— Верно, это Лешка. Идем, напишу тебе адресок, приставучая.
Мы отошли с Ефимом к колченогому верстаку, стоящему около песчаной стены. Он нацарапал мне на бумажке адрес и, вручая его мне, попросил:
— Ты уж поаккуратнее с ней. Нервы у девки шалят после Илюшиной кончины-то. Ладно?
— Ладно, спасибо.
Ох уж эти нервные девушки!.. Что-то их количество слишком возросло в непосредственной близости от меня.
Оказалось, что Сабрина жила неподалеку от меня, в общежитии «Каланит» для студентов-иностранцев. Постучав, я вошла в небольшую комнату, все убранство которой составляли кровать с портретом все того же Уорнера над нею, стол и двустворчатый шкаф. На столе грудой были навалены бисерные бусы.
— Здравствуйте, Сабрина, — сказала я, появившись на пороге, — можно войти?
— Входите, — кивнула она, и в глазах ее промелькнул страх.
— Меня зовут Валерия, я — хорошая знакомая семьи покойного Ильи, — по-другому я просто не могла представиться. — Поэтому я прошу вас не бояться, никакого вреда я вам не причиню.
— А я и не боюсь! — вскинула она голову. — Просто не понимаю, зачем вы ко мне пришли. Я всего лишь студентка, которая подрабатывает вот этим, — Сабрина показала подбородком на бусы.
— Нет, нет, — остановила я ее, — я не собираюсь спрашивать насчет бус, мне они не нужны. Просто я видела вас вместе с Ильей и хотела бы задать несколько вопросов.
— Ничего я вам говорить не буду! — отрезала она.
Нет, это невозможно работать в таких условиях! И чего я сюда полезла? Сидела бы у себя в конторе, переводила бы документы. А то бегаю по раскопкам, допрашиваю девиц, хоть бы отломилось мне что-нибудь с этого. Я была уже на взводе, надо было встать и выйти за дверь, но тут Сабрина произнесла:
— А зачем вам понадобилось тогда приворотное зелье? Что, любимый оставил?
Не знаю почему, я кивнула:
— Оставил…
— Вот и меня тоже, — вздохнула она. — Поматросил и бросил…
Мы обе замолчали. Разговор плавно перетек совсем не туда, куда нужно. Ну да ничего, кривая вывезет, и я бодро-натужно произнесла:
— Любить и потерять любовь… В итоге остается больше чем если не любить вовсе.
— Всем им надо одного и того же! А я так надеялась… Так верила… Он все меня мамочкой, лапочкой называл…
Вдруг Сабрина упала на кровать и захлебнулась в рыданиях. Я стояла посреди комнаты, как последняя идиотка, не зная, что предпринять. Наконец, осторожно присев на краешек кровати, стала гладить ее по плечу:
— Ну, успокойся, успокойся, все мужики сволочи.
Подумаешь, ушел, так другого найдем — красивее и умнее.
— Так не бывает, — заикаясь, произнесла девушка.
— А мы найдем, вот увидишь, — убеждала я ее.
— Он пропал, а на следующий день нашли мертвого Илюшу. А он меня про него расспрашивал.
— Кто? — Ого, это становится интересным.
— Валентин. Доктор.
— Знаешь что, — остановила я ее, — давай я заварю чай, а ты умоешься и расскажешь мне все по порядку про этого Валентина. Потом вместе подумаем, что с ним делать. Договорились?
— Ага, — кивнула она и пошла умываться. А я включила чайник, достала из сумочки плитку шоколада и уселась ждать.
Сабрина вышла из душевой умытая и успокоенная. Ее косички немного порастрепались, но в целом она производила приятное впечатление — такая Маруся в дерюжке.
— Ой, шоколад, — обрадовалась она, — это вы принесли? А то у меня сил не было сходить и купить что-нибудь.
— Вот и подкрепишься. Садись, — я налила чай в стаканы. — Рассказывай про злодея Валентина. Как это он охмурил такую славную девушку?
— Я шла из больницы, — начала она свой рассказ и отпила глоток, — у меня подруга рожала, так я ходила ее навещать. Дело было в пятницу вечером, автобусы не ходили, и я шла пешком. Вдруг около меня останавливается машина, и приятный голос говорит: «Девушка, вы из больницы идете, давайте я вас подвезу».
— Откуда он знал, что ты из больницы? — удивилась я. — Он что, следил за тобой?
— Да нет же, просто я шла по больничному двору, его пока пройдешь… А он там ехал.
— Ну хорошо, и ты села?
— Сначала поколебалась немного, но идти было далеко, да и Валентин производил приятное впечатление — светлый, с усами, голос интеллигентный.
— Да, — вздохнула я, — это успокаивает…
— Он мне сказал, что он врач, и даже показал наклейку на стекле — больница. Вот я и согласилась.
— А где этот врач работает?
— Как где? — удивилась Сабрина. — В «Барзилае». Где же еще?
— В каком отделении?
— A-а, ты это имеешь в виду. Он сказал, что он врач — бане… нет, бальнеолог. Вот.
— Понятно. Бальнеолог так бальнеолог. И что дальше было?
Сабрина посмотрела на меня огромными глазами и, набравшись воздуху, выпалила:
— А потом я пригласила его к себе, и он остался.
— Как? Вот так сразу и пригласила? — удивилась я.
