— Я начальник отдела по расследованию убийств! — сорвался Климов. — И считаю, что в этом деле было заинтересованное лицо.
— Кто?
— Конь в пальто! В общем, так… Выверни Синичкину наизнанку, но узнай имя второго быка. Если тебе это удастся… действуй по обстоятельствам, вернее, по желанию Синичкиной: захочет ехать — пусть уматывает, нет — спрячь. Где — подскажет Яша Колберг. Ясно?
— Предельно.
— И не злись, — смягчился Климов. — Ты в кресле сидишь?
— Да, — озадачилась Митасова.
— Положи руку на левую внутреннюю сторону кресла… Положила?.. Молодец! Теперь осторожно отводи ладонь назад… Что нащупала?
— Булавка какая-то.
— Это не булавка — микропередатчик.
— Ну и подлец же ты, Климов! — вспыхнула Митасова. — Зачем тебе потребовалось меня слушать? Если не доверяешь…
— Не горячись, Катерина, — повысил голос Климов. — Если бы не доверял, не открылся бы. А булавочку эту захвати с собой — вколи под воротник платья или там кофточки.
— Зачем?
— Твой шеф, Макс Иванович Линдер, тебя проверяет, а я не хочу, чтобы эта проверка вышла за пределы разумного.
— Оберегаешь, значит?
— Значит, оберегаю.
— Человека или агента?
— Гюрзу! — брякнул в сердцах Климов, отключил связь и послал Яше Колбергу на пейджер сообщение: «Подстрахуй Митасову. В семь тридцать она будет в гостях у Синичкиной. Адрес: Бескудниковский бульвар, дом одиннадцать, квартира триста шестьдесят три. Будь внимателен и предельно осторожен. Климов».
Ольга Сергеевна ожидала Климова в проходной. Увидев его, кротко улыбнулась, удивительно распахнула глаза.
— Вы до неприличия пунктуальны.
— Служба у меня такая, — ответил Климов и неожиданно поймал себя на мысли, что та странная и волшебная ночь, когда они чуть было не растерзали друг друга в постели, продолжается, что он по горло увяз в этой даме и не жалеет об этом. Такого с ним давно не случалось.
— Сегодня я буду ночевать на даче, — словно угадав его мысли, проговорила Ольга Сергеевна. — Проводите?
— Вечер у меня свободен, — сказал Климов, поправляя галстук.
Они поднялись на лифте на шестой этаж, прошли вереницу светлых с узкими дверями-нишами коридоров и наконец оказались в просторной с высоким потолком комнате, вдоль стен которой расположились окрашенные в защитный цвет машины-роботы. Климов в нерешительности остановился. Такого количества кнопок, зеленых, красных глазков-лампочек, перламутровых рабочих клавиш на пульте управления ему видеть еще не приходилось.
— Садитесь. — Ольга Сергеевна кивнула на стул, пересекла комнату и остановилась в дверях смежной. — Эрик!
Словно из-под земли вырос Эрик — высокий молодой парень с узким лицом и светлым возбужденным взглядом.
— Я занят. — Он хотел было уйти, но, заметив Климова, задержался.
— Познакомься, — проговорила Ольга Сергеевна. — Это…
— Климов, — представился Климов.
— А-а! — воскликнул Эрик и неожиданно широко, дружески улыбнулся. — Перфокарта с вашими данными в машине. Я, признаться, уже кое-что из нее выудил, но ответ меня несколько озадачил.
— Простите, а мои данные… Это чья информация?
— Моя, — сказала Ольга Сергеевна. — Наше знакомство нельзя назвать продолжительным, но знаю я вас уже достаточно хорошо. Все наши разговоры, вернее, мои вопросы можно расценить как тесты. Вы при этом чувствовали себя раскованно, отвечали искренне, правдиво, ничего не выдумывая и не приукрашивая. В общем, лучше не придумаешь.
— Так… — Климов перевел взгляд на Эрика. — А чем же вас озадачил ответ?
Эрик ладонью пригладил взлохмаченные волосы, сунул руки в карманы белоснежного халата с двумя оторванными пуговицами и принялся правильными, постепенно сужающимися кругами колесить по комнате. Остановился в центре, напротив растерянного, пунцового от смущения Климова и без всякой связи и логики, видимо продолжая преследовавшую его по пятам мысль, сказал:
— Сущность совместимости остается неуловимой.
— Какая же тогда, извините, польза от этой коробки передач? — Климов угрюмо кивнул на перламутровый набор клавиш пульта управления.
— Скорость! — деловито заметил Эрик. — Ведь пока речь идет только о расширении круга общения, об ограничении власти случая над судьбами людей в устройстве личной жизни. Резко сужая круг возможных ошибок в выборе партнера, машина может помочь найти оптимальные варианты совместимости, но… для этого нужно знать: какие признаки или, точнее говоря, какая взаимная совокупность признаков является необходимым условием совместимости? А этими сведениями мы, к сожалению, пока не располагаем. Это область ученых других профессий: психологов, психиатров, социологов, педагогов… Так что, как видите, задачу совместимости будет решать не ЭВМ, а люди. Вы меня поняли?
— Не совсем.
— Что вас смущает?
— Ты увлекся и как всегда забыл поставить точку, — сказала Ольга Сергеевна.
