— Да нет, в общем, ничего… он пытался ко мне приставать, даже схватил за руку, но я вырвалась и убежала. Вообще он вел себя очень агрессивно, поэтому я его и запомнила.
— Интересно… — пробормотал Андрей. — Значит, ты видела Фрэда неподалеку от места убийства…
Ему пришла в голову одна очень подлая мысль… впрочем, может быть, и не придется этого делать. Все будет зависеть от завтрашнего разговора со следователем.
Он искоса взглянул на Еву и вдруг подумал еще об одном.
— Кстати, а что ты сама там делала так поздно? И ты мне до сих пор так и не сказала, где работаешь.
Анжела замялась — судя по всему, ей ужасно не хотелось отвечать.
— Это не важно…
— Нет уж, скажи, — продолжал настаивать Андрей и, услышав ответ, похолодел и замер на месте, смотря на девушку широко раскрытыми глазами.
Глава 13. Жизнь проходит…
Федор валялся на диване в окружении кучи окурков — минуту назад обронил пепельницу — и хмуро морщился, «разрешая», по выражению Достоевского, одну великую мысль. Подниматься с дивана и идти за совком и веником ему решительно не хотелось, тем более что он тут же придумал для своего разгильдяйства весьма лестное объяснение — «да, я накидал «бычков», зато думаю над великими проблемами. А какой-нибудь чистюля, озабоченный тем, куда стряхнуть пепел, так и останется ничтожным идиотом, ничего не понявшим ни в этой, ни в той жизни…»
Последнее время три главные темы отравляли существование Федора — размышления над жизнью, воспоминания о редакторах и проблема Елены Борисовны. Размышления над жизнью внушали страшную тоску, но не меньшую тоску внушала и мысль о Елене Борисовне. И до этого она его изрядно тяготила, а последнее время начала просто пугать. Как сделать так, чтобы она отвязалась, а то ведь еще действительно кого-нибудь зарежет… дуреха старая!
Надо бы ее с кем-то познакомить, что ли. Но кто польстится на эту старую калошу? Впрочем, ноги у нее отменные, да и вообще, принарядившись и наложив макияж, она еще очень и очень ничего. А что, если?..
Федора так захватила эта мысль, что он даже присел на диване и поднял с пола пепельницу. Действительно, что, если дать объявление в газете от ее имени и указать ее телефон? Наверняка ведь позвонит какой-нибудь озабоченный, а она из любопытства согласится с ним встретиться и тогда… Свобода! Нет, идея неплохая!
Более того, а что, если и самому попробовать дать похожее объявление? Составить его можно таким образом: «Знаменитый писатель, чьи книги можно найти на всех московских лотках, решил покончить с холостой жизнью. Главное требование к избраннице — выглядеть так, чтобы с ней было не стыдно прогуляться по Венеции». Неужели никто не откликнется?
Ну да ладно, насчет собственного объявления он еще подумает, а вот для Елены Борисовны сочинит его обязательно. Чем бы еще сегодня заняться…
Федор решил спуститься за газетой, в надежде найти там какой-нибудь кроссворд и с помощью него убить хотя бы час времени. Он вышел на лестничную площадку и спустился на первый этаж. Обратно он уже поднимался в состоянии глубокой задумчивости, рассеянно вертя в руках повестку в милицию. Оказывается, она лежала там уже два дня, и хорошо еще, что он вовремя спохватился — встреча была назначена на сегодня, на двенадцать часов. Странно… опять этот Прижогин. Раскопал что-нибудь новенькое об убийстве Евы… или так, имитирует энергичное расследование?
Впрочем, зачем ломать голову, через час он и так все узнает. Неторопливо собравшись и даже побрившись, Федор вышел из дома. Подходя к отделению милиции, он продолжал пребывать в самом спокойном расположении духа. В конце концов, что ему за дело — улик против него нет, а все эти подозрения — «что, дескать, ты делал в пьяном виде между десятью и одиннадцатью часами вечера?» — немногого стоят.
Он еще покурил и потоптался перед двухэтажным зданием отделения милиции, а затем затушил бычок и спокойно вошел внутрь. Спустя час, когда он вышел обратно, от его былого спокойствия не осталось и следа. Ай да Андрюха, ай да подлец! Заложил по всем статьям, а еще друг называется! Значит, он все-таки видел его в тот вечер неподалеку от котлована, но ничего ему не сказал?
Во время их разговора следователь ознакомил Родионова с показаниями Андрея и даже взял подписку о невыезде.
— Значит, это я главный подозреваемый? — криво усмехнулся Федор, ставя свою закорючку.
— Такая же подписка взята с ваших знакомых — гражданина Веселова и гражданина Разметаева, — сухо отозвался Прижогин, подписывая повестку и возвращая ее Федору. — Можете идти.
Глубоко задумавшись, Федор вышел на улицу, тут же полез за сигаретами, и в этот момент его окликнули. Вскинув голову, он увидел Валерия, который направлялся в отделение, буквально таща за локоть упиравшуюся и взволнованную девицу — высокую блондинку в плотно обтягивающих джинсах. Родионов сразу узнал в ней одну из медсестер — любовниц Андрея, — с которой пару раз сталкивался в собственном подъезде.
— Здорово, — первым сказал Валерий, протягивая свободную руку. — Ты чего такой вздрюченный? Прижогин обидел?
