Пока я стояла и соображала, стоит ли взять пилинг и получить в подарок питательную маску для увядающей кожи, позади меня остановился мужчина. Я не придала этому значения и пришла к выводу, что о своей коже думаю слишком плохо, если решила, что ей нужна такая маска.
— Валерия… — позвал он меня.
Обернувшись, я увидела перед собой совершенно незнакомого человека. Примерно пятидесяти лет, с седой аккуратной бородкой и в массивных очках. В общем — типичный служитель умственного труда.
— Мы знакомы? — спросила я надменно.
— Нет, к сожалению, но тешу себя надеждой, что это произойдет, — ответил он, улыбнувшись.
— Вы знаете, я вышла из того возраста, когда знакомятся в общественных местах, — продолжала я держать марку.
— Валерия, — заторопился он, — это очень важно! Я решился обратиться к вам только потому, что дело не требует отлагательства.
— По делам я принимаю у себя в кабинете, с девяти до шестнадцати, — пробормотала я, выбираясь из магазина. Нет, это невозможно! Оторвать меня от созерцания! Я, можно сказать, медитировала, наполнялась энергией, стоя у полки с кремами, а этот пришел и все опошлил.
Наконец, я вышла из «Машбира». Мужчина следовал за мной. Поняв, что от него так просто не отделаешься, я остановилась посреди площади рядом с дядькой-грузином, истошно вопящим: «Доллари, доллари!»
— Нет, здесь очень шумно, — сказал «интеллигент», с неодобрением глядя на грузина. Тот принял этот взгляд за интерес и, понизив голос, прошептал:
— Отдам по хорошему курсу, не пожалеешь…
— Прошу вас, присядем за столик.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросила я, усаживаясь и расправляя юбку на коленях.
— О! Мне известно не только это, — уклонился тот от ответа и заказал у подскочившего официанта два бокала свежевыжатого сока. — Мне известно также то, что вы вошли в контакт с женой, то есть вдовой, ученого. А она, надо признать, является абсолютной владелицей всего наследства Ильи Долгина. Ведь детей у них нет.
— Ну и что? — пожала я плечами. — А вам какое дело? Не вы же вдова.
— Помогите мне, — вдруг страстно зашептал «интеллигент». Он наклонился и схватил меня за руку. — Мне очень нужно то, что Долгин передал супруге. Ей эта информация ни к чему, она ни бельмеса не смыслит в компьютерах, а я сделал такой длинный путь и не успел…
— Да что вы ко мне прицепились? — возмутилась я, вытаскивая свою руку из потной ладони непрошеного собеседника. — Какое я имею отношение к наследству вдовы? И вообще, оставьте меня в покое!
Схватив сумочку, я попыталась встать, но тут официант принес сок, и я шлепнулась обратно на стул.
— Не беспокойтесь, Валерия, я достаточно обеспеченный человек и могу заплатить весьма солидную сумму. За пустяк… Только за несколько скопированных файлов. Десять тысяч вас устроят?
— Десять тысяч чего? — осторожно спросила я.
— Долларов, разумеется, — ответил он, не отрывая от меня глаз.
— А почему бы вам не предложить эти деньги вдове? — Я избегала называть имя Анжелики.
— Вы что?! Этой фанатичке? Да она разобьет вдребезги компьютер, если узнает, что информация в нем не соответствует верованиям ее секты!
Значит, этот тип что-то знал об Анжелике, уж больно точно он обрисовал ее характер. Опять же, он знает, что она принадлежит к секте.
— Мне до сих пор неизвестно ваше имя, и вы не ответили на вопрос, откуда вы меня знаете.
— Извините… — он немного пришел в себя и отпил сок. — Называйте меня Дмитрием Петровичем.
— Но у нас не принято так обращаться.
— А я и не израильтянин, я — российский подданный. Меня сюда занесло только желание получить дополнительную информацию к той, которой я уже владею. Как вас зовут, мне известно от Ефима, работающего на раскопках. Он сказал, что дважды видел вас в обществе Анжелики.
— Понятно, — кивнула я, хотя все, что говорил этот российский подданный, могло оказаться блефом, — так что вам от меня нужно?
— Апокриф Марии Магдалины. Те новые отрывки, которые расшифровал Долгин.
— A-а! Так вы из этой компании, подождите, дайте вспомнить… — я потерла лоб и выпалила: — «Те, кто хотят вернуться на круги своя». Или что-то в этом роде. Верно?
— Ну зачем вы так, Валерия… Нас действительно объединяет любовь к науке, и мы не хотим, чтобы ценные исторические документы были уничтожены фанатиками-изуверами.
— Может быть, по профессии вы биолог-генетик? — спросила я.
— Да, — кивнул он, — действительный член Британского и Австралийского обществ генетики и бионики.
— А почему вы заговорили о себе во множественном числе?
— Так я не один, я выполняю миссию! — он поднял палец и указал им вверх. — Не только я заинтересован в этом историческом документе, нас много, просто я владею русским, и поэтому именно меня откомандировали на поиски.
— Простите, ничем не могу помочь, — я поднялась с пластмассового стула, — никакой информации не существует. Илья перед смертью отформатировал жесткий диск компьютера. Вам понятно, что это значит?
И, не дав ему опомниться от такого ужасного известия, я покинула оторопелого генетика.
