— Слушай! Это же именно та мозаика, которую потеряла Барбара из-за толстой Назили, — я быстренько рассказала Денису историю с примериванием на себя саркофага.
— Да, — кивнул он, — твоя Барбара сейчас душу дьяволу отдала бы, зная, что снимки сохранились.
— Только вот что на них написано?
— А вот это мы сейчас посмотрим…
Больше всего места на жестком диске среди той информации, что мы переписали, занимала программа «Шампольон». Мы ее никогда в глаза не видели, но я знала, что это — детище Ильи, и поэтому Денис предоставил ей возможность объяснить, что написано на этих фотоснимках.
Чем занимался Денис в последующие полтора часа, я рассказать не могу. Его пальцы порхали по клавишам, он громко чертыхался и вскрикивал: «Ну конечно же!» или «Вот оно!» Мне это все надоело. Взяв дамский журнал, я прилегла в спальне.
Видимо, я задремала, когда услышала крик Дениса:
— Лера, иди сюда, скорей!
Присев рядом с ним, я глянула на экран. Он был разделен на две половины. На левой был уже знакомый мне фотоснимок, а на правой — ряд строчек.
— Он гений! — воскликнул Денис. — Я говорю тебе, он гений!
— Подожди, дай прочесть…
В правой половине экрана было: «…лежит Иисус Сын Великого Отца, да предстанет он перед очами грозного судии. И покарает он врагов пришлых его, пославших Вольного Сына Неба на недобрую смерть… (арамейский, коптский языки)».
— Подожди… — задумалась я. — Это что, гробница Христа? В Ашкелоне? Тогда что в Иерусалиме? В храме Гроба Господня?
— Ну что ты, — рассмеялся Денис, но смех получился какой-то нервный. — Не думаю, что это саркофаг Иисуса. Здесь другое…
— Как другое? — возразила я. — Смотри: Иисус, сын великого отца. А пришлые враги — это римляне, которые его распяли…
Денис широко улыбнулся и продолжил:
— А ну, полиглотка, скажи, как на арамейском «сын великого отца»? A-а… Не знаешь? Так я тебе скажу: на арамейском это звучит так: «Бар-Рабан». Тебе это ничего не напоминает?
— Бар-Рабан… — пробормотала я. — Варрава! Это же Варрава, тот разбойник, которого по решению Пилата освободили от казни на кресте!
— Ну да, — кивнул Денис, — по просьбе верховного первосвященника.
— Ничего не понимаю, — у меня действительно не связывалась в голове вся эта информация, — при чем тут Иисус, если речь идет о Варраве?
— Помнишь, я тебе рассказывал о «Евангелии от Марии Магдалины», из которого сохранились лишь небольшие отрывки?
— Помню, — кивнула я.
— Там было написано, что разбойника Варраву звали Иисусом или Ешу, на ивритский лад. Ведь в греческом нет звука «ш», и поэтому греки всех наших царей переиначили, и Иисуса по-своему назвали.
— Конечно, Моше — Моисей, Шломо — Соломон, Шауль — Саул. Знаю.
— Если мне позволительно трансформировать историю, — начал Денис лекторским тоном, — то дело было так: Варраву звали Ешу, точно так же, как и Христа из Назарета. Это имя в те времена было распространено, и нет ничего удивительного, что попались тезки. Мне уже приходилось говорить, что разбойниками в те времена называли бунтарей и они подлежали юрисдикции римского суда. Прочих же воров и грабителей судил еврейский суд, и обычно их присуждали к побиванию камнями, а не к кресту. Если можно так выразиться, — усмехнулся Денис, — смерть на кресте была привилегия политических преступников. Скорее всего Варрава тоже, как и Иисус, был зелотом, борцом против римлян.
— И что же отсюда получается? — Я была заинтересована, но по-прежнему ничего не понимала.
— А то, что сейчас довольно трудно будет разобраться, кого же именно имел в виду верховный первосвященник, когда просил освободить с креста — Ешу Бар-Рабана или Иисуса, сына Великого Отца…
— То есть произошла трагическая ошибка? — спросила я. — Хотели освободить Христа, а сняли Варраву?
— Кто знает… — Денис пожал плечами. — По всей вероятности, именно так и произошло. Сейчас трудно понять логику праотцов.
— Тогда что мы будем делать? И что я скажу Райсу? Анжелика там одна, с пробитой головой.
Словно услышав мои слова, зазвонил телефон. И конечно же, на проводе был доктор Иннокентий.
— Валерия, добрый день, я разговаривал с Анжеликой. Ее нервная система вконец расстроена. Она постоянно твердит о каких-то слугах дьявола, мстителях…
— Скорее всего, Иннокентий, это последствия травмы.
— Скажите, в вашей поездке вы ничего не заподозрили странного или подозрительного? Мне казалось, что экскурсия развлечет ее, а получилось все значительно хуже.
«Хотели как лучше, а получилось, как всегда…» — вспомнила я фразу бывшего российского премьера.
— Не могу вам точно сказать, вроде все нормально было. Если не считать нападения.
— А что полиция? Они в курсе?
— Ну конечно, я только что оттуда.
— Да? — удивился он. — Вы мне не рассказывали…
— Просто к слову не пришлось. Я уже дала все показания. Ее делом занимается старший следователь Михаэль Борнштейн, очень достойный человек.
— Меня никто не приглашал? — забеспокоился брат Анжелики.
— Вроде нет. А вы можете что-то рассказать, дополнить?
— Нет, — сказал Иннокентий Райс, как отрезал. — Всего хорошего, Валерия.