— Валерия, мне двадцать три года. Я в Израиле уже полгода, а у меня все это время никого не было. Валентин оказался таким милым. Интересовался мною, расспрашивал. Я ему рассказала, что я — харамитка. Ему это жутко понравилось, и он попросил меня пригласить его на наши встречи. Там они и познакомились…
— Кто они?
— Валентин и Илья. Ты знаешь, я с Ильей была знакома еще в Москве. И с его женой, Ликой. В принципе это Илья устроил мне учебу в Израиле и грант достал. Я ему всю жизнь благодарна буду.
— А Валентин?
— Что Валентин… После того как я его с Ильей познакомила, он только о нем меня и расспрашивал: «А где Илья? А над чем он сейчас работает? Знаю ли я его адрес?» А как Илью убили, так он и пропал. Не звонил, не приходил… — Сабрина вздохнула. — Я даже к гадалке ходила. Фантом вызывать.
— Что? — я от неожиданности поперхнулась чаем. — Зачем фантом? Он тебе, наверное, телефон оставил?
— Нет никого по этому телефону, — со злостью в голосе ответила она. — И бальнеологического отделения в больнице «Барзилай» нет. И врача по имени Валентин Левкович…
— Ладно, не горюй, смотри на это просто: у тебя ничего из дома не пропало?
— Нет… Ну что ты говоришь, Валерия?!
— Я знаю, что я говорю. Удовольствие получила?
Сабрина пожала плечами и утвердительно кивнула.
— Ну и радуйся. Ничего плохого в твоей жизни не произошло. Так, эпизод. Довольно-таки неплохой. Не видела его после этого, ну и не надо. Еще найдешь.
— Как не видела, видела. Проезжал он на своей машине с красными занавесочками, а внутри брюнетка сидела.
— Что-что? Ты говоришь, красные занавески? А машина какая?
— Черная, японская, «Мицубиси-Галант». Я даже спросила его однажды, что за машина.
В моей голове завертелся калейдоскоп. Машина, расспросы про Илью, выстрелы. Да этого Валентина надо было срочно брать за жабры и вести в кутузку на допрос к Борнштейну! Я нутром чуяла, что не зря был произведен тотальный охмуреж девушки Сабрины с целью выхода на Илью. Нет, решено, завтра с утра — к Михаэлю!
Но назавтра была пятница, а по пятницам все магазины работают до обеда, а потом открываются аж в воскресенье утром. В холодильнике было шаром покати, и я направилась в супермаркет «Битон», который назывался еще «желтые пакеты», потому что все покупки в нем заворачивали именно в них.
В супере было столпотворение. Нагрузившись по самую макушку, я вышла из магазина, жалея, что не осьминог — лучше бы распределились покупки. Надо было дойти до машины и погрузить все в багажник.
Неожиданно моя правая нога подкосилась, и я брякнулась на землю, подминая под себя пакет с йогуртами. Лодыжку обхватила дикая боль.
Мне с детства не везет. У меня привычное растяжение щиколоток. Я могу упасть на ровном месте и встать с опухшей ногой. Ничего не поделаешь. Поэтому я не спешила изображать из себя героиню и преодолевать трудности, памятуя, что сказала моя любимая Раневская: «Поднимите же меня, народные артистки на земле не валяются!» Хоть я не была народной артисткой, но в Израиле недостатка в кавалерах не ощущается.
Какая-то женщина закричала: «Помогите ей!» Ко мне бросились несколько человек, подняли (я мыслила верно), уложили желтые пакеты на ближайшую скамейку. Стоя на одной ноге, я механически счищала с себя остатки земляничного йогурта. Голова кружилась, нога разламывалась от нестерпимой боли и раздувалась на глазах.
— Разрешите, я вам помогу, — услышала я за спиной приятный мужской баритон. Не было сил даже обернуться. Я ухватилась за протянутую соломинку.
— Да, пожалуйста, я чувствую, что не смогу идти.
— Ничего страшного, обопритесь на меня, моя машина тут, за углом.
— Но и моя недалеко, — пыталась я протестовать.
— Ваша дальше, — мягко пресек мои возражения незнакомец, и я запрыгала, держась за его плечо.
Честно говоря, мне было нелегко. Роста он небольшого, телосложения хлипкого, поэтому я старалась опираться лишь частично, чтобы не случилось двойной катастрофы — не хватало, чтобы он упал под моей тяжестью. Кроме того, добрый самаритянин еще тащил все мои желтые пакеты.
Кое-как мы доплелись до угла. Он открыл дверцу своей большой машины (интересно, почему низенькие мужчины любят большие машины и высоких женщин? Надо заглянуть во Фрейда…) и, уложив мои покупки на заднее сиденье, осторожно помог мне сесть впереди.
— Вам куда? — спросил он.
— В старый город.
— Поехали, — кивнул он и вывел машину со стоянки.
По своей природе я — рефлексирующий интеллигент. Терпеть не могу быть кому-либо в тягость, а уж если для меня кто-то что-либо совершает — это вносит в мою душу разлад и панику. Вместо того чтобы расслабиться и получить удовольствие, я начинаю судорожно размышлять, чем же отплатить за такую доброту. Видимо, это борение четко отразилось у меня на лице, поэтому незнакомец спросил:
— Вам удобно… — и включил магнитофон. Аллегрова запела одну из бесконечных песен Крутого.
— Валерия, меня зовут Валерия.
— Очень приятно, а меня Валентин… — При этих словах что-то в голове моей щелкнуло, и я заставила себя обернуться. Увидев на задних боковых стеклах красные занавески, я откинулась на спинку сиденья и застонала.