— Что это? — удивилась я. — «Тетрис»?
Пластмассовая игрушка с кнопками и надписями на английском языке была удивительно похожа на «Тетрис», мода на который прошла несколько лет назад.
— Это компьютер. Илюша носил его на шее, не снимая. И даже ночью, когда ложился спать, всегда клал рядом. Вот поэтому компьютер и оказался у меня.
Геннадий говорил сбивчиво, видимо боясь, что я заподозрю его в краже, но, с другой стороны, было заметно, что он хочет высказать все, что ему известно. Нажав на несколько кнопок и поняв, что это безрезультатно, я положила коробочку на стол.
— Простите, Гена, вы не путаете? Может быть, этот прибор — обычный калькулятор? И потом, он не работает.
— Нет, что вы, Илюша писал на нем!
— Но как? Здесь нет клавиатуры.
— Он писал палочкой на экране, и там возникали буквы. Я видел.
— А почему бы вам не отнести это в полицию? Там бы и разобрались.
Лицо Геннадия выразило откровенный испуг. Он откинулся на спинку стула и замахал перед собой руками:
— Не надо полицию! Я не хочу иметь с ними никакого дела. Жена уже подавала на меня жалобу и пригрозила, что выбросит меня из страны. А я русский и приехал с ней, как муж еврейки…
Ну вот, еще одна жертва иммиграции. Это уже не в первый раз я слышу от своих клиентов, находящихся в процессе развода, что их, как неевреев, могут выкинуть из страны. Причем грозят им именно их еврейские половины. Отвратительно!
— Успокойтесь, Гена, никто вас не вышлет. А если вы не хотите обращаться в полицию, то оставьте мне компьютер, я сама передам его. Кроме того, я хорошо знакома со следователем, ведущим это дело. — Видя, что он немного успокоился, я спросила: — Кстати, что сказать, если спросят, откуда у вас этот предмет?
— Так Илюша отдал мне свой спальник, — Геннадий удивился, что я спрашиваю элементарные вещи, словно я должна была об этом знать.
— Ну и что?
— А там внутри и был компьютер. Наверное, он его забыл. Я хотел на следующее утро передать его, а Илью уже убили.
— Так вы что, спали на месте раскопок в ту ночь? — В животе у меня похолодело.
— Нет, возле моря ночью на песке очень холодно. И сыро. Я пошел подальше, туда, где деревья.
— И ничего не слышали и не видели?
— Да нет, — он пожал плечами, — вроде ничего…
— Хорошо, Гена, большое вам спасибо, я обязательно передам в полицию компьютер Ильи.
Геннадий осторожно встал и бочком вышел из моего кабинета.
Конечно же, ни в какую полицию я не пошла. Сунув пластмассовую коробку, начиненную электроникой, в сумку, я поспешила по магазинам, и, когда нагруженная покупками, я открывала дверь, мысли мои были только об одном: снять эти распроклятые каблуки и вытянуть ноги параллельно полу.
Дарья была на дополнительных занятиях, которые проводились раз в неделю до девяти вечера. На этот курс для тридцати учащихся ее отобрали из числа двух тысяч учеников десятых классов разных школ. Она успешно сдала психометрический тест, а мне пришлось подписать кучу бумаг, в которых говорилось, что курс субсидирован Министерством образования и что если она не то что пропустит занятие, а даже опоздает или не сделает домашнего задания, то будет немедленно отчислена. Дашке нравилось там учиться, они проходили логику, ассоциативное мышление, методику запоминания и много разных примочек, развивающих мозги. Так что вечером я оказалась дома одна и с удовольствием вытянулась на диване перед телевизором.
Ближе к десяти позвонил Денис:
— Лера, как ты смотришь на то, чтобы съездить развеяться?
— Предлагай программу, — мне не хотелось никуда выходить, но я ругнула себя за лень и решила согласиться, тем более что пообедавшая Дарья уже вовсю лазила по Интернету.
Мы поужинали в шоферской забегаловке «У тети Аси», находящейся на въезде в Ашкелон. На самом деле это просторный ресторан с полированными стойками и кожаными диванчиками. Его называют так потому, что рядом находятся три бензоколонки конкурирующих фирм и шоферы облюбовали себе именно это заведение под названием «Аса», а уж в «тетю Асю» этот ресторан превратила русскоязычная публика, желающая полакомиться сочным свиным шашлыком. Как бы оправдывая свое местонахождение, «У тети Аси» не продавали спиртного, зато свежие соки были в изобилии.
Еду нам подавала тоненькая эфиопка. Она принесла салаты, тарелку с горкой хрустящих чипсов, горячие лепешки и в завершение всего пару отбивных, на которых отпечаталась раскаленная решетка.
— Рассказывай, где была, что видела, — сказал мне Денис, отрезая кусочек мяса.
Описав ему раскопки, Барбару и саркофаг, я, наконец, добралась до визита ко мне Геннадия и, вспомнив, выложила на стол пластмассовую коробку.
— Что это? Компьютер? — спросил Денис. — Откуда он у тебя?
— Так ты знаешь, что это компьютер? И как он работает?
— Нужно подключить его кабелем к домашнему и перекачать информацию.
— Это машинка покойного Ильи.
— А-а… — сказал Денис и отложил вилку в сторону. — Сокрытие вещественных доказательств? — Как обычно, Денис был в курсе моих дел, но комментировал их всегда по-своему.
