— Если нужна будет помощь, не стесняйтесь, звоните.
— У меня к вам просьба, Макар Евгеньевич, — решилась Аида. — Вот видите, какая я скромная! Не успели вы уехать, а я уже с просьбой.
— Так уехал бы — поздно просить!
— Потому и осмелела. А просить я хочу за брата.
— У тебя родной брат? — выпучила глаза Татьяна. — И ты молчала?
— Не совсем родной. Сводный. Но я его очень люблю.
— Так в чем же просьба? — не терпелось узнать Макару.
— Дело в том, что он безработный врач и уже с ног сбился в поисках места.
— Нет проблем! — Патрикеев-младший рад был реабилитироваться перед ней после инцидента с Сергеем. — На билет до Питера ему хватит денег? Вот и прекрасно, а там пусть — сразу ко мне. На первых порах устрою в общежитие…
— Почему ты меня до сих пор не познакомила с братом? — надулась Татьяна.
— Он человек замкнутый, книжный и очень стесняется молодых, хорошеньких девушек, — оправдывалась Аида…
Родион не пришел в восторг от ее хлопот.
— Жить в общаге? В постоянной антисанитарии? В одной комнате с каким-нибудь засранцем? Спасибо, сестричка! Этого счастья в моей жизни было предостаточно. Шесть лет мыкался, когда учился в Алма-Ате.
— Это же временно, Родька, — уговаривала она брата. — Потом тебе что-нибудь дадут, а не дадут, так я помогу с покупкой. Ты только подумай, куда едешь! Там каждый дом помнит Гоголя и Достоевского! А главное, у тебя будет работа.
В конце концов он был положен на обе лопатки. И действительно, почему бы не поехать в Питер? Здесь тоже не плохо, но Екатеринбург не для него. Город, конечно, культурный, но слишком зажиточный, а он всегда мечтал о нищем братстве поэтов и художников. Хоть Бог и не дал ему никакого таланта, но Родя желал именно такой атмосферы. К тому же книги, беспечно оставленные бывшими хозяевами квартиры, он прочитал. И кроме того, не вечно же сидеть на шее у младшей сестренки? А еще вспомнил, что в Петербурге живет парочка институтских друзей, и теперь он их обязательно разыщет.
— Решено! Еду! — заключил он Аиду в объятья и расцеловал в обе щеки, но через минуту снова поник головой. — А как же мама, бабушка? Они вот-вот должны приехать.
— Встретишь, пообщаетесь денька два, и в дорогу…
Она корила себя за то, что поторопилась с приездом родственников. Очень хотелось увидеть прабабушку, которую они с Родионом для краткости называли «бабушкой». Услышать ее мудрые изречения, напоить ее отварами и настоями, приготовленными Хуан Жэнем, чтобы жила долго, еще девяносто лет. Аида знала, что только прабабушка, чье гордое, красивое имя она носила, ни словом, ни намеком не укорит ее за то, что сбежала из дому и разбила материнское сердце. Ведь она сама, старая Аида, с детства заложила в ней любовь к цыганской вольнице.
Кто же знал, что возникнет этот геморрой в виде «Дохлой трески» Марины, с ее дурацким шантажом?!
Она вытребовала, выклянчила у шантажистки еще два дня. Надо было как следует подготовиться.
«Деньги привезешь ко мне, на ВИЗ-бульвар, — сказала «Дохлая треска». — Приедешь одна, и без сюрпризов. Мы тебя прежде всего обыщем, так и знай. Желаю удачи!»
Именно удачи не хватало им с Иваном для осуществления рискованной операции.
Первый день наблюдения за квартирой Марины принес много неожиданностей.
— Прикинь, это дряхлый барак, — азартно рассказывал парень, — из которого давно уже все выехали. Дом готовится к сносу. Она живет там с каким-то хлюпиком. Мне завалить его — раз плюнуть! И в доме больше никого! Слышишь? Никого! Рядом палисадник. Заросли деревьев и кустов. Даже на выстрелы никто не прибежит! Гиблое место!
— Ты не засветился?
— Да эти уроды ничего такого не ожидают! Они даже, когда из дома выходят, не оглядываются по сторонам! После твоего звонка они сразу уехали.
— Куда?
— Почем я знаю? Я проводил их до трамвая и вернулся назад. Обследовал чердак и крышу.
— Зачем?
— Эта Марина живет со своим парнем на втором этаже. Я попытался с крыши залезть в одно из окон их квартиры. Там три окна, два из которых, на кухне и в спальне, были распахнуты настежь. Лето, людям жарко, а о своих шмотках они, видать, не заботятся. Или считают, что в такую развалюху, вроде их барака, вор не полезет.
— И что ты предпринял? — не терпелось узнать Аиде.
— Я хорошенько попотел, прежде чем залезть в квартиру. Взломал замок на чердачном люке. Какой там только рухляди нет, на этом чердаке! К сожалению, чердачное окно выходит на другую сторону, и пришлось лезть на крышу. А крыша покатая, я едва удержался на ногах. Короче, проделал парочку акробатических этюдов и очутился в спальне голубчиков.
— И что дальше?
— Что? Могу сказать с уверенностью, наши друзья живут полнокровной сексуальной жизнью, о чем свидетельствует парочка найденных мною презервативов.
— Мне это до лампочки! — поморщилась Аида. — Я не за этим тебя туда посылала.
