— Где ваш акцент, дорогая Инга? — в свою очередь удивился он.
— Без акцента вы меня не пустите пописать? Или боитесь, что убегу? Надеюсь, ваши охранники не будут меня сопровождать?
В туалете она первым делом прочитала записку от Софьи: «Если вас спросят о Марке, прикиньтесь, что вы его любовница», После чего порвала ее на мелкие клочки и утопила в унитазе.
С одной стороны как-то обнадеживало то обстоятельство, что в этом зверином логове у нее теперь есть союзница, с другой — настораживало, что Марк до такой степени откровенен с женой нотариуса.
Разговор с Нечаевым состоялся тет-а-тет. Отсутствие Борзого вселяло в нее уверенность, отсутствие Гедеминаса — тревогу. Она не забыла, как Нечаев жаловался ей на своего литовского коллегу. Она даже заработала на их недружелюбных отношениях, о чем нотариус так ни разу и не вспомнил. Видно, десять тысяч для него не деньги, а отношения с литовцем так и не улучшились.
— Надеюсь, вы не очень обиделись на моих ребят? Они обошлись с вами вежливо?
— Они не дали мне отвезти домой маленькую сестренку, и это я рассматриваю, как угрозу с вашей стороны.
— Напрасно, дорогая Инга. Я вовсе не собирался вам угрожать. Наоборот, все предпринято в целях вашей безопасности. Не смейтесь! Так оно и есть! У меня появилась информация, что сегодня в город приехали люди Борзого, и именно по вашу душу.
— Что же вы так печетесь обо мне? Могли бы просто предупредить по телефону, если моя судьба вам не безразлична.
— О, милая моя! С недавних пор вы у нас на первых ролях! Хотите верьте, хотите нет, но от вашей судьбы, как вы изволили выразиться, теперь зависит и моя судьба. Вы, сами того не сознавая, замешаны в высокую политику. Борзому выгодно поссорить меня с Гедеминасом, и поэтому он жаждет вашей смерти. И нигде-нибудь, а в Петербурге. Чтобы потом все свалить на меня. Поэтому отныне я буду вас беречь, как зеницу ока.
— Почему вы, а не Гедеминас?
— Он далеко.
Нечаев не упомянул об ожидающемся визите Гедеминаса в Питер. Или ничего об этом не знал, или специально скрыл от нее.
— Вам придется немного пожить в этом доме.
— Сколько?
— Может, неделю, а, может, две. Все будет зависеть от обстоятельств.
— Я не люблю зависеть от обстоятельств, я привыкла подчинять обстоятельства себе.
— Ну, милая моя, я насмотрелся на ваши художества!
— На мои? Я только оборонялась.
— Будем считать, что Дон поступил не умно, за что сам и поплатился. Но вы все забываете, что в городе Петербурге, впрочем, как и в других городах России, еще существует милиция. И художества могут выйти боком. Мне стоило большого труда уладить последствия вашего шоу в «Амбассадоре». Я уж не говорю о деньгах! Поэтому не будем подчинять себе обстоятельства, как вы изволили выразиться, а будем жить мирно и спокойно…
— В этом доме?
— Я же сказал недельку, от силы — две.
— Вы думаете, я смогу здесь жить спокойно? Здесь, где расстреляли мою подругу!
— Ах, вот вы о чем! — Нотариус достал из кармана брюк носовой платок и протер им вспотевшую лысину. — Инга, я должен принести вам свои соболезнования, но я тут совсем не при чем. Вы прекрасно знаете, что я в это время находился в Испании. Здесь жил Борзой. Он и раньше приезжал ко мне в гости, а тут они решили пойти на мировую с Донатасом. Я не мог ему отказать. В общем, Донатас распорядился вашей жизнью. Это было одно из условий их договора. Если бы я знал, что они затеяли на моей даче! В смерти вашей подруги повинны только Дон и Борзой. Я бы никогда в этом не принял участия.
— Где трупы?
Нечаев поморщился, будто трупный запах в этот миг ударил ему в нос.
— Трупы — это улика, дорогая Инга. И об этом никто не расскажет. Я понятия не имею, где их закопали. Надеюсь, не на моем участке. Хотя от Дона и от Борзого можно ждать любой подлости.
— Какая роль сейчас отводится Гедеминасу? — Незаметно для себя Аида увлеклась допросом.
— Большая. Вы ему здорово подсобили. Парню просто повезло. У них с Доном давняя вражда. А вы взяли и убрали Дона с его пути.
— Значит, он мне должен кругленькую сумму? — сообразила она. — Я не люблю убивать бесплатно.
— Если так рассуждать, то мы вам все должны, и Борзой в том числе. Не представляете, чего нам стоило сесть вчетвером за стол переговоров. Донатас был вредным мужиком. И очень жадным. Я долго уговаривал его пойти на этот договор.
— И что теперь?
— Да, все то же самое. Снова вражда.
— У Гедеминаса оказался самый жирный кусок? — догадалась девушка. — И все, благодаря моим стараниям? И вы хотите заставить его поделиться с вами, так? И поэтому взяли меня в заложницы? На этой неделе вы снова сядете за стол переговоров. Уже втроем. И, наверно, не в «Амбассадоре». И там вы разыграете меня в вашей грязной игре. И если Гедеминас не согласится на ваши условия, меня закопают рядом с моей подругой.
— Я просто потрясен вашей фантазией! — Теперь он вытирал носовым платком не только лысину, но лицо и шею, а между тем в гостиной, где они сидели за рюмкой коньяка, вовсе не было душно. — Тяжело говорить, когда тебе не верят.
