Стульев здесь было много. На одном устало замер хозяин кабинета, сделавший свою работу не хуже оперативников уголовного розыска: за несколько часов отыскал не только двух парней, но и пожилого гражданина, к которому обращалась похитительница ребенка. Все трое сидели в ряд. По оставшемуся пространству расхаживал Леденцов. Опрашивал он всех скопом, хотя следовало бы их разъединить, чтобы рассказ одного не влиял на рассказ другого. Но фактор времени — главный фактор оперативной работы.
Сперва поговорил с парнем, который выглядел менее суровым и, значит, менее замкнутым:
— Значит, числитесь в училище?
— В колледже, — уточнил парень.
— Ага, при Сорбонне, — тоже уточнил майор, потому что этот колледж повышал в районе процент хулиганства. — Футболист?
— Играем, но вообще-то я «качаюсь».
— Бицепсы растишь?
— Хочу стать телохранителем.
— Думаешь, это интересно?
— Платят двадцать пять долларов в час.
— Теперь вместо крутых бицепсов нужны и мозги, чтобы не спасать от покушения, а его предусмотреть.
— Мозги есть, — заверил парень.
— Посмотрим. Во что была одета женщина?
— Серый плащ.
Леденцов глянул на других свидетелей: второй парень кивнул, а пенсионер добавил:
— Очень широкий. По-моему, не ее размера.
Участковый записывал. Серый плащ не ее размера — информация ли это? Сняла, выбросила, и нет его. Рябинин говорит, что человек не может функционировать в двух случаях: когда у него нулевая информация и когда информация избыточная. Нужна мера информации?
— Волосы? — спросил майор опять первого.
— Тоже серые.
— И длинные, — добавил второй.
— Непричесанные, спутанные, — уточнил пенсионер.
— Какие глаза?
— Широкие.
— А цвет?
— Не рассмотрел.
— И я не рассмотрел, — подтвердил второй.
— Стеклянные, — заявил пожилой мужчина.
— Слепая, что ли? — не поверил майор.
— Блеск стеклянный, наверное линзы.
Руководство призывало изучать динамику расследований. Но в этом киднепинге никакой закономерности.
С одной стороны, детей воруют. В детсад вечером пришла женщина с ребенком и сказала, что мать одной девочки задерживается на работе и просит забрать ее Таню. Приличная женщина, сама с ребенком. Таню отдали. Через полчаса за Таней пришла родная мать, а через час последовал звонок о выкупе. С другой стороны, детей подбрасывают. Милиционер во время ночного дежурства нашел в парадном младенца, отвез в родильный дом — ребенка потом назвали Васей, по имени этого милиционера.
— Какой у нее голос?
— Как у бутылки пива, — ответил первый.
— То есть?
— Когда выливаешь.
— Вроде булькающего, — подтвердил второй.
— Сипловатый, — не согласился пенсионер.
— А вы, ребята, пивком балуетесь? — попутно заинтересовался майор.
— Все пьют, — объяснил первый.
— Реклама учит с утра до вечера, — вставил пенсионер. Майор не мог утерпеть от так называемой профилактики:
— Ребята, служила у нас пара пиволюбов. Ежедневно, да не одну бутылку, да еще с соленой рыбкой. У одного печень отказала, у другого почки.
Парни улыбнулись лукаво: мол, воспитывает мент, а сам после работы тянет из бутылки. Современная молодежь, конечно, разная, но есть в ней единообразие: на их лицах написано право. На все. На учебу, на развлечения, на должности, на модную одежду и на пиво. А не разврат ли это — право на заработанное и на заслуженное?
— У нас почти не откажут, — заверил молчаливый.
— Братцы, а вы, случаем, не трудные подростки?
— Нет, — скривился все тот же нелюдимый.
— В туалете вашего колледжа знаете что я обнаружил?
— Окурки, — начал угадывать первый.
— Если бы.
— Бутылки.
— Нет.
— Презервативы.
— Нет.
— Что же?
— Шприцы.
Поймав недоумевающий взгляд участкового, Леденцов спохватился: время уходило.
— Женщина была пьяна?
— Даже не пахло.
— Хорошо: волосы, глаза, одежда, — обратился майор сразу ко всем. — Не было ли в ней чего-нибудь характерного, оригинального, непохожего?..
— Шрама? — догадался второй.
— Не обязательно. Какой-нибудь нелогичности.
— У него спросите, — второй кивнул на первого, на разговорчивого. — У него не голова, а компьютер.
— Ну? — Леденцов придвинулся к голове-компьютеру.
— Про одного человека сказать не могу.
— Не понял.
— Если бы про группу…
— Какую группу?
— Музыкальную. Которая выдает улетный хит.
— Мы рейверы, — объяснил молчаливый.
— И что же танцуете?
— Модняк. Линди-хоп.
Отвлекался майор умышленно, ибо разговор с молодежью имел свою специфику. Он посмотрел на капитана: много ли тот записал и хватит ли для фотопортрета? И следовало расспросить про коляску: конструкция, цвет, что в ней лежало… Скорее всего, коляску похитительница бросит.
Пенсионер погладил лысеющую макушку, значительно глянул на майора и голосом еще более значительным выдал, как выражается молодежь, пенку, а точнее, сказал участковому:
— Зря пишите.
— Почему? — недовольно удивился капитан.
