— А вот и наша красавица! Ножки не поморозила?
— Уж вы позаботились, Семен Ильич…
Старику льстили слова благодарности из ее уст, и Аида не жалела слов. Он объявил, что приготовил для своей любимицы сюрприз, настоящего индуса-факира. Тот явится, когда часы в гостиной пробьют полночь. А пока суд да дело, они займутся дегустацией китайских блюд.
Аида знала, что Заварзины не гурманы, особенно Игнат Александрович, проведший полжизни на зоне. И отец, и сын любят простую пищу, а вернее, просто не придают значения еде. Она даже опасалась, что их грубые желудки отринут тонкости восточной кухни. Семен Ильич ни за что бы не поверил, что есть на свете люди, предпочитающие колбасу и селедку мясу Гаолянь и рыбе-хризантеме.
Заварзиным предстояло недюжинное испытание. Сначала «волшебный стол» наполнил их тарелки салатом, с черными китайскими грибами, а кубки — подогретым вином. Они кряхтели и морщились, но старались виду не подавать, даже первое время улыбались. Разговаривали они неохотно, поэтому Аиде приходилось поддерживать светскую болтовню.
— Куда вы направитесь, если не секрет? В Польшу или Германию? А может, в Прибалтику?
При слове «Прибалтика» Сперанский вздрогнул, а челюсти Заварзиных на время прекратили процесс жевания.
— Все ей надо знать, нашей красавице! — фальшиво рассмеялся Семен Ильич. — В Польшу поедем, деточка. В Польшу, проше паночки. Так что, довидзеньичка!
— А потом? — не отставала она.
— Потом Венгрия, Чехия, Словакия, Австрия, Германия. На первый раз ограничимся.
— Неужели везде наши люди? — искренне удивлялась девушка.
— А ты как думала? Считай, пол-Европы в наших руках! Не в бирюльки играем! Бизнес — дело рисковое!
— А я, наверно, сгоняю в Литву, — заявила Аида.
— Что ты там позабыла? — пробурчал Семен Ильич.
— Бизнес — дело рисковое! — передразнила она старика и подмигнула Константину.
Холодные закуски сменялись одна за другой. На парне не было лица. Игнат ковырялся в зубах. Сперанский, посерьезнев, не спускал с Аиды глаз.
— Какой сейчас бизнес в Литве? — пожал он плечами.
— О, кажется, дело идет к кульминации!
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду утку по-пекински.
И действительно, в середине стола поднималось блюдо невиданной красоты. Вмерзший лапками в лед селезень. Словно живой, он был скрупулезно воссоздан из утиного мяса, овощей и грибов.
Даже видавший виды Игнат крякнул от удивления. Похоже, что и хозяин не ожидал ничего такого и, вдохновленный восторгами гостей, пустился в экскурс приготовления экзотического блюда.
— Сначала уточку маринуют в рисовом уксусе, с имбирем, корицей, перцем и лавровым листом. А потом уже коптят…
Маленькие лифты медленно, но верно доставили каждому гостю тарелку с рисовыми блинами и специальный соус в старинных, китайских соусницах. Семен Ильич показал присутствующим, как следует выложить на блин мясо, кожицу и овощи, обязательно полить соусом («Без этого соуса — нет утки по-пекински!»), а потом блин завернуть и наслаждаться райским вкусом.
Все набросились на еду, похерив разговор о зарубежном турне. До разговоров ли в такие минуты? На этот раз проняло даже Заварзиных. Их грубым вкусам был нанесен сокрушительный удар.
Заиграла странная, однообразная для непривыкшего уха музыка.
Аида осторожно, почти церемониально, обращалась с соусом, как с неким божеством. Поднесла ко рту завернутый блин и откусила, зажмурив глаза. Со стороны могло показаться, что она и в самом деле получает наслаждение. В действительности же Аида чувствовала, как у нее шевелятся волосы на голове. И неимоверным усилием воли заставила себя еще раз откусить. Но самое ужасное было впереди — жевать и глотать, жевать и глотать. Вкуса она не чувствовала, будто ела бумагу.
Первым обнаружил неладное сам хозяин. Еще бы не обнаружить, когда изо рта у него потекла слюна!
— Господи! Что это? Неужели конец? — спросил он непонятно у кого.
Но те же симптомы вдруг проявились и у Игната Александровича.
— Кажется, нас отравили, господа, — с улыбкой констатировала Аида.
— Батя, мне нехорошо, — признался отцу Константин.
— Экие мы слюнтяи! — Аида поднесла к губам салфетку. — Вот и платье запачкала!
— Надо звать на помощь! — пропищал Сперанский, хотя прекрасно понимал абсурдность своего предложения. Следовало пройти через три комнаты и спуститься на первый этаж, чтобы позвать охранников.
И все же он предпринял попытку, хотя глаза у «адмирала» закатывались и ноги его не держали.
Он рухнул на пороге гостиной, молча сполз по косяку, зацепив висевшую рядом литографию Домье, будто хотел взять ее с собой на тот свет.
Константин повел себя более энергично.
— Где телефон? Надо вызвать «скорую»!
— Валяй! — напутствовала его Аида, и тот начал метаться по комнатам.
