— Хрен ее знает.
— Свобода личности! А с имуществом какая свобода? У нас с тобой ни жилья, ни сбережений, ни автомобиля, ни супруги, ни вилки с ложкой. У меня и полотенца нет. Полная свобода. Коля, мы с тобой и есть демократы, в натуре.
То ли ветерок слетел с церковного купола, то ли земля под каким-то надгробием просела, то ли птица взгромоздилась на березу, но непонятный звук их разговор остановил. Они прислушались: хоть и выпили, а все-таки кладбище.
— Собака, — решил Коля.
— Или хозяйка бродит с проверочкой.
— Какая хозяйка?
— Не знаешь? — удивился Ацетон. — Есть директор кладбища, а есть хозяйка как бы внезаконная. Зовется Ираидой. А кто из них сильней — вопрос.
— Деньги берет?
— Берет, да только не за ритуальные услуги, а за всякое потустороннее.
— Это за что же?
Ацетон счел необходимым сперва выпить. Под влиянием нервного разговора налил не по пятьдесят, а по семьдесят пять граммов. На ощупь. Опрокинули скоро, потому что ни тостов, ни закуски не было: бутылка, майонезные баночки да стол, на котором они и сидели, поскольку роль стола выполняла та самая гранитная плита, прикрывавшая Ацетонов склеп.
— Она, Колян, своею мыслью может часы остановить. Или сделать так, что телевизор будет показывать весь вечер одну херню.
Поскольку от телеэкрана оба поотвыкли и не знали, какие теперь идут передачи, то Ацетон привел другой пример:
— Ираида одну бабу высушила до состояния мумии.
— В печке? — удивился Колян.
— Зачем… При помощи магии. А как ясновидит? На фотографию человека глянет, и тот как на ладони: сколько детей, какая зарплата, когда умрет и что в настоящий момент у него понос.
— Фуфель, — не согласился Колян.
Они водку допили. Ветерок с полей шевельнул облачность и просек в ней небольшие зеленоватые полыньи. На кладбище посветлело, а заодно у бомжей повеселело на душе, оттеснив мрачность мистики. Но Ацетон рассказал не все:
— Сам не видел, но говорят, Ираида покойников оживляет.
— Туфта первый сорт, — почти возмутился Колян.
— Конечно, не умерших, а самоубийц. Их души какое-то время бродят по земле без дела — тот свет не принимает.
Коля Большой шумно зевнул от двух причин: недостаточности водки и никчемности разговора. К кладбищам липли небылицы. Неверие приятеля Ацетона задело:
— Ираида предсказывает с точностью до часа.
— Что предсказывает?
— К примеру, что примешь ты сегодня литр и провалишься в обрушенную могилу, мать твою в доску. И провалишься. А скажет, что ни капли не примешь, но все равно провалишься, только уже не в могилу.
— А куда?
— Допустим, в люк.
За их спинами скрипнуло, как стеклом по камню. Они обернулись. Почти летняя ночь пробилась светом сквозь по-тоньшавшие облака. За каменным крестом, побелевшим от этого самого света, что-то чернело. Как медведь на четырех лапах. Медведь распрямился…
Коля Большой схватил майонезную баночку, чтобы запустить. Ацетон его руку прижал к столу-надгробию.
Темная высокая старуха глянула на них, чем-то блеснула и поплелась меж могил в сторону церкви.
— Ираида? — прошептал Колян.
— Ираида пешком не ходит, — усмехнулся Ацетон.
— Летает?
— Ездит на личном «мерседесе».
— А это кто же?
— Нищенка. Днем у церкви милостыню просит, а ночью собирает пустые бутылки.
В длинном коридоре Эльга замешкалась среди множества дверей. Она выбрала первую. Радушная девица с мягкой силой повела клиентку в кресло, спросив деловито:
— На руках или ногах?
— Что на руках-ногах?
— Будете наращивать ногти.
— Я пришла к экстрасенсу, — удивилась Эльга.
— A-а, к Ираиде…
С силой, уже не столь мягкой, девушка вывела клиентку в коридор и показала на последнюю дверь в торце, обшитую темным деревом с углистым блеском, словно доски побывали в пожаре. Ни номера, ни звонка — один глазок. Эльга хотела постучать, но дверь приоткрылась. Она вошла и оказалась в странной комнате.
Стол, стулья, полки были сделаны из того же углистого дерева. Такими же дощечками были обшиты и стены. Люстра, собранная из углистых реек, светила пыльно и растопырилась, как огромный подвешенный паук. Ираида сидела за столом и молча разглядывала клиентку. Та непроизвольно, словно защищаясь от каких-то лучей, поглубже надвинула шляпку, прикрывая глаза. Ираида усмехнулась:
— Мне даже имя твое не нужно.
— А я и не скажу.
— Не скажешь, зачем и пришла?
— Если моя просьба вам под силу…
— Беру дорого, — предупредила Ираида скорее для того, чтобы сбить спесь с клиентки.
— Дело не в деньгах.
— Тогда садись.
Если клиентка взгляд прятала, то колдунья наоборот — пялилась напорно. В пыльном свете белело ее лицо да чернели глаза. И не видно прически, по самый лоб прижатой темной, тускло мерцавшей тканью, похожей на углистое дерево, мягкое.
