— Вы говорите о ней, как о гениальной балерине или певице, — усмехнулся Родион.
— Она тоже гениальна в своем роде, — не поддержал его иронии Мадьяр.
— И в какой же области?
— Родя! — Патимат боялась, что между мужчинами вспыхнет ссора, но Иван держался подчеркнуто вежливо, если не сказать аристократично.
— В области авантюры, блефа или просто театральной игры. Есть театральная игра без театра. Представьте себе артиста не на сцене, а среди зверья. Один неверный шаг, фальшивый взгляд, лишнее слово — и он разорван на куски. Жизнь страшнее сцены. И вот с этой точки зрения она — гениальная актриса! — В полной тишине Иван отпил горячего чая и признался: — Вчера Аида бредила по-венгерски. Обращалась к какому-то ребенку. Кажется, к мертвому ребенку. Или к нерожденному. Вы не знаете, кто это?
Родион покачал головой, а Патимат встрепенулась, как будто о чем-то вспомнила.
— А сегодня она бредила по-аварски. Просила у меня крепкого чая с кислыми яблоками. Любимый напиток прабабушки…
На третий день Аида пришла в себя и действительно попросила «бабушкиного чая».
— Ты узнал, кому принадлежит дача? — задала она Ивану вопрос, когда их оставили наедине.
— Нет. Я почти не отходил от тебя, пока ты болела.
— Мне на это наплевать!
— Знаю только, что Борзой улетел в Екатеринбург, и дача в данный момент пустует.
— Может, проберемся в дом?
— Там — сигнализация, а во флигеле — сторож, да еще собаки, немецкие овчарки. Безнадега.
— Тогда придется действовать наугад.
— Дай мне еще денька три-четыре, — попросил Мадьяр. — Я выведу на чистую воду хозяина этого гадюшника!
— Слишком много просишь. Это может стоить моей драгоценной жизни. — Бескровное лицо девушки не утеряло способности ухмыляться.
— Послушай, они ни черта не поняли! Борзой укатил в Катю в полной уверенности, что разделался с тобой! Иначе бы он не двинулся с места.
— Ты ошибаешься, мой милый. Борзой может думать, что ему угодно, но человек, которому принадлежит дача, прекрасно знает меня в лицо. И, раз пошла такая пьянка, в покое не оставит. Вопрос только в том, кто первым нанесет удар…
На четвертый день кое-что прояснилось само собой.
Ее разбудил телефонный звонок.
— Это Вах, не узнала? Что же не приходишь за деньгами, спасительница?
Он никогда раньше не звонил ей, между ними существовала односторонняя связь, потому что Аида, то бишь Инга, не давала ему своего телефона.
— Я приболела.
— Надо же, какое совпадение! Я тоже болею! Представь себе, до сих пор мучаюсь с желудком после того гребаного китайского ресторана! Ну, ты и удружила!
— Извини, не думала, что у тебя такой изнеженный организм. Ты производишь впечатление человека, прошедшего сквозь огонь и воду.
— А ты, оказывается, умеешь льстить. Ладно, оставим лирику для нашей встречи. Когда мне ждать тебя?
— Завтра.
— Где?
— Раз ты мучаешься желудком, так сиди дома и держи под кроватью горшок. Я приеду в полдень и привезу тебе отличное снадобье.
— Отравить хочешь? — засмеялся он.
— Я выпью то же самое на твоих глазах.
— Ну, ты известная фокусница! — не переставал смеяться Вах. — Кстати, вчера звонил Дон. Для тебя тоже есть кое-какие новости, но не телефонный разговор. До завтра.
«Если это не блеф и Дон действительно звонил ему, то шеф вполне мог сообщить мой телефон. Они теперь с Вахом компаньоны. Должны доверять друг другу. Если дача принадлежит Ваху, тогда он в курсе моего разговора с Борзым. А значит, мог передать его содержание Донатасу. И тогда надо сматывать удочки, ехать во Львов, идти под венец, разливать в бутылки дешевое венгерское вино».
Иван ночевал в гостинице, и она не стала его дожидаться. Зарядила пистолет, бросила его в сумочку. Замаскировалась под Ингу и спустилась вниз.
«У Ваха дома может быть ловушка почище той, что на даче. Хотя… Кто такой Вах? Обыкновенный бизнесмен, ростовщик. Может он пойти на мокрое дело? Почему нет? Но чтобы в собственной квартире, да еще в центре города — вряд ли».
Тот, кто устроил ловушку на даче, должен бы поторопиться. Пошли четвертые сутки, а она все еще ходит по этой земле. И не просто ходит, а замышляет ответный удар. Он не может об этом не догадываться.
Не дойдя до Летнего сада, она взяла такси и бросила шоферу: «Лиговский!».
Знакомый лифт с деревянными дверками доставил ее к массивной двери, обитой черной кожей.
Еще никогда ей не приходилось действовать так на авось.
«Мадьяр пришел бы в восторг. Это так на него похоже, а я, кажется, начинаю заражаться его глупыми, мальчишескими выходками!»
Ей открыла пожилая женщина в строгом черном платье, с длинными рукавами. У нее были широко расставленные глаза, наполненные теплым светом.
— Валентин Алексеевич дома? — спросила Аида.
— Валя болеет, — пожаловалась женщина. — Вы к нему по важному вопросу?
Получив утвердительный ответ, она вздохнула, как бы говоря: «Что ж теперь поделаешь», и впустила Аиду в прихожую.
