— А выглядит как?
— Очень прилично. Лет тридцать. Холеная. Дорого одета. Приехала на машине.
— На какой?
— Я не видела.
— А с чего тогда взяли, что на машине?
— После того как она ушла, в окно я увидела, как зажегся свет фар — уже темно было — и начал двигаться. То есть ее там ждала машина.
— Понятненько… — протянул Дворецкий. — И это все, что было необычного за последнее время?
— В общем-то, да. Хотя… Не знаю, может, это к делу и не относится… Но…
— К делу может относиться все что угодно!
— У нас в холле около входной двери рядом с зеркалом на стене висит большой сувенирный ключ с крючочками, на который мы вешаем ключи. Там же всегда висели и запасные — от дома, от гаража. В общем, все. А сейчас их нет. Но я думаю, Лариса их просто куда-то убрала.
— А когда вы это заметили?
— На неделе. Все хотела у Ларисы спросить, да забывала. Да, если честно, особого значения я этому и не придала. Это сейчас почему-то вспомнила… Вы меня про необычное спрашиваете, вот в памяти и всплыло…
— А дверь, вы сказали, всегда закрываете на задвижку? То есть ее снаружи открыть невозможно?
— Конечно.
— В дом еще как-то можно попасть, кроме главного входа?
— Вообще-то да. Через гараж…
Дворецкий и Гладышев вышли на улицу. Пахло свежестью и мокрой землей.
— Это что же получается — преступник через гараж проникает в дом, по пути отключает рубильником электричество, убивает неожиданного свидетеля, крадет ребенка, выходит через дверь, закрывает дверь в подвал, потом запирает гараж и спокойно уходит. Так, что ли?! Но к чему такие сложности?
— Это чтобы нам служба медом не казалась! — ответил Юра, закуривая.
Наконец-таки я дозвонился до Дворецкого.
— Юр, я был сегодня около той шестнадцатиэтажки и понял, крыша — это не самое главное. Там же несколько шестнадцатиэтажных домов в ряд стоят, а между ними пристройки. А в этих пристройках — офисы разных фирм. В том числе и банк один есть. Как раз внизу дома, с которого стреляли. Там, у входа в банк и по бокам здания, висят маленькие объективы видеокамер. Я их даже не сразу и заметил…
— Ты думаешь…
— А чего тут думать! И так все ясно! Площадка перед входом в дом однозначно должна попадать в поле зрения этих камер. Надо взять кассеты и посмотреть! Я уже звонил начальнику безопасности банка, но он довольно резко ответил, что проблемы безопасности банка — это его дело, и нечего в них соваться. В общем-то он, конечно, прав… Юр, я думаю, что тебе он так не ответит!
— Пусть только попробует!..
— Ты меня в курсе-то держи…
Дворецкий сидел в кабинете у одного из сотрудников банка и просматривал видеозапись в ускоренном режиме. Его интересовали все, кто заходил в дом начиная с одиннадцати часов.
Пока из подъезда только выходили. Вначале пожилая женщина с ребенком, потом двое подростков, лет по двенадцати.
В 11:17 к подъезду, с противоположной от банка стороны, приблизился мужичок среднего роста, в черной куртке из кожзаменителя, в кепке и с небольшим чемоданчиком в руках. За несколько шагов до подъезда он остановился, несколько раз глубоко затянулся, оглянулся и бросил окурок на газон.
Через минуту Юра снова выключил ускоренный просмотр.
— А вот и второй…
К стоянке подрулил светлый «Фольксваген-пассат» одной из последних моделей. Налет темно-серой грязи на его крыльях и дверцах напоминал трехдневную щетину на лице щеголя. Водитель поставил машину так, что, если внимательно приглядеться, можно было бы рассмотреть номер. Из «Фольксвагена» вышел мужчина лет тридцати пяти в длинном кашемировом пальто, захлопнул свою дверцу, открыл заднюю и с сиденья взял спортивную сумку. Когда он ее понес, чувствовалось, что она тяжелая.
Вернулась бабушка с внучкой.
Из подъезда вышла высокая девушка в светлом плаще. Она посмотрела на небо, достала из внутреннего кармана большие солнцезащитные очки, надела их и сразу стала похожа на озабоченную стрекозу. Потом вытащила пудреницу и небрежными движениями поправила прическу перед маленьким зеркальцем.
Без пяти двенадцать подъезд быстрым шагом покинул парень с сумкой-рюкзаком и тубусом.
Дворецкий закурил.
— Эге, третья пташка летит.
На этот раз это была молодая женщина в короткой куртке, спортивных брюках и кроссовках. В одной руке она несла небольшой плоский и длинный ящичек, напоминающий футляр для переноски музыкального инструмента, в другой — спортивную сумку, судя по всему, легкую. Она уверенно зашла в подъезд, ни разу не обернувшись.
В течение следующего получаса никто в дом не входил и не выходил.
Без пятнадцати час к подъезду ревматической походкой подошла полная женщина средних лет. Две тяжелые хозяйственные сумки в ее правой руке делали ее похожей на перегруженный и перекошенный на один бок автобус.
