— А кто здесь при чем?
— Это на самом деле для вас так важно?
Дворецкий молча кивнул.
— Господи, какая все-таки я дура!.. И кто меня тянул за язык?! Теперь вы можете подумать обо мне черт знает что!.. Хотя у нас были обыкновенные бабские разборки… Точнее, и разборок-то никаких не было. Я просто тихо и спокойно отошла в сторону. Я поняла, что тягаться с ней мне не под силу. Это очень обидно, но что делать?! Сама змею пригрела.
— И кто же он?
Кутикова сокрушенно покачала головой.
— Тривиальнейшая ситуация — наш генеральный директор… Тьфу, черт, никогда не думала, что об этом так тяжело говорить… Я в этой фирме с момента ее образования, и, в общем, сразу так получилось, что мы, как бы это сказать помягче, приглянулись с ним друг другу…
— А потом появилась Тополева?
— Ну конечно. Он и не устоял. Думаю, что даже и не пытался… Сперва из архитектурного отдела взял ее к себе в секретарши, а потом карьера у нее и пошла.
— А вы не знаете, с мужем Ирина Георгиевна разводиться не собиралась?
— А зачем? Ее все устраивало. Муж далеко не дурак, занимает солидное положение в обществе, через него она имела возможность общаться с городской интеллектуальной элитой. Ей надо было постоянно быть на виду. И в таких кругах тоже. Без Кирилла ее бы сразу отторгли… А так — хороший любящий муж, куча любовников… Что еще надо?
— Вы уверены, что у нее с мужем на самом деле были хорошие отношения?
— А что вас настораживает?
— Просто, когда муж с женой начинают жить плохо, то у них перестает хватать времени на ребенка, и они его стараются куда-нибудь пристроить — к бабушке, там, к дедушке… Из разговора с Тополевым мы поняли, что всю неделю их сын живет у его матери. И только на выходные…
— А Кирилл вам не объяснил почему?
— Нет. А вы, случайно, не знаете?
— Я сейчас выскажу очень смелое предположение. Не берусь утверждать, но мне кажется, что это не их ребенок. Ирка никогда не была беременной. Хотя активно пыталась себя за таковую выдать. Но в ка-ком-каком, а в этом вопросе бабе бабу трудно обмануть…
Сегодняшнему дню суждено было стать последним. Он ставил точку. Подводил черту. Отбрасывал куда-то за горизонт всю прошлую жизнь и гостеприимно распахивал ворота новой.
«Боже мой, как несовершенен этот мир! — в какой уже раз, вздохнув, подумал Снайпер. — Как много нужно испытать, чтобы добраться до счастья. Только дураки думают, что счастья нужно терпеливо ждать и его тебе приподнесут. Как подарок. Как дар за долготерпение…
Черта с два! Счастье нужно завоевывать. А завоевав — оберегать. И желательно с оружием в руках. Новое время диктует новые законы. Хотя вот что удивительно: время — новое, законы — новые, а счастье каким было тысячу, миллион лет назад — таким и остается. Простым человеческим счастьем…
Человек — творец своего счастья! Какой же умница это сказал! Можно еще добавить: человек не только творец своего счастья, но и завоеватель. Так будет правильнее. И точнее».
Снайпер во всем любил точность. Профессия обязывала. Эта профессия, пожалуй как никакая другая, требовала особой точности. А то вместо снайпера получился бы в лучшем случае просто стрелок. Или «стрелюк» — как любил поиздеваться в свое время тренер над молодыми учениками.
Снайпер хорошо помнил свой первый день занятий в стрелковой секции. Увидев девственную мишень, тренер покачал головой: «Вам не в тир нужно ходить заниматься, а устраиваться работать на молокозавод! Вы хоть в пошлую «пятерку» попасть можете? Или так и будете «молоко» разбрызгивать?»
Эти слова не обидели, но крепко ударили по самолюбию. Человек, с детских лет привыкший всегда и во всем быть первым, захотел стать первым и здесь. И стал. Но тогда Снайпер еще не знал, насколько все это ему пригодится. А вот пригодилось же.
«Лишних знаний и умений не бывает!» — тоже ведь слова тренера. Золотые слова.
«Господи, как давно это было… Все в далеком прошлом. И его нужно забыть, потому что сегодня наступает будущее. Счастливое будущее. Счастливое. И возврата в прошлое никогда больше не будет. Даже в памяти. Только те, у кого нет будущего, живут прошлым. Я же его вычеркну и не буду вспоминать. Никогда. И это абсолютно точно. Слово Снайпера…»
Несмотря на то, что Снайпер был хорошо одет, лежал на теплой подстилке и слегка пригревало весеннее полуденное солнце, он почувствовал, что начинает замерзать. Холодная крыша оттягивала тепло. Снайпер обругал себя, что занял позицию слишком рано. До приезда жертвы оставалось еще не менее получаса. Если, конечно, ничего не изменится в ее планах.
Нет, не должно. Все проверено и выверено неоднократно. Да и телефонный звонок подтвердил, что все идет по заведенному распорядку. Даже в свой день рождения она не стала ничего менять. Железная Леди. Не женщина, а машина для зарабатывания денег. Не женщина, а робот с жестко заложенной программой…
Люди становятся жертвой своей пунктуальности. И эта пресловутая пунктуальность, которая, по идее, должна помогать жить и работать, для многих оборачивается боком…
Хотя при чем здесь пунктуальность: не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. От судьбы не уйдешь. От пули — тем более…
Нет, никаких завтра и послезавтра. Только сегодня!»