— До свидания.
Он положил трубку первым.
— Ой, крутит зубной врач, моя интуиция не подсказывает мне, а ревет белугой, — поделилась я с Денисом своими сомнениями.
Он продолжал возиться с файлами, списанными у Илюши. Поэтому в ответ Денис пробормотал нечто невнятное.
— Что ты сказал? — не поняла я.
— Оставь его, пускай полиция разбирается, кто замешан в этом нападении. Ты смотри, я нашел файл, он заархивирован несколько раз. Попробую раскрыть.
А я пошла на кухню. Нам так и не удалось поесть по-человечески.
Изобретая что-то на скорую руку, я меланхолично соображала, что лишние килограммы откладываются именно там, где они заметнее всего, поэтому себе я положила все в половинном количестве. Дениса оторвать от компьютера удалось с большим трудом.
Аппетитно уплетая разогретые в микроволновке пирожки, он разглагольствовал:
— Итак, Леруня, что мы имеем? Один труп, одно нападение, секту отступников, фотографа, которого опознать можно только по усам. Следовательно — они приклеенные. Плюс еще заботливого брата, стремящегося спихнуть сестру подальше.
— За хорошие деньги, заметь, — добавила я.
— Согласен, — кивнул Денис, — что еще? A-а, черный «Мицубиси-Галант», в нем компьютерные бандиты с пистолетами. Но очень интеллигентные, соблюдающие правила дорожного движения.
— Еще Барбара, с фамилией, как у пророка сектантов, и Назилька, с орудием разрушения памятников старины — толстой задницей.
— Ну этих ты приплела напрасно. Одна — фанатичка своего дела, а вторая — просто дура. А то, что фамилия совпадает, так Уорнер — фамилия распространенная, вон возьми «Уорнер бразерс», киностудия такая есть.
— И все-таки я в совпадения не верю! — упрямо заявила я. — Когда происходит убийство, все совпадения подозрительны. Тем более убийство не простое, а ритуальное…
— Исполнено под ритуальное, чтобы все так подумали. Вот почитай, — Денис протянул мне свежую местную газету, которую положили нам в почтовый ящик накануне.
Заметка гласила: «Чудовищное злодеяние. Три дня назад кладбищенский сторож обходил территорию городского кладбища в Ашкелоне. Его внимание привлек холмик, засыпанный ветками и пожухлыми листьями. Когда он подошел поближе, то обнаружил под грудой листьев два тела, похороненных недавно. Они были одеты в джинсы, рубашки и туфли. Могилы, из которых были извлечены тела, нашлись не сразу — преступники засыпали их и утрамбовали.
Главный раввин Ашкелона прочитал молитву и попросил прощения у тел за то, что их покой был нарушен.
Полиция ведет расследование. Подозревается, что это совершила секта сатанистов, прячущаяся от правосудия».
— Ну что? — спросил меня Денис, когда я прочитала заметку. — Ты видишь, что происходит? Убитого Илью находят абсолютно голым, завернутым в саван, а спустя некоторое время из могил вытаскивают два трупа, чтобы их одеть. Ты что-нибудь понимаешь?
— Жуть какая-то, — содрогнулась я. — У нас же тихий провинциальный городок. Безработица, археологические раскопки, пляжи, тишь да гладь… С чего бы тут сатанистам завестись?
— Заводятся блохи, а это провокация. Только не знаю, на кого она направлена. Может быть, таким ужасающим способом хотят отвести внимание от поисков убийц Ильи и свалить всю вину на безобидных харамитов, которые только и делают, что одеваются не так, как все?
— Кто у нас, в Израиле, одевается, как все? Надевают, что в голову придет. Кстати, я тебе рассказывала про Сабрину? — И я выложила Денису все с самого начала, как увидела ее в обществе Ильи и толстого Ефима с раскопок и как она сбежала от меня потом, когда я назвала ее харамиткой.
— Надо ее найти… — задумался Денис. — Вполне вероятно, она знает больше, чем мы можем предположить. Только как?
— Поехали на раскопки, спросим у Ефима.
— Подожди, дай с файлом разобраться. Столько возился, разархивировал наконец… Поедем, не беспокойся.
И Денис вернулся к компьютеру, а я пошла мыть посуду.
Он колдовал около часа и, наконец, достиг желаемого результата.
— Валерия, подойди сюда, читай.
На экране светились строки.
«Я никогда бы не записал всего того, что знаю, прежде всего, чтобы эти мои откровения не попали в руки «Тех, кто хочет вернуться на круги своя». Но если они найдут эти данные, то может случиться непоправимое.
Итак, я начинаю.
Несколько лет назад, а именно, в 1992 году меня направили на стажировку в Мичиганский университет. Именно там я докончил и отшлифовал своего «Шампольона», программу, которая принесла мне славу и достаток. Головокружение от успехов привело меня к кратковременному безумию. Я втискивал в программу санскрит и ассирийскую клинопись, иероглифы династии Мин и Вавилонское письмо. И читал, читал, не переставая.
У адвентистов огромная теологическая и теософская библиотека. Именно там я разыскивал неизвестные отрывки для своей программы. Как-то мне попалась рукопись. Она была микрофильмирована, видимо, оригинал невозможно было выдавать. Рукопись содержала тексты на латыни с вкраплениями древнеарамейского и иврита. Многие страницы были съедены жучками, слова обрывались, в общем, прочитать что-либо было практически невозможно. Я загорелся — еще бы, захотелось узнать, будет ли этот кусочек по зубам моему «Шампольону».