Ночь — псу под хвост. Дежурила у постели прабабушки. К утру старуха пришла в себя, и Аида поспала пару часов.
Проснулась оттого, что в комнату втащили белый гроб. Слава Богу, сон!
— Гробы и похороны — это к почестям, — растолковала старая цыганка. — А я вот видела цыганский табор. К чему бы это? К дороге?
— Никуда не поедем! — приняла окончательное решение Аида.
Она позвонила Мадьяру. Он отнесся с пониманием, предлагал свою помощь. Совсем другая реакция была у Дениса.
— Бабушка при смерти? А дедушка? Ты же знаешь, что такие шутки у нас не проходят.
Больше не слышалось страха в его речах. Видно, Ден был на хорошем счету у своего нового хозяина, что-то позволило ему реабилитироваться в глазах босса. И Аида догадывалась, что именно. Владелец дискотеки и ночного бара, Денис Кулешов, заложил ее с потрохами. Поэтому он сегодня такой наглый и немилосердный.
«Что ж, — подумала она, — сегодня он на коне, но ни у кого нет брони от воли случая»…
— Я с кем разговариваю?
— Слушай, Ден, не парь мне мозги! Я не отказываюсь от встречи. Перенесем на понедельник.
— Старуха обещала к понедельнику сдохнуть?
Иногда приходится сдерживать самые благородные порывы. С каким бы блаженством она сейчас всадила бы ему пулю в лоб!
— Доживем до понедельника, — процедила она сквозь зубы.
— Я не знаю, понравится это моему шефу или нет, но на всякий случай, предупреждаю, не вздумай с нами играть. Ты могла дурачить тюфяка Патрикеева и маразматика Сперанского. Но больше твой номер не пройдет. У меня было достаточно времени изучить все твои приколы. Запомни — ты у нас на мушке.
К вечеру бабушка даже повеселела, хотела погадать ей на картах, но вспомнила, что в канун субботы гадать нельзя.
— Поживем еще? — подмигивала ей правнучка.
— Вот увижу Ленинград и помру…
На врачей больше не надеялись. Аида заставила старуху выпить настой Хуан Жэня. Раньше та воротила нос: «Еще я китайскую отраву не пила!»
Неожиданно заявилась Танюха, хотя Аида ее предупредила по телефону, что дискотека отменяется.
— Ничего не могу поделать, — оправдывалась она, — ты еще не уехала, а я уже скучаю.
— Посиди, а я скажу Патимат, чтобы она сварила нам кофе.
Оставив Татьяну с бабушкой, Аида вернулась в прихожую.
«Зачем она приперлась? — возник резонный вопрос. — Проверка? Доложит Денису: «Информация подтвердилась». Неужели так далеко зашло? Неужели надо остерегаться Танюхи?»
И тут она бросила взгляд на холщовую сумку, с бахромой, с которой Татьяна никогда не расставалась.
Любила хипповский стиль в одежде и пыталась привить его подруге. Но Аида слишком долго ходила ободранкой, и намек на прошлое вызывал у нее изжогу.
Она схватила сумку подруги и заперлась с нею в туалете. Операция по вытряхиванию содержимого принесла два открытия. Первое не очень удивило. Татьяна держала при себе дамский револьвер. Странно, что она им до сих пор не похвасталась. Второе открытие всплыло на поверхность, когда Аида перелистала ее записную книжку. На букву «3» она обнаружила знакомый телефон. Никак не укладывалось в голове, что Танюха, эта озорная девчонка, влюбленная в нее до беспамятства, продалась Заварзиным. Шпионила за ней, поставляла информацию противнику. А теперь работает на Дениса и его нового хозяина?
Она вернулась в бабушкину комнату просветленная, хотя не подала виду, что всего за несколько минут изменилось многое в их отношениях.
В субботу произошло чудо. Бабушка поднялась с постели, а в воскресенье даже вышла во двор погулять. Погрелась на солнышке под отцветающей яблоней. Подобрала с земли несколько белых лепестков. Долго разглядывала их на ладони и пустила над ними слезу.
Аида оба дня провела в обществе Мадьяра. Он был трогательно предупредителен по отношению к невесте, невеста изображала чувства.
— Не забудь прихватить в аэропорт «пушку», — наставляла она его.
— С «пушкой» я не пройду таможенный контроль, — прикидывался он простофилей. Его забавляли ее наставления.
— Избавишься от нее в последний момент, в сортире. Всему тебя надо учить!
— Спустить в унитаз? Черта с два смоется! А если застрянет? Взлетную полосу затопит дерьмо, и мы не взлетим!
— Ну, и фантазия! Иван, я — серьезно. Могут возникнуть осложнения.
— Может, не будешь финтить? Выложишь все, как есть. Вдруг потребуется помощь?
— Это только мое дело, понимаешь?
Он не настаивал, ведь легче взять неприступную крепость, чем вытянуть из нее признание.
— Ты точно приедешь? — сомневался Мадьяр.
— Остановит меня только смерть!
Ей почему-то хотелось, чтобы он так думал, мол, погибла во цвете лет и теперь некого вести под венец. По телу растекалась приятная истома при мысли, что Иван будет мучиться. Очень долго мучиться. Всю оставшуюся жизнь.
К шести часам вечера она выглядела так, что от нее нельзя было оторвать взгляда. Казалось бы, все очень просто: ярко-оранжевое платье, белые перчатки до локтей, белые туфли и миниатюрный саквояж из крокодильей кожи. Но необыкновенное лицо девушки и тонкая талия придавали всему облику неповторимый шарм.
