Олег не спорил, он молча улыбался и вдруг попросил:
— А можно вас поцеловать?
Она не ответила, и он приложился к ее бархатистой, румяной щеке.
Теперь перед ней стоял поп, такой же целомудренный мальчик, что и два месяца назад. А вот она уже не девственница, и в этих шортах не тянет ни на мусульманку, ни на иудейку, а на обычную блудницу всех времен и народов. Нет, и в его взгляде что-то переменилось. Этот взгляд исподволь щупал ее коленки.
— А давайте погуляем, — предложил Олег, — вечер-то благостный.
— А мой вид вас не смущает?
— Немного есть, — честно признался священник, — но я рад нашей встрече. Мне кажется, она не случайна.
— А если нам попадется кто-нибудь из ваших прихожан?
— Разве Иисус стеснялся Марии Магдалины?
— Ага, значит, любой неблаговидный поступок вы готовы обратить во благо.
— Слишком мудрено. Я люблю, когда по-простому…
— Извольте по-простому. — Она спрыгнула с парапета и подмигнула попу. — Пойдемте в парк!
— Его сейчас закроют, — сожалел он, как о вратах поднебесных.
— А там должно быть здорово ночью! — распаляла она священнослужителя.
Они брели вдоль набережной, бессознательно направляясь к парку.
— А где, кстати, ваш приход? — интересовалась Аида.
— А в той самой церкви, возле которой мы с вами расстались.
— Где вы меня поцеловали?
— Я тогда загадал. Разрешите поцеловать целомудренно, по-христиански, значит, паства моя здесь. Помните, какой был закат?
— Да, лихо вы тогда управились. И все-таки странно, сразу после семинарии, и вдруг такой приход!
— Отчасти молитвами выпросил, отчасти случай помог. Как раз в те дни назначен был к нам новый архиепископ. Он с моим батюшкой вместе учился. Представляете, закончили политехнический институт! Мой-то всю жизнь в младших научных сотрудниках просидел, а тот сразу в монахи подался. Вот он меня и выделил среди прочих.
Новоиспеченному семинаристу крупно повезло. Престижное место случайно оказалось незанятым. Для достижения цели требовалась маленькая формальность, надо было жениться. И Олега женили на женщине еще не старой. Впрочем, об этом он умолчал, а Аида не поинтересовалась.
— Значит, теперь вас все зовут отец Олег? Забавно.
— Что же тут забавного? Таковы традиции. А традиции надо почитать.
— Наверно, зашибаете деньгу, а? — подмигнула Аида.
— Конечно, по сравнению с полуголодной, семинарской жизнью, наметился кое-какой достаток, — поп смутился, не об этом он хотел бы с ней говорить.
— Кое-какой? Ваши коллеги разъезжают в «мерседесах»! — бросила ему в лицо девушка.
— Вы часом не коммунистка? — усмехнулся отец Олег. — Они обычно к этому сводят все споры. Машина — вещь необходимая. Я, например, живу в Березовском, и к заутренней едва успеваю. Сажусь в переполненный автобус. Иногда даже толкаюсь локтями! Представляете? А что здесь смешного? Не могу же я опоздать к моим прихожанам.
Они шли вдоль ограды парка, и она подумала, что никогда и ни с кем ей не приходилось столько смеяться. Веселое настроение Аиды передалось священнику.
— О, вы даже в самых кошмарных снах не увидите, какие препятствия мне пришлось преодолевать.
— А через ограду сможете перемахнуть?
Это было не тактично с ее стороны. Чугунные прутья ограды поднимались на два с лишним метра.
— А собаки меня не раздерут на куски? — нашелся поп.
— Разве тут есть собаки?
— Собаки — везде, — ответил он многозначительно и тем самым разочаровал свою спутницу. — Хорошо, я покажу вам, как надо лазать через заборы, но в другом месте. Рядом с церковью ограда парка намного ниже, ее просто можно перешагнуть.
— А вы находчивы, — отметила она.
Им пришлось обогнуть весь парк по периметру, пока они не достигли цели. Ноги еле передвигались. К ночи ощутимо похолодало. Ее часы показывали полночь.
— Ну, с Богом! — напутствовала она отца Олега и тут же, смеясь, добавила: — Аллах вам поможет!
— Вы только не смейтесь громко, — заговорщицки предупредил он. — Будка сторожа тут неподалеку.
Поп оказался не из хилых. С ловкостью акробата сиганул через забор.
— Ого! — не поверила своим глазам Аида. — Браво, отец Олег! Если бы это видели ваши прихожане, они бы, наверно, решили, что вы и по морю ходите, как по суху!
— Не болтайте ерунды, лучше прыгайте ко мне! Погуляем по ночному парку.
— Предложение принимается.
Он помог ей перелезть через ограду и тут же заключил девушку в свои горячие, поповские объятия.
— Олег! Олег! Как не стыдно! — урезонила его Аида, но он все таки прижался к ее щеке. — Отец Олег, прекратите!
Ему стоило огромных усилий «прекратить». А девушку вновь разобрал смех.
— Впервые видела акробатику в исполнении служителя культа. Это зрелище достойно нашего телевидения!
— Аида, вы забыли о стороже! — напомнил он. — А вообще-то, я до семинарии занимался спортивной гимнастикой. И до сих пор поддерживаю форму.
