— Вам для чего? — нимало не удивившись, спросила она, будто бы речь шла о хозяйственных принадлежностях.
— Понимаете, — понизила я голос, — я хочу приворожить любимого, и мне нужен амулет из желтых перьев.
— Не думаю, что желтые перья помогают в таких случаях, — она с сомнением покачала головой. — Нужно попробовать что-либо другое…
— Простите, как вас зовут? — спросила я.
— Сабрина.
— Так вот, Сабрина, постарайтесь, пожалуйста. Мне не важно, сколько это будет стоить, главное, чтобы этот амулет был такой, как мне надо: перья, немного песку и вообще то, что необходимо. Вы же харамитка, как я полагаю, и должны знать…
Эффект от моих слов был самый неожиданный. Услышав, что я назвала ее харамиткой, Сабрина вскочила, но тут же снова уселась на стул и побледнела.
— Уходите, уходите отсюда немедленно, — произнесла она свистящим шепотом.
— Да, но…
— Потом… Я ничего не знаю.
— Девушка! — протиснулась к столику необъятных размеров мадам. — Сколько стоят эти бусы?
— Я не торгую, — резко ответила Сабрина и принялась сворачивать свой товар.
— Но как же? Я хочу купить кораллы!..
— Я не торгую, — в голосе девушки послышался страх. Она просто подняла углы скатерти и завязала ее концы. Внутри позвякивали бусы и бутылочки с маслами.
Я отошла в сторону и увидела, как бледная Сабрина озирается по сторонам в поисках кого-то. Потом она исчезла.
Телефон в моей сумочке зазвонил, как всегда, неожиданно.
— Алло! Валерия, добрый день, это Иннокентий беспокоит.
— Здравствуйте, я вас слушаю.
— Валерия, мы продолжаем сотрудничество или как?
После встречи с испуганной девушкой мне очень хотелось ответить «или как», но я пересилила себя и наигранно-бодрым голосом произнесла:
— Ну конечно! Чем могу быть полезна?
— Лику пригласили в полицию для дачи показаний. Ей нужен переводчик. Вы пойдете?
— Вы знаете, к кому ее пригласили?
— Сейчас посмотрю… — я услышала. шуршание раскрываемой бумажки, и Райс ответил, — следователь Бор-нштейн.
— Буду, — коротко согласилась я.
Мы договорились о встрече, и он повесил трубку.
Что ж, судьба снова сводила меня с Михаэлем, старшим следователем ашкелонской полиции. Наверное, я никогда не забуду, как он спас меня от маньяка, грозившего перерезать мне горло. Несмотря на то, что Михаэль практически никогда не улыбался и всегда хмуро встречал меня, если наши дороги пересекались, я всегда испытывала необъяснимую симпатию к этому служаке невысокого роста. Хотя почему необъяснимую? Словом, я без раздумий согласилась пойти к нему с сестрой Иннокентия.
На следующее утро, припарковав свою «Сузуки» около дома Иннокентия, я ждала Анжелику. Она появилась ровно в десять. На ней уже не было того балахона, в котором мы с доктором Райсом увидели ее пару дней назад, выходящую из зала ожидания. Но темный платок по-прежнему покрывал ее волосы.
Она села в машину, даже не поздоровавшись. Отнеся ее поведение на счет потрясения смертью мужа, я постаралась не возмутиться и двинулась в сторону полиции.
Пройдя мимо дежурного и показав ему повестку, мы добрались до уже знакомого мне кабинета. Михаэль что-то отбивал на компьютере.
— Можно? — спросила я.
— Валерия! — воскликнул он. — Рад вас видеть. У вас ко мне дело?
— Что-то вроде того…
— Вы сможете подождать, у меня назначена встреча, а после мы обязательно поговорим. Я надеюсь, ничего из ряда вон выходящего?
— Ваша встреча с Долгиной? — я подвинулась и пропустила в комнату Анжелику.
— Да, — кивнул он, и тут же до него дошло. — Валерия, вы опять взялись за свое?! Сколько раз вам говорить, чтобы вы не вмешивались не в свое дело!
— Простите, Михаэль, но я здесь нахожусь по своей работе. Эта дама заказала переводчика, а вы знаете, что у меня существует зарегистрированный бизнес.
Говоря все это, я села на стул для посетителей и предложила сесть Анжелике. Она без слов опустилась на жесткое сиденье.
— Ладно, ладно… — примирительно сказал следователь, — просто мне совершенно не хочется в очередной раз вытаскивать вас из всяких переделок.
— А это уже ваша работа, Михаэль, — улыбнулась я и добавила: — Моя полиция меня бережет.
Но на иврите эта фраза прозвучала совсем не так.
— Хорошо, — кивнул он, и тон голоса стал деловым, — позвольте ваши документы.
Анжелика протянула ему российский загранпаспорт. Михаэль сверился с фотографией, глянул на въездную визу и вернул его хозяйке.
— Расскажите, пожалуйста, госпожа Долгина, когда вы последний раз видели вашего супруга.
— Два месяца назад, — ответила Анжелика, а я принялась за свою привычную работу: голова полностью выключается из процесса, и язык действует в автономном режиме. — Он тогда завершил работу над новой программой и решил съездить к родственникам в Израиль отдохнуть.
— Уточните, к чьим родственникам?
— К моему брату, Иннокентию Райсу. У Илюши всегда были с ним прекрасные отношения.
