— Итак, теперь вы знаете о том, что ваша невеста добровольно вступила в половую связь с вашим другом за несколько часов до убийства.
Этого Андрей уже не вынес.
— Сволочь! — захлебываясь от рыданий, пролепетал он. — Я убью эту сволочь! Какой гад!
— Но и это еще не все, — внимательно наблюдая за его реакцией, неумолимо продолжал Прижогин. — Согласно показаниям той же гражданки Нигматуллиной, по мужу Разметаевой, ваша невеста, гражданка Соколова, шантажировала ее мужа и, в качестве платы за молчание, потребовала у него три тысячи долларов США, которые и были обнаружены при ней после убийства.
— Шантажировала? — Андрей изумленно поднял голову. — Доллары? Но чем, чем она его могла шантажировать?
— Со слов Нигматуллиной, как ей признался ее собственный муж, он и гражданка Соколова несколько лет назад состояли во внебрачной связи.
— Это вы точно знаете?
— Пока нет, но это будет обязательно проверено.
Андрей вытер слезы и немного успокоился, хотя по-прежнему чувствовал себя ужасно. Сколько чудовищных новостей — Виктор и Ева, шантаж, половой акт, доллары… А! И тут он вспомнил сцену у помойки… Значит, все это правда! Ну, Виктор, ну и сволочь, он еще за это поплатится!
— Ну и последний вопрос. Что бы вы сделали, если бы узнали обо всем этом раньше?
Андрей насторожился и, подняв глаза, поразился взгляду следователя.
— Я… я не знаю… я не мог этого сделать… не мог убить Еву, не мог! И я ничего не знал, клянусь вам!
В его воспаленном мозгу мгновенно вспыхнуло воспоминание о той жуткой ночи. Вот он сходит с дорожки, направляется к полуразрушенному дому, чуть не падает в котлован и видит…
— А кто мог? — прервал его жесткий голос следователя. Разметаев?
— Не знаю, может, и он… не знаю, не знаю, я ничего не знаю…
— Ну хорошо, на сегодня наш разговор закончен.
— Я могу идти? — и Андрей мгновенно сорвался с места.
— Идите, — сухо ответил Прижогин и отвернулся.
Андрей поспешно сбежал вниз, выскочил на улицу и чуть не бегом бросился со двора. Но чем дальше он шел, тем больше его охватывало какое-то невероятное возбуждение. Виктор, Виктор и Ева — и это в тот день, когда он пошел спать и дожидаться ее прихода! Какой гад, какой гад!
Глава 10. Новые версии
— Ну, братцы, вчера я предотвратил еще одно убийство, — произнес Федор, едва войдя в квартиру Разметаевых. — Видели бы, в каком состоянии был наш юный друг! Если бы я его не остановил и не затащил к себе, он черт-те что мог бы натворить.
— Ты опять пил? — хмуро поинтересовалась Динара, мгновенно уловив запах перегара.
— Разумеется, — кивнул Федор, пожимая руку Виктора, который был не менее хмурым, чем его жена. — Мы выпили с Андрюхой, и он мне все рассказал.
— Что именно? — проводя гостя в гостиную, спросил Виктор.
— Кофе будешь?
— Буду. Но если есть пиво…
— Пива нет, — быстро ответила Динара.
— Сколько раз я слышал эти жестокие слова от продавщиц, — комически вздохнул Федор. — Но это было так давно, еще в коммунистические времена, что я уже их начал забывать! Ладно, давай кофе.
— Так что он тебе рассказал? — спросил Виктор, едва Динара вышла на кухню.
— Все. Оказывается, он столкнулся со следователем, и тот поведал ему о твоих… гм… приключениях с Евой.
— Вот черт! — поразился Виктор, уже знавший от жены о разговоре с Прижогиным. — Зачем он это сделал? Ну и что Андрюха?
— Андрюха шел тебя убивать, пока не встретил на своем пути меня. Ну, мы зашли ко мне, выпили… а потом я сам отвел его спать.
— Ой, как скверно, ой, как скверно, — болезненно поморщился Виктор. — И как же мне теперь ему в глаза смотреть! Вот положеньице!
— Чего это ты стонешь? — спросила Динара, появляясь в комнате с подносом, на котором стояли три чашки кофе. — Что опять случилось?
— Андрей все знает…
— Раньше надо было думать! — мгновенно взвилась она. — А то сначала ведет себя как кобель, а потом стонет. Перед другом ему неудобно, а передо мной? Положеньице! — передразнила она мужа.
— Ну, ладно, ладно, ребята, — примирительно заметил Федор, закуривая и знаком прося у Динары пепельницу. — Положенье у нас у всех аховое. Знали бы вы, что я вчера видел у нашего юного друга, когда мы вместе зашли к нему, — и он хитрым взглядом обвел супружескую пару. — Только это, разумеется, между нами, ни слова следователю.
— Ну и что ты видел? — первой не выдержала Динара.
— Ме-да-льон, — отчетливо, по складам, проговорил Федор и с шумом выдохнул струю табачного дыма. — Помнишь, — обратился он к Виктору, — ты мне говорил о медальоне на золотой цепочке, который носила Ева?
— Да, помню.
— Так вот у нашего друга на серванте лежит женский медальон с золотой цепочкой… цепочка, правда, разорвана.
— Ну и что?
— Ха! Ничего себе что! Улика! Кто знает, с какой женщины был сорван этот медальон — с живой или с мертвой?
