Голос был молодой, уверенный, с легким одесским акцентом. — Вас устроили наши условия?
— Я согласна, но… Вы гарантируете мою защищенность?
— Обижаете, Зоя Михайловна. Мы — закон! Вот лицензия на нашу деятельность, а вот реквизиты банка, в котором вы будете оплачивать наши услуги.
— А договор?
— Пожалуйста. Ознакомьтесь и подпишите.
«Надо бы взглянуть на их рожи». — Красин вытащил из кармана баллончик с парализующей жидкостью, зажал его в руке, через руку перекинул пиджак и прошел в гостиную.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — Парни, похожие друг на друга как близнецы-братья — крепкие, коротко стриженные, в защитного цвета униформе, вежливо кивнули, но задницы от стульев так и не оторвали.
— Зоя Михайловна, мне можно идти? — спросил Красин.
— Нет-нет, подождите, — быстро проговорила Зоя Михайловна.
— Я должна выписать вам лекарство. — Она дочитала бумаги, подумала и с хрустом расписалась. — Все?
— Один экземпляр оставьте себе, — сказал парень с одесским акцентом, довольно улыбаясь. — С завтрашнего дня ваш салон под надежной охраной. Всего доброго!
— До свидания. — Зоя Михайловна проводила гостей, вернулась на кухню и затихла, устремив безучастный, отрешенный взгляд в какую-то одну, по-видимому, только ей видимую точку.
Красин, чтобы не задавать лишних вопросов, прошел в гостиную и тщательно изучил документы. Сомнений в своей подлинности они не вызывали, но одна фраза в договоре его мгновенно насторожила. Оказывается, за услуги охранного агентства «Беркут» Зоя Михайловна должна была вносить деньги в банк «Уральские самоцветы» на… предъявителя. «Зачем?» — подумал Красин. — Для сокрытия налогов? Это имело бы смысл, если бы агентство «Беркут» процветало. В противном же случае… Нет, полный абсурд!»
— Зоя Михайловна, не был ли вашим клиентом некий Макс Иванович Линдер? — спросил Красин, возвратившись на кухню.
— Линдер? — переспросила Зоя Михайловна до ненатуральности спокойным голосом. Красин, уловив эту ненатуральность, попытался перехватить взгляд собеседницы, чтобы выяснить причину ее беспокойства, но ему это не удалось — взгляд скользил, словно луч прожектора в ночи, плавно и безостановочно. Будто он что-то искал. Но что?
— Вы должны его знать! — жестко проговорил Красин. — Это он наложил лапу на психоневрологический диспансер, в котором вы раньше работали.
— Более того, он предложил мне после ремонта его возглавить, — продолжила Зоя Михайловна, наконец-то взяв себя в руки и успокоившись. — А когда я отказалась, ко мне явились эти ребята… которых вы имели возможность лицезреть…
— А почему вы отказались?
— А потому, что он возжелал использовать диспансер не по назначению — превратить в массажный салон. А меня… В общем, я должна была бы работать на него.
— Понятно, — сказал Красин. — Ну и что ребята?
— Изнасиловали меня. На полу. Один залез, а второй кнопки под задницу подкладывал. Потом поменялись.
— И вы решили отомстить?
— Сгноить.
«А ведь добьется своего — баба с характером».
— А как вы узнали, что эти ребята связаны с Линдером?
— Наняла частного сыщика.
— Он один работает?
— Да.
— Фамилия?
Зоя Михайловна порылась в сумочке и протянула Красину визитку.
— И много этот Воропаев накопал?
— Достаточно, чтобы задуматься, — кивнула Зоя Михайловна. — Банк «Уральские самоцветы» находится в Екатеринбурге, здесь — филиал, который в любой момент может лопнуть, ибо директор его темная лошадка — две судимости. Не меньший интерес представляет и Сидоров Игорь Вячеславович, возглавляющий охранное агентство «Беркут». Сам он чист, как стеклышко, но папа его, Вячеслав Иванович Сидоров по кличке Тойота, тот еще фрукт — приговорен за свои делишки к пожизненному заключению, бежал из-под стражи и сейчас скрывается.
— Информация Воропаева?
— Его, родимого. — Зоя Михайловна поставила на газ чайник. — Дальше он копать отказался. Сказал: «Извини, Зоечка, у меня одна голова на плечах, и я не хочу, чтобы моя любимая женщина однажды утром обнаружила ее в бачке отбросов».
— Здравая мысль. — Красин спрятал визитку Воропаева в нагрудный кармашек и, поразмышляв, спросил: — Зоя Михайловна, наш разговор мы предварили условием — услуга за услугу… Моя услуга, как я понял, заключается в том, чтобы привлечь к ответственности посетивших вас ребят. Я не ошибся?