— Ничего не говорите больше. Я согласна подождать, но только держите меня в курсе ваших переговоров, черт возьми! Я не желаю оказаться в ловушке без предупреждения, как устроил мне Дотанас. Это слишком нервирует меня.
— Обещаю поставить вас в известность о любых изменениях в наших судьбах. — Он произнес это, скривив рот. — А теперь и мне позвольте задать вам вопрос. Давно ли вы знакомы с человеком по имени Марк Майринг?
— О, это вопрос сугубо личный!
— Разве?
— Еще бы! Вы спрашиваете меня о моем любовнике, а ведь он человек женатый, и разглашение тайны не желательно для нас обоих.
— Надо же! Как повезло этому Майрингу!
— Это говорите мне вы? А я думала вы равнодушны к женскому полу! — Аида позволила себе расхохотаться.
— А я думал, что вы равнодушны к мужскому, — ответил он ей тем же.
— Может, выпьем за однополую любовь? — кокетливо подмигнула она.
— Не морочьте мне голову! Я вас конкретно спросил, давно ли вы знакомы с Майрингом?
— Недавно. Он когда-то учился в одном институте с моим братом. И мой брат всегда высоко ценил его как врача.
— Как врача? Да он всего лишь навсего аптекарь.
— Фармацевт, — поправила Аида. — Так это бизнес. Вы ведь тоже бизнесмен, а не нотариус.
— И в какой же области он врач?
— Гинеколог.
— Умеют же устроиться некоторые! — сострил Нечаев. — А теперь ответьте, что нужно вашему любовнику, аптекарю-гинекологу, от моей супруги?
— Оп-ля! Я что вам, маг-прорицатель или машина для ответов на все вопросы? Спросите у своей супруги.
— Спрашивал. Она говорит, что не знает такого. А у меня имеется вот что. Думаю вам, как любовнице Майринга, будет любопытно взглянуть.
Он протянул ей фотоснимок, на котором был изображен дом на Фонтанке. На балконе стояли Марк и Софья. Оба курили. Сбоку высвечивалась дата и время. Снимок сделан на прошлой неделе в тринадцать часов пятнадцать минут. Обеденный перерыв в нотариальной конторе.
— Их засняли с реки? — сообразила она.
— По всей видимости, с проплывавшего мимо катера. А потом снимок увеличили. Или пользовались специальной фотокамерой.
— Вы так говорите, будто не знаете фотографа.
— Так и есть. Я никого не нанимал следить за моей женой. Снимок принес доброжелатель, и я купил его.
— А негатив?
— Я не настолько щепетилен и не настолько дорожу честью супруги. Меня интересует совсем другое. Вы понимаете? Поэтому я установил за аптекарем слежку. И след привел к вам, дорогая Инга.
— Разумеется. Но не надо придавать этому такое огромное значение. После гибели Дона, я — безработная. А у вашей жены могли возникнуть женские проблемы…
— Не смешите меня! Ваш аптекарь решает женские проблемы Софьи на моем балконе, во время ее обеденного перерыва!
— Не понимаю. Если вы не ревнуете Софью, зачем тогда привязались к этому снимку. И что вы хотите услышать от меня?
— От вас, дорогая Инга, я хотел бы услышать правду. А именно, что Майринг собирал для вас информацию, которую узнавал от моей жены.
— Я просто потрясена вашей фантазией? — передразнила его Аида. — Я одалживаю любовника другой женщине, ради какой-то паршивой информации!
— Если мужчины значат для вас столько же, сколько для меня женщины, то я не вижу в этом большой беды.
— Не надо все лить в одну бочку! — возмутилась девушка. — Никто еще не изобрел линейку, по которой можно измерить чувство. Я одинаково отношусь и к мужчинам, и к женщинам, и не выношу никакой дискриминации в этом вопросе. Впрочем, как и в других. Марк мне дорог настолько, насколько я еще способна кем-то дорожить. И этот снимок мне доставил больше страданий, чем вам. Я бы хотела приобрести негатив. Передайте тому человеку мое пожелание, если он снова явится сюда. Извините. — Она тоже достала носовой платок и вытерла глаза, полные слез.
Нечаев с интересом смотрел и слушал весь спектакль, но слезы его несколько обескуражили. Слезы — это было слишком, перехлест.
— Я со своей стороны позабочусь о том, чтобы вы не встречались с моей женой, пока будете гостить в этом доме. Это может вас слишком ранить. — Он явно издевался над ней, но Аида промолчала.
Им с Дуняшей отвели спальню наверху. К их услугам были предложены ванна, туалет, гостиная с камином, кухарка, два охранника и две немецкие овчарки. Нотариус с женой в тот же день уехали в город. Нечаев предусмотрительно запер несколько комнат, в том числе и ту, в которой находился телефон. Она служила нотариусу кабинетом и была расположена на втором этаже, через два окна от ее спальни. Попасть туда не представлялось никакой возможности. На окне кабинета была решетка, а кроме того собаки постоянно шастали по двору.
Овчарок звали Магда и Макс, и Аида решила в первую очередь найти с ними контакт. У нее всегда получалось дружить с собаками, но тут ситуация осложнилась тем, что Магда и Макс получили команду охранять девушку. Именно девушку. Конкретный объект. И они не подпускали ее. Зато сразу же полюбили девочку. Дуняша оказалась не из трусливых. Она целые дни напролет играла с собаками, и Магда ночью приходила под дверь спальни стеречь свою любимицу.