— Трудно что-то выбрать, — оправдывалась она, опуская свою бумажку на дно тарелки. — Блюда мне совсем неизвестные.
Сперанский хлопнул три раза в ладоши. Где-то внутри стола сработал механизм, и тарелки с записками, подобно маленьким лифтам, начали опускаться вниз, оставляя за собой глубокие, черные колодцы.
— Клево! Здоровски! — восхищалась Танюха. — Правда, класс? — искала она поддержки у Аиды.
— Действительно! — откликнулась та, завороженно глядя на исчезающую тарелку. — Прямо чудо!
— Петруша был горазд на выдумки! — начал экскурс в историю Сперанский. — Такой точно стол находится в Петергофе, в небольшом двухэтажном домике, с громким названием «Эрмитаж». Только он не фурычит. Фрицы во время войны сломали механизм. И никто до сих пор не восстановил. Там еще когда-то имелось подъемное кресло. Гость садился в кресло, и оно поднималось на второй этаж. Петр запретил в этом домике делать лестницу, и все пользовались креслом. Это продолжалось недолго, пока не взошел на престол Павел. Наш самый психованный император как-то застрял в этом кресле, повиснув между первым и вторым этажом. После чего приказал кресло уничтожить и сделать обычную, деревянную лестницу. Увы, все в этом мире подвержено тлену. Даже самое прекрасное. Я, слава Богу, еще тяну лямку, и чудо-стол мой, как видите, работает.
Заказанные блюда медленно, но верно поднимались к гостям.
— Кто же повторил петровское чудо? — поинтересовалась Аида, больше для того, чтобы отвлечься от мыслей и унять дрожь в членах.
— Не перевелись еще на Руси мастера!
— А почему бы вам, дядя Семен, не снарядить этих мастеров в Петергоф? Пусть сделают доброе дело, восстановят петровский стол.
— А платить им кто будет? Или прикажешь заняться благотворительностью? Вот где у меня эта благотворительность! — Он провел ребром ладони по кадыку. — Все разворуют в два счета! Нет уж, спасибо! Сыт по горло! Вы кушайте, кушайте, а то разошелся, старый хрен! Не обращайте внимания… О, Аидочка, у вас отменный вкус! «Золотые монеты У-Суна, царя обезьян» — изысканное блюдо! В общем-то, это баклажаны в меду, но как выглядят! Как приготовлены!
Вот как Хуан Жэнь отреагировал на иероглиф «цзинь»! Так понял он что-нибудь или нет?
— А это что за фигня? — сморщила нос Татьяна, когда в центре стола выплыл большой фарфоровый чайник, с дымящимся носиком. — Чай, что ли?
— Вино, Танюха. Горячее вино. У нас сегодня — все по-китайски!
— Лучше бы виски со льдом…
— Не очень-то увлекайся виски, детка! Твой отец не любил…
— Оставьте в покое моего отца! — вспылила девушка.
За столом установилось тягостное молчание. Аида второй раз за сегодняшний вечер была неприятно удивлена.
— Папка много чего не любил, — хихикнула Татьяна, тем самым разрядив обстановку, — но ни разу пальцем меня не тронул!
— И зря, между прочим, — гнул свою линию Семен Ильич, но гнул по-отечески ласково, разливая в пиалы вино.
Потом старик опять впал в историю, рассказывая о старинном французском сервизе, из которого они изволили кушать. Татьяна позевывала. Денис олицетворял одну из статуй, которых в доме Сперанского имелось немало. От вина статуя раскраснелась, а глаза потеряли свой цвет. Во время очередного заказа блюд Аида в записке уточнила число и время. На этот раз Хуан Жэнь ответил ей «Букетом хризантем». Желтая, белая и красная, они были искусно вырезаны из тушек трех разных рыб. Она без труда разгадала символику блюд. Хризантемы намекали на свидание.
Старуху пришлось долго уговаривать. Аида употребила самые ласковые венгерские слова, какие только знала. С годами прабабка стала еще упрямей.
— Бывают моменты, дорогая, когда нельзя гадать!
— Но сегодня не суббота, — возражала правнучка, — и даже не канун субботы!
— Что с того? Я не желаю, а значит, карта будет врать!
— Отговорки!
Весь вечер не умолкал телефон. Патимат брала трубку и всем отвечала одно и то же: «Ее нет дома». Определитель высвечивал номера звонивших. Денис, Сперанский, Заварзин-сын. Ни с кем из них она говорить не собиралась, пока… Пока старуха не разложила пасьянс.
Ровно в полночь в дверь ее комнаты кто-то поскребся.
На пороге стояла цыганка, с колодой карт в руке.
— Ну? Ты готова? — Старуха любила напустить на себя важность и показать, какое непосильное одолжение она делает.
— Бабулечка, ты — золото!
— Не надо радоваться! — насупилась старая Аида. Ее выцветшие глаза обжигали холодом. — Неизвестно, что покажут карты.
— Что бы ни показали, я верю в твое гадание.
— Это правильно. Без веры ничего не получится. Без веры карты врут!
Старуха уселась за письменный стол, над настольной лампой, и положила в центре стола трефовую даму.
— Сядь рядом! Не стой! — приказала она правнучке, и та повиновалась.
Прабабка поднесла к губам колоду и начала что-то шептать. Потом положила ее перед Аидой.
— Сними левой рукой!
Карты медленно ложились одна за другой. Трефовая дама начала обрастать событиями. В основном преобладали бубновая и трефовая масти.