Хотя Снайпер особо-то и не был фаталистом, но на досуге любил просматривать гороскопы, особенно если они попадались в старых газетах и журналах и можно было оценить, сбылись они или нет. Как правило, сбывались. А несколько раз Снайпер даже изменял свои планы, когда за чашкой утреннего кофе слышал по радио астрологический прогноз на предстоящий день. Он считал, что гороскопы составляют умные люди, а с мнением умных людей нужно считаться. Есть шанс и самому поумнеть.
Так было и сегодня. Приятный голос сказал: «Для Львов предстоящий день может решить очень многое. Даже коренным образом изменить жизнь. Нужно просто быть очень терпеливым и все получится…»
Уж чего-чего, а терпения Снайперу было не занимать. Он очень, даже слишком терпеливо шел к намеченной цели. А цель, как известно, оправдывает средства.
Снайпер расстегнул кнопку на рукаве и посмотрел на часы.
«Ого! А время-то летит. Не прозевать бы…»
Все произошло настолько быстро и неожиданно, что в первый момент мне показалось, что каким-то мистическим образом я переместился куда-нибудь в Чикаго или Сан-Франциско или смотрю боевик из неспокойной жизни этих городов.
На самом же деле я сидел в своей машине, курил и время от времени косился на огромный букет, еле вместившийся на соседнее сиденье. В последний момент мне стало казаться, что пятнадцати роз, на которые я угрохал изрядную часть своей журналистской зарплаты, явно недостаточно. Эта женщина заслуживала гораздо большего. Хотя и не в количестве дело…
Я затушил окурок, посмотрел на часы — до ее приезда оставалось еще несколько минут — и задумался.
Если говорить честно, то любовь не входила в мои ближайшие жизненные планы. Хотя, если разобраться, эту игру в одни ворота и любовью-то назвать было сложно. Просто молодому мужчине очень нравится женщина. Причем женщина, скорее всего, и не подозревает о чувствах, которые испытывает к ней этот мужчина. И это придает их отношениям некоторую таинственность. Если смотреть со стороны мужчины, конечно. А женщина просто живет своей жизнью…
Так я себя время от времени утешал, понимая, что шансов у меня очень мало. По крайней мере, мне так казалось. И дело даже не в том, что на социальной лестнице она занимала несравненно более высокое положение, а к людям моей профессии относилась если не сочувственно, то очень терпимо — каждый зарабатывает на жизнь как может. Да и черт с ней, с этой лестницей! И не в том, что она была старше меня лет на десять. Экая невидаль! И не в том, что у нее был ребенок — двухлетний мальчишка, которого она воспитывала одна, после того как ее муж несколько месяцев назад погиб в автомобильной катастрофе…
«А в чем же тогда?» — в тысячный раз спрашивал я себя.
И не мог найти ответа.
В свои двадцать пять лет я считал себя если уж не законченным циником, то по крайней мере человеком много повидавшим и много испытавшим. В том числе и на любовном фронте. И поэтому с женщинами, меня окружавшими, старался вести себя как скорый поезд с маленькими полустанками — или останавливался на пару минут, или проскакивал мимо, не замечая. И чувствовал себя совершенно счастливо. Ни я не был никому ничем обязан, ни мне…
И вдруг — на тебе! «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…» А любовь ли? И на этот вопрос я не мог ответить однозначно…
Я потянулся за пачкой с сигаретами, но в этот момент в проеме между двумя домами, отгораживающими здание ресторана от центральной улицы, показался белый «Сааб». Я взял букет и аккуратно, стараясь его не поломать, вылез из машины.
Мягко затормозив, «Сааб» остановился в нескольких метрах от входа в ресторан. Через несколько секунд она появилась из салона, мягко захлопнула дверцу и, заметив меня, помахала рукой и улыбнулась. Я хотел помахать в ответ, но не успел, потому что через секунду улыбка была навсегда стерта с ее лица пулей, которая вошла ей в затылок, а вышла через переносицу, прихватив с собой изрядную часть лица. Она неловко дернулась вперед, ударилась головой о крышку капота и медленно сползла, оставляя на зеркально-белой поверхности кровавую полосу, словно неопытный маляр неаккуратно провел кистью, предварительно обмакнув ее в красную краску…
Начальник отдела по расследованию убийств полковник Завьялов выглядел взволнованным:
— Я только что от мэра. В администрации только и разговоров, что про убийства Тополевой и Котовой. Ладно там, Тополева. Сегодня уже четвертый день. Но Котова? Я удивляюсь, как быстро в нашем городе распространяются новости! Не прошло и двух часов, а все уже в курсе событий. Вот если бы мы еще так же быстро преступников ловили, цены бы нам не было… Кто выезжал на место преступления?
— Мы с Дворецким, — поднялся Семенов. — Стреляли явно с крыши одного из соседних домов. Вы же знаете, ресторан расположен во дворе, вокруг него пятиэтажки. Результатов баллистической экспертизы пока нет. Оперативники должны прочесать все крыши, расспросить жильцов, может кто чего видел или слышал… Ждем.