Наряд этот она примерила впервые (платье купила в Питере, а саквояж в Таиланде), будто готовила для подобного случая.
Патимат, охая и ахая, крутилась вокруг падчерицы. И даже старуха при виде правнучки зацокала языком.
Последний штрих — капелька духов «Dt si, de lа», что можно перевести, как «То здесь, то там», а можно, как «Шаляй-валяй».
— На вокзале, когда подадут поезд, меня не ждите, сразу садитесь в купе, — давала она последние наставления Патимат. — Если опоздаю, езжайте без меня. Родион вас встретит. Вещей много с собой не бери. Вещи — дело наживное. Главное — бабушка. Я заказала такси на девять часов. Будь внимательна. Это должно быть такси, а не частная машина. И чтобы в салоне — никого, кроме шофера.
— Ты вернешься, чтобы переодеться?
— Вряд ли. А что такое?
— Взять для тебя какие-нибудь вещи?
— Я же сказала… — Она вдруг запнулась, о чем-то вспомнив. — Подожди минутку!
В прежних своих скитаниях Аида привыкла обходиться малым, спокойно покидала съемные квартиры или комнаты, оставляя вещи и книги. Но сейчас кое-что изменилось. Она вынесла из своей комнаты шкатулку, в которой хранились ее драгоценности.
— Если я опоздаю и не приеду в Питер через три дня, это все будет принадлежать тебе…
В глазах у мачехи стояли слезы. И все-таки можно было позавидовать ее выдержке. Аида знала, что целиком может на нее положиться и что в нужную минуту у Патимат всегда окажется под рукой нож.
Татьяна тоже по достоинству оценила ее наряд.
— Клевый прикид! Не боишься, что тебя когда-нибудь изнасилуют? Будь я парнем…
Аида не слушала ее трескотню. Вырядилась она так нарочно, чтобы отвлечь внимание противника. Ее, например, с детства завораживал «клевый прикид» ядовитых змей. К тому же у противника подсознательно должна возникнуть уверенность, что она никуда не скроется, потому что в таком наряде трудно скрыться. Что же касается хиппового стиля Танюхи, тут важна не красота, а какая-нибудь деталь. Например, здорово, что холщовая сумка сегодня при ней! А ведь могла не взять ее на дискотеку!
— Ты сигареты не забыла купить? — напомнила Аида.
— Блин! Памяти у меня, ну, ни фига нет!
— Опять будешь «стрелять» весь вечер?
Татьяна отоварилась у ближайшего киоска и щедро предложила подруге пачку «Салема».
— Держи при себе! — отказалась Аида от пачки, удовлетворившись одной сигареткой.
— По-моему, тебе предстоит не веселье, а черт знает что, — неожиданно начала Татьяна. — Ден сказал, что Бампер хочет тебя видеть.
— Меня многие хотят видеть. Что здесь такого?
— Ты еще не знаешь, какой он гад. Всю душу вытрясет! Пытал меня, почему я не поехала тогда с тобой к дяде Семену.
— И что ты сказала?
— Пришлось колоться. Ты на меня не обижаешься?
— Правильно сделала. Всегда говори правду и только правду, тем более хорошим дяденькам.
«Значит, и ты покаялась перед Бампером? — усмехнулась в душе Аида. — Все рассказала? И о своих связях с Заварзиными тоже?»
— Любишь ты надо мной поиздеваться?
Татьяна сделала вид, что обиделась, на самом деле обиделась не очень и вскоре уже рассказывала какой-то дурацкий анекдот, и сама же над ним хохотала.
— Слушай, Та, ты не оставляй меня надолго с мужиками.
— Как это?
— Ну, потанцуй минут двадцать и загляни.
— Ден рассердится.
— А ты сразу начинай качать права.
— Это как?
— Господи, всему тебя надо учить! Возмутись, например, почему не заводят Скутера, а заводят всякий отстой? Или что-нибудь в этом духе.
— Клево!
Аида знала, за какую струнку дернуть. Меломанские споры, с пристрастием, в последнее время сильно расстраивали Татьяну, потому что Денис не разделял ее вкусов, а наоборот, насмехался.
— Представляю, как Ден скуксится! — начала фантазировать она. — А какая рожа будет у Бампера.
— Потом вместе посмеемся.
И уже у самого входа в здание Татьяна осторожно посоветовала:
— Ты здорово не упрямься. Все равно сломают в конце концов…
Они пересекли зал с беснующейся молодежью. Народу было полно, несмотря на понедельник. Здесь, в мире вечного ритма, не существует будней и выходных, лишь бесконечный праздник.
Возле директорского кабинета курил какой-то качок. Аида заподозрила в нем охранника. Парень был в костюме, и наверняка под пиджаком имелась «пушка».
Ден сидел на своем обычном месте, за столом, а Бампер развалился в кресле.
— Заставляете ждать, дама, — сделал ей выговор толстяк вместо приветствия. — Я уже не в том возрасте, чтобы шляться по дискотекам. Как видишь, во всем иду тебе навстречу.
Татьяну он вообще не замечал, будто она была Аидиной тенью. Зато Кулешов поднялся с насиженного места, чтобы выпроводить невесту.
— Ты чего здесь? — вполголоса спросил он, дабы лишний раз не потревожить слух хозяина.