Несколько мгновений они настороженно рассматривали друг друга, а затем незнакомка резко повернулась и пошла прочь. Андрей бросился за ней, и она, даже не оглядываясь, явно это почувствовала, потому что прибавила шагу. Он и сам не мог объяснить, зачем ему нужно это преследование, и все же стремился ее догнать, почти бежал, не думая о том, как это может выглядеть со стороны.
Когда он уже был совсем рядом, девушка испуганно оглянулась и шарахнулась в сторону.
— Оставьте меня!
— Подождите!
Но она не стала останавливаться, и теперь они быстро шли рядом, причем девушка озиралась по сторонам так, словно готовилась позвать на помощь.
— Да не бегите вы так, мне нужно вам что-то сказать!
— Я ничего не хочу слушать.
— Нет, вы меня выслушаете!
— Если вы не отстанете, я буду кричать!
По ее решительному тону Андрей понял, что она так и сделает, а потому пошел на крайние меры.
— Что вы делали у этого котлована? Вы знаете, что там произошло убийство?
Она резко остановилась и в упор посмотрела на него. Он не понял ее взгляда, но почувствовал, что его вопросы возымели свое действие.
— Так вы знаете об этом или нет? — настойчиво повторил он.
Она заколебалась, а затем нерешительно пожала плечами:
— Ну, знаю…
— А откуда? Ведь это произошло поздно вечером. Свидетелей не было, а милиция тут же увезла труп. Откуда же вы об этом узнали?
— А откуда вы сами об этом знаете? — раздосадованно воскликнула она. — Может быть, это вы и убили бедную девушку…
— О, вы даже знаете, что это была девушка! — Андрей так разволновался, что теперь и сам не понимал: в чем смысл всех этих расспросов?
— Ну и что из этого?
— Она была моей невестой! — Его голос поневоле дрогнул, а на глаза навернулись слезы.
Незнакомка явно растерялась. Теперь они стояли посреди пешеходной дорожки, загораживая проход. Какая-то пожилая женщина укоризненно покачала головой и что-то пробормотала, пытаясь пройти между ними.
— Теперь вы понимаете, почему я вас спрашиваю?
— А вы меня не обманываете?
Он только покачал головой и тяжело вздохнул.
— Мы должны были пожениться через две недели. Она собиралась прийти ко мне… я живу тут неподалеку… но ее все не было и не было. Я пошел искать и вдруг нашел ее… ну, сами понимаете где.
Незнакомка кивнула, рассматривая Андрея с явным сочувствием.
— Простите.
— За что?
— Ну, понимаете, во всяких детективах пишут, что убийцу тянет на место преступления…
— И вы решили, что это я?
— Ну, не то чтобы… в общем, знаете, какое сейчас время. А узнала я на работе. У нас все сотрудники говорили о том, что в этом котловане убили молодую девушку, ну я и…
— А где вы работаете?
Этот вопрос вновь всколыхнул недоверие, мгновенно промелькнувшее в ее взоре.
— Это не важно.
— Да, не важно, я спросил об этом просто так. Пойдемте, я вас провожу, если не возражаете… Куда вы направлялись?
— На трамвайную остановку.
Они медленно пошли рядом. Теперь Андрею уже не о чем было говорить, и он мучительно пытался придумать хоть какую-то фразу, чтобы продолжить разговор. Незнакомка ему очень нравилась — у нее была такая точеная фигурка! Голубые джинсы плотно облегали округлые бедра и стройные ножки, звонко цокавшие по асфальту лакированными туфельками. Нежные, не тронутые помадой губы, имели бледно-розовый цвет, сквозь тонкую кожу лица проступал легкий румянец, таинственные глаза прятались за длинными ресницами.
Ева мертва, и он безумно страдает, но… Но почему бы его страданиями не вызвать сочувствие у этой симпатичной девчонки? Разве в этом есть что-то подлое — ведь и ее могли убить в том же котловане! А если бы убили не Еву, а его самого, неужели бы она потом так и не вышла замуж?
Андрей поймал себя на мысли, что уже пытается придумать предлог для знакомства и при этом соблюсти приличия — то есть сохранить скорбный вид убитого горем жениха, которому нельзя отказать в одной маленькой, скромной просьбе… Черт, но ведь если непроизвольно пытаешься оправдать свое поведение, уверяя самого себя, что в этом нет ничего постыдного, значит, постыдное все-таки есть!
Не придумав ничего лучшего, Андрей произнес первую, пришедшую на ум фразу.
— Ее, кстати, звали Ева… Ева Соколова.
Незнакомка кивнула в знак того, что принимает это к сведению, но ничего не ответила. Тогда ему пришлось задать вопрос напрямую.
— А вас как зовут?
— Зачем это вам?
Вопрос был задан таким тоном, что Андрей смутился. Они уже подошли к остановке, и теперь надо было действовать быстро: первый же трамвай — и она уезжает. Но как ей объяснить, что переживать лучше всего тогда, когда кто-то утешает. Более того — этот «кто-то» обладает такими явными достоинствами, что прошлая потеря может показаться незначительной, по сравнению с новым приобретением. Ну, черт, что же ей сказать?
Из-за угла, противно задребезжав, показался трамвай.