— Куда ты клонишь, хрыч старый, черт тебя раздери! — разозлился Виктор. — Что, Андрей убил свою невесту и сорвал с нее медальон на память? Совсем спятил на почве пьянства и детективов?
— Ничего я не спятил! — обиделся Федор. — Можно подумать, ты с его невестой занимался любовью на Канарских островах, а не в квартире напротив! А ты не думаешь, что он мог не спать и все слышать? Ревность, брат, это такая коварная штука… Ты представь себя на его месте — полгода добивался девушки, наконец, она согласилась выйти за тебя замуж, переспала с тобой в виде аванса и тут же, на следующий день, изменила тебе с твоим другом. Разве подходит такая темпераментная жена нашему холодному любителю трупов?
— Что за бред! — воскликнула Динара. — Да он бы тогда просто отказался на ней жениться, вот и все!
— И это говоришь ты, которая ревнует мужа к каждой юбке? — деланно изумился Федор. — Вспомни, как ты однажды приревновала его даже к моей старушке!
Действительно, был такой эпизод, когда Динара, увидев мужа мирно беседующим на улице с Еленой Борисовной, устроила ему бурную сцену.
— Оскорбленное самолюбие — это страшная вещь, — продолжал Федор. — Особенно когда ты ждешь женщину, а она вдруг заворачивает к другому. Кстати, — повернулся он к Виктору, — не при Динаре будь спрошено, но ты в тот день видел этот медальон на Еве?
Виктор замялся и потупил глаза, стараясь не смотреть на жену.
— Нет, кажется, не видел.
— Точно или кажется?
— Ну, не помню, отстань. А ты спросил у Андрея, откуда у него этот медальон?
— Конечно, спросил.
— И что он тебе сказал? — опять вмешалась Динара.
— Ничего убедительного. Якобы в их первую ночь он был так возбужден, что в порыве страсти случайно разорвал эту цепочку. Ну а потом взял ее с собой, чтобы починить.
— Ну и почему ты ему не веришь? — поинтересовалась женщина.
Федор пожал плечами.
— Да не то чтобы не верю… Просто я тут подумал, представил себя на месте этого самого Прижогина и решил, что мы все под подозрением.
— Все? — почти одновременно воскликнули Виктор и Динара.
— Да, все, — спокойно подтвердил Родионов. — Меня можно подозревать, потому что я в тот вечер был пьян, ошивался в тех краях и ничего не помню. Однажды, когда я еще работал в милиции, у нас был такой случай. Звонит один алкаш, инвалид второй группы, и плача рассказывает о том, что его мать убили. Мы приезжаем и застаем такую картину — он в дупелину пьяный, еще со вчерашнего, а старуха мать выглядит так, словно ее провернули через мясорубку. Видели бы вы горе ее сынка! Начинаем расспрашивать, и выясняется — они вчера вместе поддавали, а потом он уснул и ничего не помнит. Утром просыпается — мать мертва, а дверь, между прочим, была закрыта на щеколду — и он открыл ее только перед нами. Отпечатки пальцев в квартире его и матери, на кухонном ноже — тоже. Когда до него дошло, что он сам ее убил, то чуть в окно не выбросился, еле оттащили. Вот так-то вот.
— То есть ты сам себя подозреваешь? — мрачно усмехнулся Виктор.
— Да не о том речь, — досадливо отмахнулся Федор. — Просто с точки зрения Прижогина я вполне вероятный кандидат. Но и ты, кстати, тоже, поскольку у тебя был железный повод — шантаж. Почему можно подозревать Андрюху, мы уже выяснили, более того, из-за той же самой ревности можно подозревать и мою старушку. Она ведь тоже в тот вечер была здесь и дико взревновала. Я удрал, она бросилась на поиски, могла столкнуться с Евой… Ну а той пилкой для ногтей, о которой я тебе уже рассказывал, убить можно не хуже ножа.
— Кошмар! — вздохнула Динара. — Оказывается, я живу в окружении потенциальных убийц!
Федор хитро прищурился.
— Да ведь и вы, мадам, тоже входите в число подозреваемых!
— Ну ты уже стал заговариваться! — и Динара возмущенно оглянулась на мужа, словно ища поддержки. — Я-то туг при чем?
— Мотив тот же — ревность, — невозмутимо продолжал Федор, попыхивая очередной сигаретой. — Кто знает, когда ты узнала о первой измене мужа? Может, в тот день, когда он тебе сам об этом рассказал, а может, и раньше, а?
— Что ты мелешь? Что ты мелешь!
— А что? Вполне классический вариант — наняла частного детектива, благо сейчас их навалом, и выследила.
— Виктор! — Динара вновь посмотрела на мужа, который внимательно слушал Родионова и продолжал молчать.
— Да, кстати, — Федор уже понимал, что его заносит, но не мог удержаться. — А что ты делала в момент убийства, между десятью и одиннадцатью часами вечера? У тебя есть алиби?
— Ну это уж слишком! — Динара вскочила с места. — Видеть тебя больше не могу, пьяная харя!
Она стремительно выскочила из комнаты, а Федор и Виктор обменялись понимающими взглядами.
— Что она так разволновалась?
— Напрасно ты затронул эту тему, — примирительно заговорил Разметаев, — я тебя не предупредил, что в тот вечер она вернулась домой уже после всего, что случилось… Когда ко мне забежал Андрей и мы помчались к котловану, ее еще не было. Только это, разумеется, между нами…