Игнат, несмотря на грузный вес и одышку, добрался до окна. Хотел ли он подышать свежим воздухом или выброситься со второго этажа, так и осталось загадкой. Старик раздвинул тяжелые, плюшевые шторы, но не знал, как справиться с жалюзи. Подобные новшества им не приветствовались, не принимала их заскорузлая душа уголовника. Он неистово царапал жалюзи и, уже падая, ухватился за шнур, будто отыскал заветный ключ, способный приоткрыть завесу тайны. Что увидел Игнат Александрович в последний миг своей жизни? Сквозь заиндевевшее стекло просачивалась иллюминация ночного города.
Из его груди вырвалось грязное, нецензурное слово. Оно зависло под лепным потолком гостиной и рассмешило Аиду, потому что относилось к ней. Еще ей было весело оттого, что тарелка с недоеденной уткой провалилась в глубь шахты, а на смену ей поднимался кубок, до краев наполненный жидкостью неприятного, бурого цвета. Напиток был теплым, горьким и вонючим. Она с жадностью присосалась к кубку.
— Дай мне! — донеслось словно из-под земли.
По ковру полз Константин, еле волоча за собой безжизненные ноги.
— На! — протянула она ему кубок с остатками жидкости.
Пальцы у него дрожали мелкой дрожью, так что была опасность, что он не удержит в них кубок. Впрочем, до этого дело не дошло. Едва Заварзин-младший коснулся ее руки, Аида сделала резкое движение, и содержимое кубка выплеснулось ему в лицо.
Константин заплакал.
Потом ее вырвало прямо на «волшебный стол» Сперанского.
— Расползлись, как тараканы, — произнесла она вслух, оглядев критическим взглядом гостиную с мертвыми телами. Сама же не могла подняться, потому что давно уже, как только возникла дурнота, у нее отнялись ноги.
«Ничего себе симптомчик!» — подумала Аида и потеряла сознание.
В полночь пришел факир.
Убийство в доме известного бизнесмена озадачило многих. Карета «скорой помощи» обнаружила три трупа и полуживую девушку. Экспертиза установила, что в соус, подаваемый к утке, был подмешан мышьяк. Мотивы, побудившие повара отравить своего хозяина и его гостей, остались невыясненными. Повар с места преступления скрылся. Следствие полагает, что его уже нет в городе. В ту ночь был рейс на Пекин, и китаец Хуан Жэнь вполне мог улететь на родину. Однако в списке пассажиров его имя не значится. С другой стороны, повар мог воспользоваться фальшивыми документами. Известно, что Хуан Жэнь приехал в Екатеринбург три года назад и по рекомендации шеф-повара ресторана «Харбин» был приглашен на работу в дом банкира Патрикеева, скончавшегося летом прошлого года. По городу поползли слухи, что Патрикеев тоже был отравлен китайцем. Многие нувориши отказались от услуг своих китайских поваров.
Аида провела в больнице полторы недели. Домой ее выписали в инвалидном кресле. Ужин в доме Сперанского закончился для девушки параличом обеих ног.
«Вам еще повезло, — приободрял доктор. — Вас вовремя стошнило, да и организм молодой, сильный. Будем надеяться, что паралич в вашем случае явление временное».
Татьяна навестила ее еще в больнице. Плакала и без конца твердила:
— Ты как чувствовала! Ты как чувствовала! Я, как представлю, что могла в тот вечер оказаться там… Я ведь узнала обо всем только на третий день. Даже на похоронах не была.
— Значит, три дня не просыхала, — сделала вывод Аида. — Как же ты на права сдашь, умница?
— А куда теперь торопиться? Таиланд накрылся… Кстати, что будем делать с путевками? Может, продать, пока не поздно?
— Еще чего! У нас в запасе две недели.
Татьяна не разделяла ее оптимизма и вскоре запила так, что не подавала признаков жизни, во всяком случае, не отвечала на телефонные звонки.
Патимат старалась ей во всем услужить. Она и раньше корпела над падчерицей, теперь же обостренный комплекс вины сделал из мачехи преданную собаку. «Это я во всем виновата, — как-то призналась она. — Сколько раз я желала тебе смерти или уродства! Аллах покорает меня за это!»
Зато старая Аида почти радовалась. «Отбродяжничалась, красавица! — бросила она ей в день приезда из больницы и добавила любимое: — Эх, цыганское отродье!»
Позвонил Родион, предложил забрать ее в Питер, чтобы показать хорошим специалистам. На следующий день после этого звонка из Питера пришла посылка. «Неужели Родя прислал? — недоумевала Патимат. — А по телефону даже не заикнулся о посылке! Нет, это не его почерк!»
Екатеринбургский адрес был выведен слишком корявой рукой, а в обратном адресе значилась какая-то аптека. В ящике, в ворохе соломы, оказалось пять одинаковых бутыльков с неизвестным лекарством. На каждом бутыльке стоял иероглиф «цзинь» — «золото». Единственный иероглиф, который понимала Аида. «И ты это будешь пить? — ужаснулась Патимат. — Мало тебе отравы?»
Первого марта в Екатеринбурге редко наступает весна. Слава Богу, если выглянет солнце, утихнет ветер и упадут морозы. Именно такой день, временного перемирия зимы с весной, выдался, когда Аида своим ключом открыла ворота особняка на Волгоградской.
Она прошла по всем этажам, заглянула в каждую комнату. Дом ей показался мрачным, несмотря на яркий, солнечный день, и совсем необитаемым. Все, что произошло здесь полгода назад, казалось, было не с ней, а с какой-то другой девушкой, из кинофильма или из книги.