— Волосы, как грива, — парик. Цвета глаз не видать — линзы иного цвета. Плащ не с ее плеча. Голос неясный. Переодетая, в чужой личине.
— Думаете? — задумался и Леденцов.
— По-моему, это и не женщина, — добавил интриги пенсионер.
Капитан услышанную информацию мгновенно связал с близлежащим кладбищем и всеми его мистическими наворотами.
— Не женщина, а кто же?
— Мужчина, — улыбнулся пенсионер, озаренный догадкой.
«Негласный агент Тополь доносит. Двадцатого мая сего года наблюдаемый объект Колдунью посетила гражданка Вольпе Эльга Адамовна, которая пробыла у нее тридцать пять минут. Вышла с видом расстроенным.
О гражданке Вольпе. Работает секретарем в крупной лаборатории почтового ящика «Кремень». Энергична, внешне эффектна. Карьеру не делает.
Секретарь Вольпе поддерживает отношения с младшим научным сотрудником Аржанниковым. Скорее всего, товарищеские. Также поддерживает отношения со старшим научным сотрудником Лузгиным. По слухам, влюблена в него. Отвечает ли он взаимностью — неизвестно.
Оперативный интерес представляет посещение Аржанниковым гражданина Шаропузова по месту его работы. Цель посещения неизвестна. Интерес возрастает, поскольку объект Колдунья имеет с Шаропузовым давние связи. Возникает вопрос: что общего меж такими разными людьми, как Вольпе, Колдунья, Аржанников, Лузгин и Шаропузов, хотя некоторые из них друг с другом не контачат?
Привожу информацию по последнему, как личности потенциально криминальной…
Шаропузов Георгий Данилович по кличке Ноздря. Двадцать девять лет. Не женат. Проживает уединенно в пригороде. Работает санитаром в морге. От общения с трупами получает видимое удовольствие. Физически сильный, занимался борьбой без правил. Любит выпить, но делает это в одиночестве: ежедневно выпивает металлическую двухсотграммовую банку водки. С родственников усопших дерет деньги за любой пустяк. Посещает ночные клубы. Водит девиц в морг, где вступает с ними в половую связь на лежаках для покойников.
Имеет склонность к занятию бизнесом, ничем не гнушаясь.
Есть косвенные данные, что имеет отношение к наркотикам.
Людям с нездоровым любопытством за деньги демонстрирует покойников, придавая им кощунственные позы.
Наладил в морге продажу японского антипохмельного шампуня.
В феврале купил с рук автомобиль «форд кроун виктория» за восемь тысяч долларов, а продал за одиннадцать.
Четырежды судим.
Первый раз был арестован за убийство жены, задавил машиной, но суд счел его вину недоказанной и дело прекратил.
Второй раз судим за поджог восточного ресторана «Саксаул», потому что ему якобы вместо верблюжатины подали мясо осла; осужден условно.
Третий раз судим за причинение тяжких телесных повреждений путем обезображивания: снял у девушки одну бриллиантовую сережку. Поскольку вторая никак не снималась, а время его поджимало, Шаропузов отрезал ухо вместе с сережкой. Получил восемь лет, отсидел шесть.
Последний, четвертый раз получил три года за продажу в пятьсот долларов трупа из морга бандитам Рощинской группировки. Отбыл полтора года.
Дополнительная информация.
Секретарь Эльга Вольпе сказала лаборантке К., что ей нужно достать то, чего в жизни не бывает. На желание лаборантки вступить в доверительную беседу Эльга лишь обмолвилась, что ей необходим ребенок, младенец. Лаборантка К. сделала вывод, что Эльга хочет забеременеть от Лузгина».
Неуверенным шагом вошла Эльга в его кабинет. Лузгин без пиджака сидел за столом прямо, слегка приподняв сухие острые плечи. Крепкая большая птица. Процеженное сквозь мутную фрамугу солнце ложилось на его волосы, отчего полоска седины по краям головы казалась ободком белого тусклого металла. Седеющая крепкая большая птица.
— Виталий Витальевич, уже восемь. Пора домой.
— Посижу. Или хочешь, чтобы тебя подвез?
— Жара, пройдусь пешком.
— Эльга, твое открытое ухаживание за мной… будоражит.
— Этого и хочу.
— Напрасно. Работа и семейные проблемы съедают всю мою энергию. Эльга, я сексуально отупел.
— В это не поверит ни одна женщина.
— Еду вчера вечером. Девушка останавливает машину и задает вопрос: «Интимные услуги нужны?» Как?
— А вам нужны интимные услуги? — оживилась Эльга.
— Я спросил: «Почем за канистру?» Девушка почему-то молчит. Пришлось вопрос уточнить: «Большая у вас канистра?» Она фыркнула, оскорбила меня неприлично и захлопнула дверцу.
— И правильно сделала. Вы ее первый оскорбили.
— Чем?
— Про ее большую канистру… Она же вам любовь предлагала.
— Я-то подумал, что речь идет о краденом бензине, так сказать, интимном. Невдалеке была заправочная станция.
— Большой ребенок, — сказала Эльга с такой нежностью, что Лузгин повернулся к ней, пробуя уловить какое-то продолжение.
Эльга попрощалась и вышла из здания института. Она не могла понять, чем ее задел рассказ Лузгина. Его пренебрежение к женщинам? Жалко проститутку? Обида, что он не подвез?