— Насчет моей силы, дорогая… Я не пользуюсь тибетской медициной, не составляю супергороскопов и не прибегаю к созерцательной магии. Я работаю в области кармы.
— А конкретно?
— Могу поставить человека на якорь удачи.
— У меня другая проблема.
Колдунья осмотрела женщину взглядом, в который добавила проницательности. Клиентка была в коже: брюки из лайки, куртка из замши, сумка из крокодила. Да и шляпка, похоже, сплетена из тонких лайковых ремешков.
— Дорогая, наверное, нуждаешься в бизнес-прогнозе?
— Нет.
— Хочешь избежать коммерческого риска?
— Нет.
— Тогда дыши откровенно.
— Нужно отвадить мужчину.
— От чего?
— От женщины.
Колдунья хохотнула с прерывистым шипеньем, отчего показалось, что звук вылетел из крана, в котором только что отключили воду. Клиентка не отозвалась.
— Дорогая, отвадить в силах любой ворожеи.
— А вам?
— Пустяк, но, как я уже говорила, у меня высокий прейскурант. Беру в долларах.
— Нужен аванс?
Клиентка оказалась серьезной, поэтому брать деньги вперед колдунья поостереглась до тех пор, пока не узнает подноготную заказа. Случались клиенты скандальные — в милицию бегали. Осторожность подсказала вопрос:
— Дорогая, а как на меня вышла? Рекламой я не пользуюсь.
— По слухам, — избежала Эльга прямого ответа.
— По каким? — Колдунья тоном намекнула, что без ответа на этот вопрос разговора не будет.
— Подсказали в шестнадцатом отделении милиции, — соврала Эльга, вспомнив рассказ Игоря.
Колдунья улыбнулась довольно, отчего повязка на голове чуточку приподнялась, открыв прядь седеющих волос. Милицейским делом она гордилась: в пригороде и близлежащих поселках на протяжении двух лет возникали систематические самовозгорания. Милиция с просьбой не обращалась, Ираида сама установила причину и указала виновного. Милиция посмеялась: да, слесарь Кучеренко работал на всех горевших предприятиях, но у него всегда было алиби. Ираида позвонила на фабрику «Игрушка» и предупредила, чтобы слесаря Кучеренко ни в коем случае не увольняли. А его уволили по сокращению штатов. На следующий день запылал склад готовой продукции. В милиции опять посмеялись: у Кучеренко было почти нотариально заверенное алиби — он ночевал в вытрезвителе. Ираида им объяснила, что обиженный Кучеренко поджигает своим концентрированным и направленным биополем. Милиционеры пообещали Кучеренко из вытрезвителя вообще не выпускать.
— Итак, дорогая, от кого надо мужика отвадить?
— От жены, которая его бешено любит.
— Подробнее о жене.
— Брюнетка, глаза карие, родилась в июле…
— Сколько ей лет?
— Сорок восемь.
— А ему?
— Сорок.
— Так, форм отвращения от жен много… Могу сделать, что он замкнется в себе, или не сможет ее видеть, или не сможет есть пищу из ее рук, или начнет ее бить, или признается, что заразился СПИДом…
— Это только полдела, — перебила Эльга.
— А что дело?
— Отсушить от жены и присушить ко мне.
— Понятно, — усмехнулась колдунья.
— И это еще не все.
Может быть, только теперь колдунья осознала, что сидящая перед ней женщина — особа необычная. За помощью, как правило, шли бабы простые, у которых пили мужья; девицы, хотевшие выйти замуж; молодые люди, жаждущие успеха в бизнесе. Женщина в коже хотела чего-то иного. Ираида спросила нетерпеливо:
— Что же, милочка, хочешь?
— Чтобы он со мной уехал.
— Куда?
— В США или в Канаду.
Колдунье потребовалось время на обдумывание. Необычные желания клиентов случались. В последние выборы ее просили провести гражданина Гвоздюка в губернаторы. Но просьба этой клиентки была связана с перемещением в пространстве. Впрочем, перемещать будет самолет.
— Дорогая, даже в магазине товары в один пакет не кладут.
— В каком смысле?
— У тебя три заказа: отсушить от жены, присушить к тебе и заставить его поехать с тобой в Америку. Я что, джинн из бутылки?
— Про вас говорили…
— По частям, дорогая, по частям.
Ираида обдумывала степень податливости клиентки. Хватит ли простого внушения, потребуется ли гипноз или придется дожимать до психологического шока? Последнего бы не хотелось. На прошлой неделе Ираида расшифровала сон одной экзальтированной дамы, сделав это с долей поэзии, предсказав, что дама погибнет в объятиях любимого существа, имея в виду любовника. Дама же решила, что ее загрызет любимый бультерьер. Пришлось вызывать «скорую».
— Америку пока оставим, — решила колдунья.
— Почему? — Эльга блеснула зеленью глаз.
— Сперва его бабу отвадим и тебя привадим.
— Как? — нетерпеливо вырвалось у Эльги.
— Своего любовника ты должна незаметно окропить приворотной водой.
— Что за вода?
— Которой обмоют покойника.
— Какого?
— Любого.
Эльга была готова к невероятному и даже чему-то потустороннему, но лежащему в русле моды. Заговоры, улавливание звуков, тени на фотографии, черная аура, в конце концов, кофейная гуща… Приворотная вода ее смутила.
— Эту воду дадите? — спросила Эльга.