— Я прикинул план операции. Ты приходишь к ним с бабками. Пересчитывать они будут в большой комнате, там стол и все такое. На кухне слишком тесно, чтобы разместиться втроем. Я в это время забираюсь в спальню.
Пинаю ногой дверь (там смежные комнаты). У меня в руках «ТТ» и «Макаров». Я не дам им опомниться. Ты только падай сразу на пол, а то ненароком задену! Ну, как тебе? — Мадьяр был чрезвычайно доволен собой. — Все гениальное просто.
— Рассказал ты красиво, — согласилась она, — но красивые сценарии всегда трудно осуществлять.
— Брось ты! Какие сомнения! Ты же понесешь им мои бабки, я не подведу.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Так в чем же дело?
— Во-первых, откуда ты знаешь, что через два дня будет также жарко и они раскроют окна?
— Это я учел. На окне в спальне нет шпингалета. Вообще. На зиму его, наверно, забивали гвоздями. Видишь, Бог нам помогает!
— А сбитый замок на чердаке их не насторожит?
— За кого ты меня держишь? Я повесил новый замок, а «золотой ключик» у меня в кармане.
— А дверь между комнатами не окажется запертой?
— Ее не на что запирать. Я все тщательно обследовал.
— Но разве возможно пробраться через крышу бесшумно?
— Это слабое звено в моем плане, — признался Иван. — Сегодня стоял безбожный скрип, и прыжок в окно сопровождался шумом. Но у меня в запасе два дня. Когда их не будет, я попробую подбить доски на крыше и сделаю кое-какие приспособления.
— Тебя не засветят?
— Да вокруг ни души. А если кто и пройдет мимо, подумаешь! Жилец чинит крышу. Что в этом плохого?
— А если в самый решающий момент ты навернешься?
— Гм, сломаю ногу…
— Дурак!
— Не задавай дурацких вопросов!
— Хорошо, а если ты замешкаешься, что мне делать? Сидеть и ждать?
— Конечно, всякое бывает, — задумался парень. — Попроси ее во второй раз пересчитать деньги и дать расписку.
— Двадцать кусков — это всего двести сотенных купюр.
— Не так уж мало.
— Она их пересчитает за две минуты.
— А почему обязательно сотенные? Разменяй на пятидесятки. Четыреста купюр она быстро не посчитает.
— Это слишком толстая пачка. И может вызвать подозрения.
— Какие подозрения? Так поменяли в банке. Или придумай какую-нибудь историю об обмене баксов. И вообще, поговори с ней. Вы ведь жили под одной крышей, вам, наверно, есть о чем поговорить.
— Ладно, это мое дело.
— План принимается?
В назначенный день Аида волновалась, как никогда. Не любила чужие сценарии, но за истекшие сутки ничего лучше не придумала.
Иван был уже на месте. Они договорились, что он проберется на чердак ранним-ранним утром, когда самый крепкий сон, и затаится там как мышь. Накануне он все отрепетировал. Крыша все-таки скрипела. С этим ничего не поделаешь. А вот в окно он наловчился запрыгивать без шума. Приземлялся задницей на широкий подоконник. Было больно, но искусство требует жертв.
Они условились с Мариной, что она приедет в десять. Выспаться все равно бы не удалось. Трамвай медленно, но верно вез ее к цели. Аида смотрела в окно. Утро стояло просто райское. На небе ни облачка. В стекло, перед самым ее носом, ударился шмель и контуженный отлетел за ограду бульвара. Она спросила себя, почему никто не торопится на работу? И сама же ответила, потому что суббота.
Марина открыла не сразу, долго возилась с замками. Бросила тревожное: «Проходи!» и тут же вырвала из ее рук сумку, пошарила в ней, вытащила пачку денег и вернула сумку хозяйке. Обыскивать девушку она, видимо, посчитала излишней предосторожностью. На Аиде была короткая юбочка и топ.
Они прошли в большую комнату и сели за стол. С этой деталью Иван не промахнулся. И с парнем Марины. Тот появился со стороны кухни и встал за ее спиной, так что она толком его не рассмотрела.
— Пришла, как миленькая! — подмигнула своему парню довольная Марина.
— Считай деньги! — произнес он угрюмо, по-хозяйски.
Но «Дохлая треска» не торопилась.
— Видишь, в какой дыре я оказалась по твоей милости! — высказала она Аиде. — Ни себе, ни людям!
— А ведь ты тоже планировала его убить! — выдала девушка. — Да кишка у тебя тонка!
— Что ты несешь, детка?
— Ты знала о его болезни, — продолжала Аида, — и мое посещение оптической фирмы не вызвало бы у тебя подозрения, если бы подобный сценарий сама не прокрутила в своей башке!
— Вот зараза! — выругалась Марина.
— Хватит вам! — вмешался парень. — Считай деньги.
Больше она не отвлекалась. Этой девке палец в рот не клади! Марина скрупулезно перебирала пятидесятки, будто физиономия Гранта не внушала ей доверия.
— Почему не сотенными? — наконец спросила она.
— Бери что дают! — не пожелала объясняться Аида. Она не понимала, почему Иван так медлит.
— Вот твои бумажки, вместе с копиями, — вручила ей Марина.
— Пересчитай еще раз, — попросила девушка, — и напиши расписку.
— Никаких расписок! — угрюмый голос начал раздражаться.
И в это время отчетливо послышались шаги прямо у них над головой.