Закончив, старуха вздохнула и произнесла:
— Нечего было волноваться!
— Расскажи!
— Вокруг тебя крутится много мужчин и много денег, — начала старая Аида. — Получение денег — раз! Получение денег — два! Получение денег — три! Да ты у нас богачка! — Старуха усмехнулась. — А вот рядом с тобой находится человек сомнительной нравственности. Держись от него подальше. Впрочем, зла он тебе не причинит. Еще имеется какая-то дамочка. Ее намерения пока не ясны. Похоже, она сама не знает, чего хочет. А вот это странно. — Прабабка выпятила нижнюю губу.
— Что там? — забеспокоилась Аида.
— Очень странно. С чего бы это?
— Да говори же!
— Тяжелая болезнь и выздоровление. Какая в твои годы может быть тяжелая болезнь? — пожала плечами старуха.
— Мало ли! — возразила девушка. — Например, воспаление легких. Кто от этого застрахован.
— Типун тебе на язык!
— Ты мне еще не расшифровала две комбинации, — вернула ее к картам Аида.
— Есть какой-то очень влиятельный человек, — продолжила старуха, — расположенный к тебе. По-моему, это ключевая фигура. От него исходит защита от неприятностей. Только он где-то далеко.
— Как это понять?
— Вот так и понимай! Ни фамилии, ни адреса дать не могу!
— Ну, что ты кричишь на меня, бабуля?
— Бестолковая — вот и кричу!
— Потерпи еще немножко, — умоляла правнучка. — Что там еще осталось?
— Полный успех в делах. А в исполнении желаний — дальняя дорога. Опять, наверно, умотаешь на семь лет! Цыганское отродье! Ведь предупреждала тогда, начнешь бродяжничать — не остановишься!
— Остановилась, как видишь.
— Ай, это ненадолго! — махнула она рукой.
Аида не стала ее переубеждать, и та, пожелав правнучке «спокойной ночи», удалилась.
Нельзя сказать, чтобы девушка целиком и полностью доверяла магии карт. Одна она знала наверняка, что дело не в картах, а в человеке, который гадает. В магию же своей бабки верила беспрекословно. Расшифровка комбинаций, выпавших на долю трефовой дамы, давала пищу для ума. И правнучка, названная в запале «бестолковой», едва старуха переступила порог ее комнаты, одушевила карты и занялась дальнейшей расшифровкой. Ей открылось почти все. Она даже знала, какая тяжелая болезнь ее ждет. Ускользала лишь ключевая фигура. Влиятельный человек, расположенный к ней и находившийся где-то далеко. Но и с этим вопросом было покончено к утру, когда ее разбудил громовой, междугородний звонок.
— Доброе утро! Вы уже проснулись? — густой баритон в трубке очень четко выговаривал каждое слово. Ей это показалось немного странным.
— Не совсем.
Определитель показывал семизначный номер, с московским кодом. Аида тут же переписала его на лист бумаги, который всегда был под рукой.
— Извините, что побеспокоил…
— Кто вы?
— Я не хотел бы вам представляться в телефонном разговоре. Когда-нибудь мы познакомимся с вами поближе.
— Как же мне вас называть? Аноним?
— Если это так необходимо, зовите Доном.
— А меня — Волгой, — пошутила она, и он ответил смешком на ее шутку.
— Хорошо, Волга. Я думаю, мы найдем общий язык.
По голосу очень трудно определить возраст, но она для себя решила, что мужчине едва перевалило за тридцать.
— Вам дорого обойдется этот разговор.
— В каком смысле? — не уловил он иронию в ее словах.
— Звоните-то по межгороду.
— Пустяки! — В трубке снова раздался смешок. — Я не предполагал, что вы, кроме всего прочего, еще и остроумны. Только я прошу вас быть чуть-чуть посерьезнее.
— Кажется, я проснулась, — зевнув, сообщила Аида.
— Вот и замечательно. Не обижайтесь Аида, но ваш разговор с Константином в новогоднюю ночь записан у меня на кассете. Из него я сделал вывод, что наши интересы совпадают. Я понял, как вы ненавидите Сперанского. Мне даже показалось, что тут присутствует чувство мести. В общем, мы нужны друг другу. А чтобы заслужить ваше доверие, я за ценой не постою!
— Что вы хотите, Дон?
— На первом этапе наши со Сперанским цели совпадают. Мне нужны его подписи на некоторых бумагах, которые уже наготове у Заварзина-старшего.
— А кто будет ставить подписи на бумагах Сперанского?
— Отличный вопрос! Конечно же, Заварзин. О втором этапе мы еще успеем поговорить. До него пока далеко. Одно вы должны себе уяснить, в этой игре будут только два победителя: я и вы. Третьего не дано…
Игнат Александрович Заварзин совсем был не похож на своего старшего сына, хотя и в его облике присутствовало что-то телячье. Заплывший жиром, он с трудом передвигался. Его плешивая голова казалась плохо припаянной к туловищу, потому что то и дело клонилась к животу, отчего взгляд у Игната Александровича был всегда исподлобья, но взгляд не злобливый, а скорее просящий. Как у Иудушки Головлева.
Она ни в какую не согласилась ехать на Химмаш, в дом Заварзина-старшего, хотя ей клялись в полной безопасности. Для встречи она выбрала квартиру Константина на улице Белинского. Ведь там установлена прослушивающая аппаратура. Пусть покровитель будет в курсе. Так разложились карты.