— Вы не ошиблись, — сказала Зоя Михайловна. — Только не привлечь к ответственности, а сгноить, — добавила она, наливаясь яростью дикой кошки. — Сколько это будет стоить?
— Дорого, — улыбнулся Красин.
— Десять тысяч долларов вас устроят?
Насмешливая улыбочка на лице Красина мгновенно обернулась серьезной озабоченностью.
— Деньги неплохие, — сказал он. — Но прежде чем вам ответить, я должен посоветоваться с начальством.
— А ваше начальство может войти в положение женщины, которую так жестоко обидели?
— Может.
— А вы?
— Я постараюсь вам помочь.
На том она и расстались. Зоя Михайловна с надеждой на скорое отмщение, а Красин с верой в российское правосудие — коллективное изнасилование, пытки и рэкет тянули, по его мнению, на пожизненное заключение.
Скоков сказал: «Климова не трогайте. Пусть сам разберется в своих отношениях с Турусовой». И, чтобы подтвердить правильность решения, процитировал коллегам Маяковского: «Что нам до Маши и сердца ейного, это их дело, дело семейное». Поэтому, когда Климов, отобедав и проведя беседу с господами Линдером и его другом из Франкфурта-на-Майне Вебером, из которой не выудил даже паршивого пескаря, попытался связаться по телефону с Колбертом, Красиным и Волынским, то нарвался на красноречивое молчание. «Наверное, им не до меня, работают ребята», — подумал он уважительно, взглянул на часы и набрал номер Митасовой.
— Добрый вечер, Катерина!
— Вечер добрый, — проворковала Митасова. — Можешь меня поздравить.
— Тебя взяли в штат?
— Оторвали с руками и ногами.
— Поздравляю!
— И это все? Я же женщина, Климов! — Голос Митасовой переливался игривыми интонациями. Климов, уловив эти переливы, вспомнил, как эта женщина поцеловала его — вроде бы не жадно, без страсти и боевого огня, но ее губы, нежные и полные желания, мгновенно вызвали ответное желание, и он подчинился — принял навязанную игру и почувствовал себя мышонком, которого словила сытая кошка. Тогда ему стало страшно. А теперь… Он беззаботно рассмеялся — кошка далеко, не достанет — и вновь принял игру.
— А как бы ты хотела?
— При свечах.
— В твоей постели?
— В сексе, Климов, я думаю, ты ни черта не понимаешь, поэтому давай лучше остановимся на кафе — маленькое уютное кафе, хорошая кухня, свечи, шампанское…
— Запросы у тебя, однако…
— Так я же международная… Или ты забыл?
— Да-а, — протянул Климов. — Моя бы воля, я бы тебе рот зашил.
— Это за что? — изумилась Митасова.
— Красивая ты, когда молчишь.
— Могу и помолчать.
— Умница! — Климов нажал на педаль стартера и поставил двигатель на малые обороты. — Как наши дела? На месте топчешься или что-нибудь нащупала?
— Нащупала: Краева — лесбиянка.
— Ты в этом уверена?
— Галя Синичкина проболталась, накурилась травки и проболталась — сказала, что потеряла свою лучшую гюрзу.
— Кого?
— Для непонятливых расшифровываю: гюрза — это герл-френд.
Климов пропустил укол мимо ушей.
— Это что ж выходит? — спросил он, помолчав. — Что она сама про себя статейку напечатала. Где логика?
— Бог мой! — вздохнула Митасова. — У вас в МУРе все такие бестолковые?
— Через одного.
— Тогда объясни тем, из кого толк вышел, а бестолочь осталась, что Синичкина, подписав статью «Подмосковный Отелло» своим именем, спряталась за ширму, звуконепроницаемую и светозащитную. Это во-первых. А во-вторых, навела их на ложный след — они бросились искать Мавра, которого и в природе не существует. Дошло?
— Дошло, — мужественно признал ошибку Климов. — Что она баба умная, я сразу понял, но… Не могу поверить, что она сама до этого додумалась.
— Хозяин подсказал. Более того, посоветовал убраться с глаз долой. А его совет — равносилен приказу.
— А чего он боится?
— Скандала. Если его хорошо подать, журнал вылетит в трубу. А он через него деньги отмывает.
— Понятно, — кивнул Климов. — И что решила предпринять Синичкина?
— Согласилась с предложением хозяина — отбывает на неопределенное время во Франкфурт-на-Майне.
— Смазывает пятки?
Митасова, уловив в голосе Климова саркастические нотки, моментально взбрыкнула.
— Ты что, ее подозреваешь?
— Катерина, в спальне Краевой два быка сцепились…
— Да хоть три! Ты-то здесь при чем?