Он явно хотел произвести впечатление, но она только зевнула в ответ и простонала:
— Эх, ножки мои, ножки!
— Сейчас отдохнем, — обнадежил Олег, — да пожуем чего-нибудь.
Она уже давно приметила крохотный чемоданчик в его руке. Даже не чемоданчик, а какой-то доисторический, изношенный башмак, к которому по недоразумению приделали ручку. Девушка по наивности своей решила, что там отец Олег хранит молитвенничек и прочие церковные принадлежности. Но содержимое «башмака» оказалось куда прозаичнее. Полбуханки черного, ржаного хлебца, два куска отварной говядины, плоская, стеклянная фляжка коньячка и две помидорки. Все это он аккуратно разложил на парковой скамейке, подстелив газетку.
— Ого! — удивилась Аида. — А коньяк разве богоугодный напиток? К тому же «Дагестанский»…
— Почему нет? Постный день наступит завтра.
— А вот и неправда! — по-детски звонко воскликнула она, забыв о парковом стороже. — Уже первый час ночи! Значит, постный день наступил!
Коньяк был кстати. Она сделала два больших глотка и согрелась.
Когда погасли фонари, а хмель еще не выветрился, он усадил ее к себе на колени. Шептал на ушко всякие глупости и шарил руками по разнеженному девичьему телу.
Бледный обмылок луны растворился среди облаков. Или кто-то большой и свирепый решил умыть руки, и небесная вода пролилась на дорожки парка.
Извиваясь над пахом отца Олега, над приспущенными до колен брюками, Аида вдруг залилась непристойным смехом.
— Что с вами? — испугался поп. — Что-то не так?
— Все нормально, — успокоившись, сказала она. — Просто мой оргазм сопровождался громом.
— В самом деле? А я ничего не слышал…
Старая, разлапистая пихта надежно предохраняла от дождя. И пока лил дождь, они не могли покинуть парк, скамью, и вообще отлепиться друг от друга.
Все кончилось на рассвете. Туман затопил дорожки. Он казался вечным и неподвижным. Отец Олег дремал, уткнувшись куцей бороденкой себе в грудь. Аида, забравшись с ногами на скамью, запрокинула голову и пыталась разглядеть небо, но не видела даже верхушки спасительной пихты.
А на пруду было хлопотно. Утка-мать готовила своих выкормышей к полету. Утята беспомощно били крыльями по воде, но земное притяжение никак их не отпускало. Утка взлетала, потом камнем падала в воду и ругалась на чем свет стоит.
Денис явился поздним ноябрьским вечером на Онуфриева.
— Есть разговор.
Она провела его в свою комнату, самую маленькую в квартире. Она не хотела чтобы домочадцы видели этого погрузневшего блондина с одутловатым лицом. Но от старой Аиды ничего не утаишь. Прабабка столкнулась с ними еще в коридоре, когда выходила из туалета.
— Кого привела в дом? — бросила она правнучке по-венгерски. Смерила Дениса колючим, пронзительным взглядом и сделала заключение: — Прогнивший человек, и жить ему осталось полгода.
— Больной, что ли? — хотела уточнить Аида-младшая, но старуха грациозно удалилась, несмотря на то, что громко шаркала ногами.
— Не ждала? — развязно улыбнулся парень, когда ему предложили кресло. — А вы тут ничего, обустроились.
— Почему не предупредил, что приедешь?
— Хотел увидеть твою растерянность.
— Увидел?
— Ни хрена! Черта с два тебя застанешь врасплох! Но я по делу. По очень важному делу.
Денис критическим взглядом осмотрел небогатое убранство ее комнаты, как бы говоря: «За те бабки, что тебе заплатили, могла обставиться получше!»
— Шеф нашел для тебя новую работу. Заплатит больше, чем в прошлый раз, если все выйдет также гладко.
Она видела, как в нем борются две стихии, безграничная ненависть к ней и раболепный страх перед шефом. Страх был сильнее, поэтому приходилось унижаться.
— Короче, снова предстоит лечь в кроватку к одному дяденьке, — со злорадством сообщил он.
— А если я не соглашусь?
— Кто же отказывается от таких бабок?
— Мне вполне достаточно того, что я уже получила.
Такого поворота он не ожидал и впервые показал свой испуг.
— Аида, не дури! Последствия твоего отказа могут быть самыми разными…
— Шеф прикажет пустить меня в расход? И ты с удовольствием возьмешься за это, правда?
— Я не занимаюсь подобными вещами!..
— Да уж куда тебе!
Разговор не получался, да и вряд ли могла заключиться сделка между людьми, так открыто презирающими друг Друга.
— Все! — отрезал Ден. — Докладываю шефу о твоем отказе!
— Валяй! И не забудь добавить, чтобы сменил посредника!
— Подумаешь, важная птица!..
Но птица оказалась важной. Утром ее разбудил телефонный звонок, и она услышала в трубке слащавый голос Сперанского:
— Аида, деточка, как поживаете?
— Вашими молитвами, Семен Ильич.
Фраза прозвучала двусмысленно, и старик поперхнулся, не успев как следует разжевать услышанное.
— Вы простудились? Бедненький! — посочувствовала девушка.
— Давайте поужинаем в уютном, восточном ресторанчике, — предложил Семен Ильич. — Как вы относитесь к восточной кухне?