— Глупости! — неискренне возмутилась я. — Просто не успела отвезти сегодня Михаэлю. Не было сил. А завтра с утра поеду прямо к нему.
— Перед этим скопировав данные…
— Ну что ты, дорогой, — я решила подольститься к нему, — как же я могу, я никогда этим не занималась.
— Поэтому и показала компьютер мне. Правильно?
Что оставалось делать? Я кивнула.
— Пошли, — Денис встал из-за стола. — Мне самому интересно. Никогда прежде не работал с такой моделью…
— У тебя есть кабель-переходник для компьютера? — спросил Денис.
— Возьми, вот он, — Дашка меня опередила.
Вставив один конец кабеля в разъем на приборе Ильи, а второй — в заднюю стенку оперативного блока, Денис пробежался пальцами по клавиатуре, открыл новую директорию, и я увидела, как на экране растет количество синих квадратиков, показывающих, что информация перетекает на мой компьютер.
— Готово, — Денис отключил кабель и протянул машинку мне. — Можешь завтра отдать в полицию.
— А что там было? — спросила моя любопытная дочь.
— Дарья, иди смотри телевизор! — притворно нахмурила я брови.
— Ага, еще вымой руки и сделай уроки, — фыркнула она в ответ, но из комнаты вышла.
Денис щелкнул мышкой на файл с названием «Магдалина». На экране появились строки: «Не могу поверить своим глазам, ушам и остальным органам чувств. Кажется, сегодня — великий день! День, который сопоставим с днем первого термоядерного взрыва или открытия вируса СПИДа. Может быть, остановиться? Не идти дальше? Боязно…
Но если не я, то кто же? Все равно иероглифы прочитают и найдут то, что ищут последние две тысячи лет. Не зря же пытались украсть Туринскую плащаницу.
Итак, все по порядку. Илья, не забывай, ты ученый и должен действовать, как полагается разумному человеку, а не фанатику. Хотя кто сказал, что харамиты — фанатики? Кому-то выгодно представить нас такими, чтобы на землю пришел Страшный Суд и около холмов Мегидо завязался последний бой…»
— Денис, я ничего не понимаю… О чем он пишет? — спросила я.
— По порядку: «Туринская плащаница» — кусок ткани, на котором отпечатался лик Христа и остались капли его крови. По преданию, Мария Магдалина завернула в нее тело Иисуса, когда его сняли с креста. Плащаницу долго исследовали, производили радиоуглеродный анализ, а к какому выводу пришли — неизвестно. По крайней мере, Ватикан скрывает результаты исследований. Но считается, что это священная реликвия, и ей поклоняются миллионы христиан.
— Надо полагать, она имеет какую-либо материальную ценность?
— Естественно, и если ее хотели украсть, то это сделали те, которые представляли себе, сколько она стоит.
— Понятно… А вот это что? — я ткнула пальцем в экран. — Мегидо. Что-то смутно знакомое.
Денис улыбнулся:
— Эх ты, а еще переводчица с иврита, — поддразнил он меня. — Забыла, что ли, что для человека, у которого иврит — родной язык, Гееном — это всего лишь овраг рядом с Иерусалимом, а не геенна огненная. Вот и Мегидо — это холм в Галилее. А как на иврите гора?
— Ар, — ответила я, и меня озарило: — Армагеддон! Гора Мегидо! Вот что имел в виду Илья. Последний бой сил зла и добра.
— Ну конечно, — кивнул он. — Мы же привыкли к названиям, которым по три тысячи лет. Например, когда восемьсот пятьдесят лет назад Москва только зарождалась, нашему маленькому Ашкелону было уже около четырех тысяч лет и он пережил одиннадцать царств, начиная с ханаанского.
— Это похоже на вечность, — подтвердила я.
— Вот только что меня смущает, — задумчиво проговорил Денис, глядя на экран, — харамиты… Мне о них ничего не известно. Что за секта? Кто такие?
— Загляни в Интернет, — Дашка снова была тут как тут, — в Интернете есть все.
— Ты права, — кивнул он в ответ, — вот и лезь, инициативная наша, подключайся.
— Вот всегда так, — ворчала моя дочь, залезая под столик, где был разъем для телефонного кабеля, — сколько раз тебя прошу, мамочка, ну вызови ты техника со станции, пусть поставит розетку. Нет, я должна нагибаться…
— Дарья, разговорчики! Лишние наклоны тебе не помешают.
Наконец, все было в порядке, тоненько запищал модем, и мы окунулись в паутину глобальной сети. Денис запустил поиск по ключевому слову «харамит». Компьютер выдал несколько ссылок. Помимо всяческих славословий и призывов присоединиться к «истинно верному течению», поиски привели к следующим результатам: секта харамитов появилась лет пятьдесят назад, в 1946 году. Ее основатель, Бенджамен Уорнер, учился в Мичиганском университете США и был адвентистом седьмого дня. Адвентисты — это известное явление в христианской жизни, они признают Ветхий завет и чтят как святой день субботу, а не воскресенье.
На сайте помещалось «Житие святого Бенджамена» с его фотографией в рамке из ангелочков. Рядом красовались молитвы, видимо сочиненные самим харамитским пророком. На снимках был изображен ничем не примечательный молодой человек с прилизанными волосами в узком костюмчике начала пятидесятых годов. Вот что я смогла перевести с титульной страницы сайта…