— Подписку о невыезде взял, собака… — нехотя отвечал Федор. — А ты что — теперь девочками по вызову занимаешься?
— Никакая я не по вызову, — плаксиво возразила блондинка, но Валерий на нее тут же цыкнул и еще крепче ухватил за локоть.
— Это наркоманка, — пояснил он Федору, — сидели, понимаешь, в сквере с подругой и курили марихуану. Эту-то я поймал, а вторая удрала, стерва. Но ничего, ты мне еще скажешь, как ее найти, — эта грозная фраза была адресована девушке. — Вот смотри, — и он протянул Федору пачку «Беломорканала», в которой перекатывались две папиросы. — Такие соплячки, а туда же… Стоять, я кому сказал! — Девушка вновь дернулась, но уже как-то неуверенно и при этом умоляюще посмотрела на Федора, словно от него что-то зависело.
Родионов лениво принюхался и возвратил пачку Валерию.
— Да, похоже на то… — он уже открыл было рот, чтобы вступиться, но тут же осекся, подумав о том, что тогда ему придется рассказать о ее знакомстве с Андреем и на того немедленно падет подозрение — а вдруг это именно он снабжал ее наркотиками? Хотя за свою подлость он это вполне заслужил, но… Пока Федор раздумывал, Валерий уже поднялся на ступеньки крыльца.
— Будь здоров, старик, а о Прижогине не беспокойся, я с ним поговорю. Он, конечно, зануда, но мужик, в общем, неплохой.
Федор кивнул и быстро пошел прочь — ему, наконец, пришла в голову здравая мысль — надо сегодня же, немедленно, собрать Андрея и Виктора у себя и спокойно во всем разобраться. Ведь невозможно жить дальше, если они будут постоянно подозревать друг друга!
А Валерий втащил Машу в отделение.
— Ого, какая птичка! — весело сказал капитан, сидевший за пультом дежурного. — Ну что, будем оформлять задержание?
— Погоди, Матвеич, — отвечал Валерий, — сначала я ее предварительно допрошу. А ну иди вперед и не рыпайся! — прикрикнул он на девушку, выпуская ее локоть.
Она стала послушно подниматься по лестнице на второй этаж, а инспектор шел сзади, нагло упираясь взглядом в ее пышный зад, туго обтянутый джинсами. Отперев свой кабинет, находившийся по соседству с кабинетом Прижогина, Валерий небрежно кивнул девушке на стул, а сам присел на край стола, положив рядом с собой пачку «Беломора».
— Ну так что? — медленно процедил он, наслаждаясь растерянным видом девушки и дожидаясь, когда же она, наконец, заплачет. — Будем говорить или спустимся вниз и оформим предварительное задержание на тридцать суток?
— Я ничего не знаю! — вздрогнув от этой угрозы, озлобленно воскликнула Мария. — Я ее никогда раньше не видела!
— Неужели? А кто кого угощал, — и он кивнул на «Беломор», — ты ее или она тебя?
— Она… это ее папиросы…
— Ну… значит, вот так, ни с того ни с сего подошла и угостила? А ты знаешь, сколько стоит одна такая папироса? Твоей месячной стипендии не хватит… если только не подрабатывать в качестве бляди.
— Я не блядь, а вот вы не имеете права оскорблять!
Валерий ухмыльнулся и так красноречиво посмотрел на ее высокую грудь, обтянутую тонким белым свитером, что девушка смутилась и отвела глаза.
— Ты мне зубы не заговаривай. Как зовут ту, убежавшую вертихвостку и где вы с ней познакомились?
— Не знаю… я ничего не знаю… Она подошла и села, а потом предложила попробовать…
— И ты даже не знаешь, как ее зовут?
— Почему… это знаю… Ира.
— Врешь! — Валерий так наслаждался этим разговором, что даже не торопился пустить в ход свой главный аргумент.
— Не вру… она сама мне так сказала…
— И ты ее раньше никогда не видела?
Мария замялась, потом отрицательно покачала головой и тут же вздрогнула от нового окрика следователя.
— А ну смотреть на меня! Где вы с ней раньше встречались?
— Я это… можно хоть закурить?
— Кури, — неожиданно разрешил следователь. — Но если ты и дальше мне будешь вешать лапшу на уши, то я немедленно посажу тебя в КПЗ. Ты этого хочешь?
Девушка отрицательно покачала головой и шумно выдохнула первую струю дыма, направив ее в пол.
— Тогда рассказывай.
— Она училась в нашем колледже два года назад. Я тогда только поступила на первый курс, а она уже заканчивала. Но я не знаю ее фамилии, мы же с ней в разных группах, — торопливо добавила она, испуганно посмотрев на Валерия.
— Хорошо, а где она живет?
— Не знаю, она меня к себе не приглашала…
— Опять врешь! Слушай ты, блядокудрая бестия, если ты мне сейчас же не скажешь, как ее найти, я немедленно заведу на тебя уголовное дело. Знаешь, чем тебе это грозит?
— Не надо!
— Тогда рассказывай.
— Но я не знаю, где она живет, честное слово, товарищ следователь, не знаю! Я только один раз была возле ее дома, мы сидели на лавочке и курили…
— Опять наркотик?
— Нет, нет, что вы! Просто сигареты… «Мальборо». Отпустите меня, ну пожалуйста…
— Показать сможешь?
— Что показать? — Мария вскинула растерянные глаза.