Утром я всегда слушаю местные новости, собираясь на работу. Меня интересует погода, скидки в супермаркетах и информация о культурной жизни Ашкелона. Именно так я узнаю о том, что билеты на «Камерату» подешевели или лосося можно купить два по цене одного. Очень полезная передача.
Сегодня, суетясь между приготовлением бутербродов Дарье в школу и поисками, что бы надеть к помаде, которую я вчера купила, а сегодня наложила на губы, я чуть не пропустила очередную сводку новостей. Радио вещало: «Вчера, на центральной площади Ашкелона, в кафе «Меридиан», был убит выстрелом в голову гражданин России Дмитрий Образцов. Образцов прибыл в нашу страну в составе группы паломников, собирающихся посетить святые места. В его карманах обнаружили российский заграничный паспорт и большую сумму денег. Полицией установлено, что вчера он оторвался от своей группы, проживающей в Иерусалиме, и приехал в Ашкелон, где был застрелен неизвестным снайпером. Полиция ведет следствие и принимает все меры к тому, чтобы обеспечить всем паломникам спокойное пребывание в нашей стране».
У меня подкосились ноги, и я оперлась на стенку, чтобы не упасть. Из этого состояния меня вывел Дашкин голос. Она собирала сумку:
— Мам, ты сделала бутерброды? Давай, а то я в школу опаздываю!
— Возьми на столе, — я попыталась придать голосу спокойствие, но, видимо, у меня это плохо получилось.
— Что с тобой? Тебе плохо?
— Нет, все в порядке. Наверное, резко упало давление.
— Это потому, что ты пьешь чай с сукразитом вместо сахара, — сказала моя рассудительная дочь. — Сядь и выпей чаю с лимоном. Положи четыре ложки сахара — и все пройдет.
— Хорошо, ты иди, у меня уже все в порядке.
— Ладно, бай, приду в три, — крикнула она уже из-за двери.
Дрожащими руками я набрала телефон Михаэля, но тут же положила трубку. Что я ему расскажу? Что переписала информацию, но ему не рассказала? Что владелец машины, на которой за нами гнались и стреляли, захаживает ко мне, как к себе домой, а я опять не сообщила? И, наконец, что человека, иностранного гражданина, убивают через пять минут после того, как я покидаю место происшествия? Тогда мне одна дорога — сидеть вместе с убийцами, как соучастница в недонесении. Нет, надо бежать! И я набрала номер Иннокентия Райса.
— Доброе утро, можно поговорить с Анжеликой?
— Это я, Валерия.
— Анжелика, ты хотела поехать на Север, в Магдалу? Так вот, у меня сегодня выпал свободный денек, так что, если хочешь, буду ждать тебя через полчаса у твоего дома.
— Буду, — коротко ответила она и отключилась.
Собрав со стола, я сделала себе несколько бутербродов, сунула в объемистую сумку термос с чаем, натянула джинсы и написала Дарье записку: «Буду поздно. Придешь домой — тут же собирайся и иди к Элеоноре. Я позвоню туда. Сотовый телефон взяла с собой. Целую, мама».
Анжелика уже ждала меня около дома. Одета она была как обычно — темный платок до глаз и бесформенная юбка. Просто чучело какое-то, а не женщина. В руках она держала объемистую сумку.
— Привет! А ты молодец! — сказала я ей. — Быстро собралась.
— Куда поедем?
— Как прикажете, хозяйка, — засмеялась я и развернула машину.
Ехать было сплошное удовольствие. Мы обе чувствовали себя, как школьницы, вырвавшиеся из-под родительской опеки на свободу. Мы проезжали огромные шарообразные кусты мимоз, похожие на всклокоченную прическу перегидроленной рок-звезды, цветущие апельсиновые и манговые плантации, авокадовые деревца, украшенные метелками.
— Смотри, Валерия! — закричала Анжелика.
На маленьких длинных грядках, вытянутых вдоль дороги, краснела клубника. До горизонта тянулись километры клубничных лент, тщательно укутанных полиэтиленом. Хотелось остановить машину, лечь на грядку и ползти, собирая губами сочные ягоды.
Но мы продолжали свой путь. За три часа мы преодолели расстояние от Ашкелона до озера Кинерет. Пейзаж изменился, и вместо мимоз и колючих кустов алоэ вдоль дороги росли бугенвилли — лианоподобные растения из Южной Африки с крупными лиловыми и оранжевыми цветками. Мы доехали до развилки. На большом щите было написано: «Здесь река Иордан вытекает из Кинерета. Место крещения Иисуса. Только в нашем ресторане рыба святого Петра. Посетите и получите незабываемое впечатление! Организованным паломникам скидка 10 %».
— Скажи, Анжелика, мы можем считаться организованными паломниками? — спросила я.
Она с сомнением покачала головой:
— Думаю, что нет. Но заехать надо.
— Попробовать рыбу святого Петра? Кстати, я проголодалась.
— Я хочу креститься… — она сказала это таким тоном, будто соглашалась со мной полакомиться рыбкой.
Мне ничего не оставалось, как молча свернуть на ухоженную дорожку, ведущую к центру паломников.
Оказалось, что вся затея с крещением обойдется в приемлемую сумму. Кибуц, которому принадлежало это место, несмотря на свое полное отсутствие религиозности, предложил сервис на высшем уровне. Тут был и магазинчик, полный сувениров, правда, раза в два дороже, чем в Назарете у арабов, и прокат белых балахонов, в которых желающие креститься входили в воды Иордана, и продажа пустых бутылок для тех, кто захочет взять с собой святую воду.