Девушка осмотрелась. Похоже, в квартире кроме хозяина и пожилой дамы больше никого не было. И в первый свой визит к Ваху ее тоже поразило отсутствие охраны. Это озадачивало. На верном ли она пути?
— Валя, к тебе девушка! — донеслось из комнаты.
«Неужели мать?! — пронеслось в голове у Аиды. — У Ваха очень милая, интеллигентная мамаша? Только этого мне не хватало!»
— Вот не ожидал! — удивился хозяин.
Он развалился в широком кресле. На нем был черный махровый халат.
«Они заранее вырядились в траур!»
— Мы же договорились, кажется, на завтра.
— Ты меня расстроил своей болезнью. Я чувствую себя немного виноватой.
— Такая девушка, как ты, беспокоится обо мне? — засмеялся Харитонов. — Не верю!
— Зря смеешься! — Она по-прежнему стояла, хотя он предложил ей кресло напротив.
Она раскрыла сумочку и коснулась холодной рукоятки пистолета.
— Просто я тебя заинтриговал информацией от Донатаса. Вот причина твоей поспешности.
— Я не любопытна. — Она закрыла сумочку, выудив из нее пузырек с какой-то мутноватой жидкостью. — Вот лекарство, которое я обещала.
— Убери! — взмолился Вах. — Я уже не могу смотреть на лекарства. И тебе не надо ни в чем себя винить. У меня всего-навсего открылась язва.
— У тебя язва желудка?
Он громко выпустил изо рта воздух, запрокинул голову и воскликнул:
— Господи! Почему с такой красивой девушкой я вынужден говорить о моих болячках?! Садись и давай поговорим о чем-нибудь другом!
Она наконец приняла приглашение и тоже развалилась в мягком, уютном кресле.
— Вам кофе сварить? — заглянула в комнату пожилая дама.
— Спасибо, не стоит. Я вполне бы обошлась стаканом воды.
— Тогда минералки!
От Аиды не укрылось сильное волнение женщины.
«Может, чувствует опасность? А, может, закоренелого холостяка-сына редко посещают девушки?»
— Так вот, Донатас просил тебе передать, что в скором времени посетит наш славный город. И, начиная с завтрашнего дня, ты должна каждый вечер, с семи до восьми, поджидать его в «Лягушатнике» на Невском.
«Вот она, ловушка! Значит, смерть меня настигнет в «Лягушатнике». Ловко придумано! Веселенькое зрелище приготовили для малышей добрые дяденьки!»
— Это, кажется, детское кафе? — уточнила она.
— Хороший вопрос? Для детей — малый зал, а ты должна его ждать в большом.
«Дон настолько доверяет тебе? Или ты умеешь блефовать? И пустая квартира с сердобольной мамой тоже элемент блефа? Нет, это слишком опасно даже для самого крутого блефорита!»
Вах заметил ее растерянность.
— Что с тобой? Понимаю, торчать каждый вечер в «Лягушатнике» процедура утомительная. Да и накладно. Кстати, о деньгах! Чуть не забыл! — Он со стонами поднялся и прошел к письменному столу. — Донатас просил помочь тебе с деньгами. Вот обещанные десять тысяч. — Он положил перед ней пачку долларов. — Зря не взяла в прошлый раз. Я — человек не жадный, и отблагодарить всегда сумею.
Он стоял над ней, пока она не убрала деньги в сумочку. Потом с трудом приземлился в кресло:
— Я пол-жизни угрохал на построение призрачного «будущего», и в итоге одинок, бездетен и никем не любим, кроме старухи- матери. Я впервые осознал, что у меня больше нет будущего, а умножать свое богатство — бессмысленно. Я — не Гобсек. Зачем мне столько денег? А тем паче, каждодневный риск ради них! Я сказал твоему шефу по телефону, что нахожусь в глубочайшей депрессии и готов уступить ему половину предприятия по самой низкой цене. Поэтому он скоро будет здесь. Я выхожу из игры, Инга. Я пас…
«Это первоклассный блеф! Браво! Снимите шапки, господа! Вах выходит из игры! Это значит, что нас с Донатасом замочат в «Лягушатнике», а Борзой с Вахом поделят прибыль! Стоп! Я совсем упускаю из виду нотариуса. Дачный домик в стиле «модерн» — это вполне в его духе! Нечаев мог уже десять раз вернуться из Испании, убить Шандора с Верой и договориться с Вахом! Дерьмо! Полное дерьмо! Я окончательно запуталась! Надо взять себя в руки!»
— Мне надо срочно позвонить!
— Телефон — на кухне.
Аида прихватила с собой сумочку, и Харитонов вполне мог догадаться о ее содержимом. Это было с ее стороны неосторожно, но и оставлять сумочку нельзя! Такие фокусы она знает! В нужный момент пистолет окажется разряженным.
Мама Ваха что-то стряпала.
«Ждут гостей? Или язва желудка тоже блеф?»
Аида набрала номер нотариальной конторы. Ей ответил знакомый голос секретарши.
— Это Инга. Здравствуйте, Соня…
Она перешла на литовский акцент, и у мамаши Ваха глаза полезли на лоб. Женщина вытерла руки о передник и удалилась.
— А что Юрий Анатольевич до сих пор не вернулся?
— Он позавчера звонил из Малаги. Впервые поменял место отдыха, — охотно делилась Соня. — Чувствует себя отлично. На днях возвращается в Питер…
Она положила трубку и несколько секунд пребывала в оцепенении.
На кухню вернулась мать Харитонова.