— Послушайте, — заторопился он, — я не знаю, как вам это объяснить, но я себя чувствую таким одиноким… мне так тяжело… В общем, можно я вам позвоню и мы поговорим по телефону?
Она медленно, но очень многозначительно покачала головой.
— Но почему?
— Прощайте.
Трамвай остановился, раскрылись двери, и девушка, не оглядываясь, быстро взбежала по ступенькам салона. Проводив ее взглядом и дождавшись, пока трамвай отъедет от остановки, Андрей закурил и, мрачно понурив голову, побрел прочь. Что за несчастье! Неужели ему так и суждено страдать в полной безнадежности? А ведь впереди еще похороны!
Направляясь домой, он миновал котлован, даже не повернув головы в его сторону. И только пройдя мимо, спохватился, что мысли об упущенном знакомстве почти вытеснили мысли о Еве.
Идя вдоль трамвайных путей, он приблизился к своему дому со стороны помойки — небольшой асфальтированной площадки, огороженной двумя бетонными плитами, где стояли два больших мусорных бака. И вот там его ждала третья за сегодняшнее утро неожиданность. В одном из баков, спиной к нему, рылась стройная молодая женщина в короткой юбке, на чьи красивые ноги он первым делом и обратил внимание. Несколько удивленный таким эффектным видом «бомжихи», Андрей, проходя мимо, не отводил от нее глаз и удивился еще больше, когда она вдруг отошла от бака и повернулась к нему лицом.
— Динара?
Молодая женщина, держа в одной руке ведро из зеленой пластмассы, а в другой какую-то голубую тряпку, бешено взглянула на Андрея, который не смог удержаться от ехидства:
— Чем это ты занимаешься, неужели Виктор стал так мало зарабатывать?
— Не говори глупостей, — срывающимся от ярости голосом, ответила она, — лучше посмотри на эту мерзость! — и она энергично потрясла своей тряпкой перед Андреем. — Знаешь, что это такое?
Он подошел поближе, присмотрелся, усмехнулся, но в руки брать не стал.
— Еще бы не знать! Фигурально выражаясь, это покров, скрывающий врата наслаждения.
— Это рваные женские трусики!
— И очень модные!
— Прекрати издеваться! Ты знаешь, где я их нашла?
Тут Андрей не выдержал и засмеялся в полный голос:
— Да уж, видел! Честно сказать, я думал, ты покупаешь белье в магазине…
— Это не мои трусы, идиот! — взвилась Динара. — Это трусы какой-то шлюхи, и я нашла их в собственном мусорном ведре, когда опрокинула его в бак! Теперь ты понимаешь, что это значит?
Андрей присвистнул.
— Ого-го, еще бы не понимать! Дело серьезное. А ты уверена, что они выпали именно из твоего ведра?
— Ты меня идиоткой считаешь? Да они лежали там на самом дне, завернутые в старую газету. Этот подлец как всегда поленился сам вынести ведро и понадеялся, что я ничего не замечу. Ну, я ему покажу! Блядун проклятый, и когда только успевает!
— Может, тут какая-то ошибка, — неуверенно предположил Андрей, прекрасно понимая, что над семейным счастьем Виктора нависла страшная угроза.
— Конечно, ошибка! Это я ошиблась, выйдя замуж за этого извращенца, которому так не терпится, что он рвет трусы на своих блядях! То-то он последнее время начал жаловаться, что очень устает на работе! Теперь я понимаю, чем он работает, скотина! Еще бы не уставать!
Глава 7. Покушение
После драматичного разговора со следователем Родионов был так озадачен, что, вернувшись домой, тут же разделся и тщательно исследовал собственную одежду. Грязи хватало, но следов крови не было, и это его немного успокоило. «Невозможно совершить убийство, в результате которого найден обескровленный труп, и при этом оказаться абсолютно незапачканным, — подумал он про себя. — Значит, подозрения этого болвана в мой адрес необоснованы. И все же — что я делал после того, как расстался с той парой, занимавшейся любовью прямо на бревне? Проклятая память… не надо было пить их портвейн! И все равно я у него под подозрением — находился неподалеку от места преступления, алиби нет, что делал — не помню… Черт, пора завязывать с пьянством, теперь не буду пить ничего крепче пива… точнее, крепкого пива… очень крепкого пива».
Вечером того же дня ему позвонила мать и попросила срочно приехать — оказывается, час назад умерла ее сестра, а его тетка. Последующие два дня Федор не появлялся дома, занимаясь устройством похорон. А сегодня он заехал в издательство взглянуть на редактуру своего нового романа, готовившегося к печати. Именно это событие вывело его из себя, сделав это «всерьез и надолго».
— Какого черта ко мне постоянно лезут в соавторы! — кричал он в помещении редакции, позволив себе на правах «известного и уважаемого автора» закатить небольшой скандал. — Ну почему ваши редакторши сажают такие дикие ляпы: «Если я найду труп, то найду и то, что он спрятал, пока был жив!» Да не может труп быть жив и что-то прятать! У меня-то было написано: «пока был человеком!»
— Ну, ошибки у всякого бывают, и это можно исправить, — осторожно заметил главный редактор — маленький розовощекий и толстый человечек лет пятидесяти, похожий на отставного директора школы, уволенного за развращение старшеклассниц. — Кстати, у нас работают очень опытные редакторы…