Не прошло и минуты, как на стоянку подкатила темная «девятка» с тонированными стеклами без номеров. С места пассажира показался невысокий плотный молодой парень в затемненных очках, расстегнутой темной кожаной куртке, надетой поверх камуфлированной формы, военной кепке, надвинутой на самые глаза, и высоких военных ботинках со шнуровкой. Он открыл заднюю дверцу машины и взял с сиденья такую же, как и его форма, камуфлированную сумку. Судя по всему, очень тяжелую. Он ловко перебросил ее через плечо, что-то сказал водителю, и машина сразу отъехала. Парень направился к подъезду. Водителя разглядеть не удалось.
— Опа-нас! — обрадованно протянул Дворецкий. — Это уже ближе к телу…
На несколько минут наступило затишье, но зато потом началось какое-то паломничество. По всей видимости, жители повалили домой на обед.
Но Дворецкого они уже не интересовали. Убийство Котовой произошло в самом начале второго, и снайпер не мог так рисковать и занимать позицию всего за несколько минут до ее приезда в ресторан.
Первым покинул дом хозяин «Фольксвагена». В пятнадцать минут второго он быстро спустился со ступенек, не доходя нескольких метров до стоянки вытащил из кармана пальто брелок, нажал на кнопку, и по тому как два раза мигнули фары, можно было понять, что он отключил сигнализацию. В руке он держал все ту же сумку, но теперь она была пустой. Завел «Фольксваген» и, не дожидаясь пока прогреется мотор, уехал.
Буквально следом за ним, в час девятнадцать, из подъезда вышла женщина с футляром для музыкального инструмента и спортивной сумкой. Уверенной походкой она скрылась в той же стороне, откуда и пришла.
Через пятнадцать минут показался мужичок, который заходил в подъезд первым. Он остановился на верхней ступеньке, поставил свой чемоданчик, достал сигареты и с заметным наслаждением закурил. Сделав несколько затяжек, не спеша спустился со ступенек и скрылся за углом банка.
Дворецкий просмотрел пленку до конца. Парень в камуфляже вышел из дома в начале четвертого.
На следующее утро Дворецкий и Петренко вначале решили нанести визит на работу Игоря Владимировича Астахова — по данным отдела по регистрации автотранспорта именно он являлся хозяином «Фольксвагена», а на обратном пути заскочить в шестнадцатую школу, узнать, что за Света такая училась в десятом «Б».
— А как ты на эту Свету вышел-то? — Петренко вставил кассету в автомагнитолу и включил на небольшую громкость.
— Элементарно, Ватсон. Я забрал из банка кассету, в техническом отделе мне с нее сделали фотографии всех, кто заходил в подъезд в интересующее меня время. И с этими фотографиями я вчера вечером обошел все квартиры в доме. Выяснил, что один мужичок оказался мастером по холодильникам, и в момент выстрела он выполнял заказ в одной из квартир. Парень в камуфляже — прапорщик, он привозил матери продукты. А эту Свету узнал молодой человек с восьмого этажа. Точнее, он сказал, что она очень похожа на девушку, с которой он учился в школе. Она, правда, была старше его на два года, но, говорит, вся школа в нее была влюблена. И он тоже.
— А фамилию ее он что, не помнит?
— Увы! Юношеская неразделенная любовь. Да и двенадцать лет уже прошло…
«Фольксваген-пассат», припаркованный у салона бытовой техники, оказался светло-голубым, а не белым, как показалось Дворецкому при просмотре черно-белой видеозаписи.
— Нас интересует, где вы были позавчера, между одиннадцатью и часом дня?
Астахов оказался менее симпатичным и гораздо старше, чем выглядел на записи и фотографии. Ему было не меньше сорока пяти, и плотная сетка морщин вокруг глаз напоминала паутину, в которой то останавливались, то начинали метаться два глаза-паучка. Переваривая вопрос Дворецкого, он выглядел обескураженным. Паучки замерли на месте.
— Позавчера, позавчера… Во сколько, вы спросили?
— Между одиннадцатью и часом дня.
— A-а, в это время… — Он захотел показаться беспечным и легко откинулся на спинку кресла. Но у него ничего не вышло. Паучки суетливо забегали. — На работе, где же еще! — И снова зафиксировал взгляд на Дворецком.
— Это точно?
— О чем разговор!
— А если как следует вспомнить?
— Если как следует… Может, отъезжал куда?
— Вы у меня спрашиваете?
— Да нет, у себя…
— И что вы себе можете ответить?
— Наверное, куда-то отъезжал… — Он потер мочку уха. — Да, вспомнил, отъезжал. Точно. Надо было кое-какие вопросы утрясти в городской администрации.
— Утрясли?
— Конечно. Так, пустяки всякие. Текучка.
— И с кем вы их утрясали?
— А что? — насторожился Астахов.
— Да мы просто проверим — приезжали вы в администрацию в это время или нет… Так с кем же?
— С отделом торговли. — Уверенности в его голосе совсем не осталось.
— Со всем вместе?
— Что «со всем вместе»?
— Утрясали со всем отделом сразу?
— Нет, с разными сотрудниками.
— Фамилии, пожалуйста, сотрудников!
— Это так важно?
— Очень.
Он заерзал в кресле.
— А что, вообще, случилось-то?
— Что-то, вообще, случилось, и нам нужно знать где вы были в это время.