— Сейчас поставим. — Эрик подошел к пульту управления и быстрым движением пальцев нажал ряд клавиш. Внутри машины что-то щелкнуло, загудело, мгновенно ожили разноцветные глазки-лампочки. — Пожалуйста. — Он осторожно, двумя пальцами, взял выскочивший бланк-распечатку, помахал им, словно просушивая, положил на стол и прихлопнул ладонью. — Это данные человека, с которым вы, по всей вероятности, могли бы ужиться. Хотите ее увидеть?
— Простите, — опешил Климов, — вы сами только что говорили о безликости, абстрактности…
— Верно. Объять необъятное невозможно. Но Ольга Сергеевна предложила решить эту проблему частично — объявить наш институт. Мы собрали на всех сотрудников — естественно, холостых и незамужних, коротенькое досье. Данные нашей распечатки совпали…
— Я могу дать ее телефон, — перебила его Ольга Сергеевна.
Климов вдруг почувствовал всю призрачность, непрочность, придуманность отношений, связывающих его с этой взбалмошной женщиной и ее миром, понял, что он для нее — всего-навсего прохожий, случайный человек, случайный настолько, что его открытость и откровенность с ней обернулась против него же — все их разговоры она уложила в казенные тесты, значение которых он понимал отдаленно и смутно.
— Не стоит. — Климов рывком встал. — Вы правы, ваша машина еще ребенок. Проводите меня, пожалуйста.
Они вышли на улицу. Ольга Сергеевна взяла Климова за пуговицу пиджака и с безответственностью набедокурившего школьника спросила:
— Вы обиделись?
— Я принял это как шутку.
— Вы обиделись, — повторила Ольга Сергеевна. — Вы обиделись и… Мне нравится, что вы не разучились обижаться. — Она почти насильно разжала его кулак и вложила в ладонь свою визитную карточку.
— Что это? — зло, уже совершенно ничего не понимая, спросил Климов.
— Телефон женщины, с которой вы могли бы ужиться.
Синичкина: Выпьешь?
Митасова: Шикарный коньячок! Где берешь?
Синичкина: В редакции, в буфете. У нас все соки и вина натуральные.
Митасова: Шеф старается?
Синичкина: Он, родимый! Для своих, говорит, ничего не жалко. Хочешь покурить?
Митасова. Я травку не курю.
Синичкин а: А ты попробуй… Кайф обалденный! Мы, бывало, с Тайкой по сигареточке выкурим и… Ох, какая у нее была грудь!
Митасова. Ау меня хуже?
Синичкина: Бог мой! Персики!
Митасова: Я легко возбуждаюсь.
Синичкина: А я не против…
В эфире послышался треск молнии-застежки, сладострастное постанывание, все учащающееся горячее дыхание.
Синичкина: Катя, ниже, ниже… Нет, подожди… Я хочу, чтобы ты была настоящим мужиком… Держи!
Митасова: Вот это фаллос!
Синичкина: Тайка подарила. Пристегни его к бедрам… Вот так! Иди ко мне, иди… Как хорошо, как я по нему соскучилась!..
Митасова: Тайкин муж знал, чем вы занимаетесь?
Синичкина: Знал.
Митасова: И не ревновал?
Синичкина: Нет. Говорил: баловство.
Митасова: А чего же в тот вечер взбесился?
Синичкина: С нами Глеб был. Теплов…
Митасова: Кто такой?
Синичкина: Тайкин любовник. Ей нравилось его дразнить… Смотри, говорит, и мастурбируй.
Митасова: И он…
Синичкина: Я ему помогала… Тайка балдела, когда мы с ним вместе кончали.
Митасова. И Тайкин муж застал вас…
Синичкина: Да. Мы стали одеваться, но не успели: вбежал Андрей с ружьем, выстрелил в Тайку и навел стволы на нас. Глеб бросился на него, началась драка… Первым опомнился Андрей. Он взглянул на Тайку — застыл как вкопанный и заплакал. А мы ушли. Задворками.
Митасова: Вас никто не видел?
Синичкина: По-моему, нет… Помедленнее… Вот так… 0-о-х!
«Вот как колоть нужно, — подумал Яша, восхищенно цокнув языком. — В койке, когда у шлюх вместо головы скворешник работает». Он потянулся за сигаретами, которые лежали в бардачке, но его внимание привлекла въехавшая во двор машина. На первый взгляд «Нива» как «Нива», но Яша узнал бы ее из тысячи других — по ядовитому темно-зеленому цвету, в который она была перекрашена после аварии. Точно подтверждая его мысль, шофер два раза мигнул фарами. Яша ответил. «Нива» развернулась и встала рядом.
— Не ждал? — спросил Климов, усаживаясь на правое сиденье. Яша отрицательно покачал головой.
— Я думал, вы на даче.
— Здоровье пошатнулось. Решил передохнуть.
— А они… — Яша взглядом указал на микрофончик, — без передыху второй час пашут.
— Не ври. Ты подъехал в семь тридцать, а сейчас восемь пятнадцать… Много накопал?
Яша вздохнул и принялся рассказывать, что с ним приключилось за день.
Климов слушал внимательно, не переспрашивая, склонив голову и сцепив в замок пальцы безвольно упавших на колени рук — ну, просто сама скорбь в бронзе. Но он мгновенно встрепенулся, как только бабьи стоны прервал звонок в дверь.