— Да-да, понимаю… — сказал Михаэль, перебирая бумаги. — Скажите, ваш муж отличался какими-нибудь странностями? Отклонениями в характере?
— Вы на что намекаете? — повысила она голос. — Илья не был сумасшедшим. Он был гением! А все эти мещанские претензии только смешили его…
Мне пришлось туго при дословном переводе слова «мещанские», но я кое-как справилась, но, видно, не настолько хорошо. Следователь попросил объяснить, что Анжелика имеет в виду.
— Всем в глаза бросались сначала его одежда, волосы, борода. Он не придавал этому никакого значения. Всю свою энергию мой муж тратил на творчество, а не на то, чтобы лучше выглядеть. Ибо, украшая себя, ты совершаешь грех и обманываешь окружающих. Заставляешь их думать о тебе лучше, чем ты есть на самом деле!
Да уж, теперь понятно, почему Анжелика сама так выглядела. Видно, в их секте с этим строго.
Борнштейн слушал внимательно, не перебивая собеседницу, следя более, как мне показалось, за ее интонацией, нежели за моим переводом. Когда она замолчала, он спросил:
— Госпожа Долгина, есть ли у вас подозрения относительно того, кто мог убить вашего супруга?
— Нет, никаких.
— У него были завистники? Враги?
— Мой муж был существом из плоти и крови. Очень одаренный программист, создал уникальную программу по изучению иероглифов. Может быть, были люди, которые ревниво относились к его успеху, но чтобы явно завидовать? Нет, я не припомню…
— Как долго вы у нас пробудете, госпожа Долгина?
— Не знаю, около месяца. Хочу поездить по святым местам. Помолиться за мужа.
Михаэль понимающе кивнул. Он переложил на столе какие-то бумаги и совершенно обыденным голосом, как бы продолжая разговор, спросил:
— К какой концессии вы принадлежите?
— Простите, не поняла?
— Вы христианка, иудейка?
Анжелика нахмурилась.
— Я еврейка и признаю Христа…
Следователь поморщился, видимо не совладав с собой.
— Понятно… Все, у меня больше нет вопросов. Валерия, — обратился он ко мне, — я благодарю вас за помощь, иначе мне пришлось бы бегать за нашим штатным переводчиком. А он вечно занят.
— Не стоит, — ответила я, и мы с Анжеликой вышли из кабинета.
— Куда вас отвезти? — спросила я ее, когда мы сели в машину.
— На раскопки, — коротко ответила она, и я поняла, что ей хочется увидеть место трагедии.
До Национального парка мы доехали за десять минут. Заплатив сбор в пятнадцать шекелей, я въехала за шлагбаум и оставила машину на стоянке. Дальше мы пошли пешком.
Начало марта — это та пора, когда земля цветет, пропитанная зимними дождями. Солнце не печет так, как оно начнет сразу после пасхальных праздников, на зеленом травяном ковре вовсю распускаются ярко-желтые ромашки и красные маки. Хочется плюхнуться в это великолепие и лежать, раскинув руки.
Мы шли по парку. Миндаль уже отцвел, а мандариновые деревья только начали выбрасывать белые бутоны. Цветущие цитрусовые с неубранными с прошлой зимы золотыми плодами представляли собой феерическое зрелище и категорически опровергали все законы ботаники.
Мы прошли Ханаанские ворота — самое древнее место раскопок. Именно здесь была найдена фигурка тельца, прообраз именно того, библейского золотого тельца, из-за которого Моисей разбил скрижали. Согласно легенде, Иосиф прекрасный, тот самый еврей, премьер-министр при фараоне, разгадавший сон с семью тучными и с семью тощими коровами, происходил из рода, фетишем и покровителем которого был телец. Гроб с телом Иосифа похоронили в Ниле, и он ушел глубоко в придонный ил. Перед смертью Иосиф приказал евреям, если они уйдут из Египта, забрать и его гроб. И оставил золотую табличку с вырезанным на ней быком.
Когда Моисей призвал народ свой выйти из Египта, то он бросил табличку в Нил и приказал: «Бык, встань!», и гроб поднялся со дна Нила. Но потом, — как, впрочем, это бывает всегда, — история повторилась совершенно не в том виде, в котором была задумана. Уйдя на гору Синай, Моисей оставил свою паству без присмотра, и они стали развлекаться. Решили создать себе идола и для этого бросили в огонь и расплавили свои золотые драгоценности. Золотая табличка с быком полетела туда же. И встал бык, он же золотой телец. Чем все это кончилось, известно каждому…
Мы прошли уже несколько раскопанных стоянок. Везде работали люди. Сезон дождей закончился, и можно было приступать к новым открытиям. Около каждой стоянки я осведомлялась, где работает Барбара Уорнер. Мне показывали направление, и мы с Анжеликой продолжали свой путь.
Стоянку Барбары мы нашли почти на краю парка, у самой кромки воды. Около тридцати человек копали, переносили камни, осторожно просеивали породу в поисках находок. Весь район раскопок был окружен сеткой и мешками с песком. С высоты около восьми метров площадка напоминала коробочку с хаотичным броуновским движением.
Мы спустились в котлован. Барбару я узнала сразу. Высокая костистая американка с прямыми прядями, небрежно собранными в хвост, в джинсах и очках полумесяцами сидела на корточках и осторожно смахивала кистью налипшие пылинки с маленького черепка. На вид ей было лет около пятидесяти, но кроме морщинок под глазами ничто не напоминало о ее возрасте. Мы молча остановились около нее. Она не сразу оторвалась от работы.