— Вы хотите немедленного ответа?
— Я мог бы подождать. Я — парень молодой, мне нет еще сорока. Спешить некуда, в отличие от вас.
— Что вы имеете в виду?
— Что имею в виду? — Он вдохнул полной грудью и неожиданно произнес: — Ах, какой чудный вечер! Ветерок с Балтики расслабляет мышцы! У вас, Инга, такой красивый, такой большой город, но вам некуда пойти. За дальним столиком, который ближе всех к оркестру, сидят люди Борзого. Наш уральский друг привез нынче в Питер целую банду. Его парни томятся в подъезде вашего дома. И ваш новый адрес им тоже сегодня стал известен. Борзой заявляет на вас свои права. Так они договорились с Донатасом. Чем я могу помочь в создавшейся ситуации? Во-первых, провести с вами ночь в моем гостиничном номере. Во-вторых, пойти завтра с утра в ЗАГС. Мои люди договорятся, и оформление документов пройдет без лишней волокиты. Фамилию вы можете не менять. Если захотите, можем даже обвенчаться. Здесь или у меня, в Каунасе. На жену Гедеминаса никто не посмеет поднять руку. Соглашайтесь, Инга. У вас нет другого выхода. Брак по расчету— не великое горе, особенно, когда предъявлен такой счет. Это бы избавило вас от многих проблем.
Аиада оглянулась. За столиком, на который указал Гедеминас, сидели двое парней в «косухах». У них не было в руках табличек «Мы — шестерки Борзого», и оригинальное предложение литовского господина могло оказаться блефом. Почему-то все, и Мадьяр, и Нечаев, и вот теперь Гедеминас в отношении ее выбрали тактику запугивания. Борзой, конечно, здорово подходит на роль пугала, но так ведь и она — стреляная ворона.
— Предположим, я согласилась, — начала она разыгрывать привычную для себя партию, но неожиданно засмеялась. — Надо отдать должное вашей смелости. Не боитесь жениться на лесбиянке?
— О! Наоборот, я нахожу это пикантным!
— Было бы еще пикантней, если бы вы оказались геем! Так вот, предположим, я согласилась. Какие вы можете дать гарантии в отношений моей матери и сестры?
— Насколько я понимаю, речь идет о вашей мачехе и о вашей сводной сестре?
Аида снова удивилась его осведомленности.
— Степень родства для меня не имеет значения. Я делю всех людей на чужих и близких. Если мать и сестра окажутся в заложниках у Борзого, я не смогу принять вашего предложения.
— Понимаю. — Гедеминас задумался. С минуту он сидел, понурив голову, а потом произнес: — С такой привязанностью к родственникам вам будет трудно…
— …быть вашей женой? — добавила она.
— Вы не так меня поняли. И вообще, мы теряем время. Борзой на этот раз побрезговал гостеприимством Нечаева и остановился в «Прибалтийской». Поэтому все вопросы будем решать на месте, согласны?
В гостиничном номере литовца можно было устраивать танцы.
— А почему нет? — сказал он по-русски. — Объявим помолвку…
— … и пригласим шестерок! — ухмыльнулась невеста.
— Пригласим Борзого.
Гедеминас развалился в кресле и поставил себе на колени телефонный аппарат. Она воспользовалась этим, чтобы заглянуть в свою сумочку.
— Олег? Добрый вечер! Она — у меня. Приходи. Но без всяких-разных штучек. — Гедеминас пользовался небольшим количеством русских слов и поэтому всегда был виртуозно лаконичен.
— Его зовут Олегом? — удивилась Аида, когда он положил трубку.
— Да, у нас у обоих княжеские имена.
— У Нечаева — тоже. Так что особенно не задавайтесь.
— Может, перейдем на «ты», — предложил он, — а то Борзой не поверит, что мы жених и невеста.
— Разумно, — согласилась девушка. — Ты бы заказал чего-нибудь выпить. Помолвка все-таки.
— Правильно! Как я не додумался сам? Шампанского?
— Красного вина и обязательно сухого. Лучше французского. Итальянское тоже сойдет. И пусть не вздумают покупать дешевку, которую французы пьют вместо воды! Инга не каждый день выходит замуж!
— Представляю, что ждет меня впереди! — рассмеялся жених.
— Да, милый мой, сумел заарканить — сумей раскошелиться!
Не вставая с кресла, он сделал по телефону заказ, блеснув перед ней знанием французских вин и жениховской щедростью.
Борзой явился с мефистофельской ухмылкой на устах.
— А вот и наша красавица! Сейчас устроим торг, лапушка, а потом нехорошие дяди…
— Торг не уместен, Олег, — с ходу заявил Гедеминас. — Завтра Инга станет моей женой. Не могу же я тебе продать собственную невесту. Я пригласил тебя для того, чтобы ты поздравил нас и выпил с нами, и еще, чтобы обсудить наши дела. Тебе достанется неплохой куш. Я умею платить за хорошую дружбу. И чтобы ты не имел никаких претензий к Инге. Она завтра — жена мне, и покончим с этим!
— Неожиданный поворот! — с неудовольствием отметил Борзой и даже присвистнул.
Аида все это время сидела на краешке кресла, выпрямив спину, как при приеме в балетную студию, и хранила молчание. Товар не должен вмешиваться в разговоры торговцев.
— Она же обведет тебя вокруг пальца! Вот увидишь! — зарычал от бессилия Борзой. — Уже был один претендент на ее руку и сердце. Сдох накануне свадьбы! Что она с ним сделала до сих пор никто понять не может! Гедеминас, не валяй дурака! Это ведьма, а не женщина! И место ей не в твоем литовском замке, а возле параши! — Он так усердствовал, что уродливый шрам на его шее вздулся и побагровел.
— Я мечтал о такой ведьмочке! — со смехом отвечал литовец. — Я и сам ведьмак, может быть! Не трать напрасно нервы, Олег. А лучше сядь и послушай, что скажу тебе. Я — не жадный. А когда дело касается такой девушки, тогда совсем не жадный! Я отдам тебе часть Донатаса, которой он владел в Екатеринбурге. Все это сделала Инга, работая на него. И все это теперь будет твое. Вы с ней квиты.
— Хорошенькое дельце! — упрямился Борзой. — Это называется квиты? А сколько она наших людей загубила? У тебя пальцев не хватит загибать! Да меня братва на смех поднимет, если башку ей не сверну!
— Это все эмоции, Олег! Только твои эмоции! Выслушай меня до конца. Я давно слежу за Ингой. Я знал о ней, когда она еще жила у вас, в Екатеринбурге. То что она сделала для Дона, равносильно чуду. В «Амбассадоре» ты сам видел ее в деле. Где тогда были твои парни? Сидели в задницах? Эта девушка может многое, если не все. Вот что я придумал. После того как мы распишемся, она поселится в Москве. Фамилию она не поменяет (следи за моей мыслью!), а фамилия у нее исконно русская. И никто, ни одна скотина, не будет знать, кто ее муж. Она займется политикой. Я буду ее финансировать…
— В президенты, что ли, метишь свою красотку?
— Не в президенты, Олег. Зачем в президенты? Но в высшие эшелоны власти. В следующем году новы люди придут к руководству страны, и еще неизвестно в какой заднице мы окажемся со своим бизнесом. Инга будет делать политику. Она много может добиться. Это суперфрау. Маргарет Тэтчер идет спать! Она всех нас вытащит из задницы, если мы туда попадем…
— Я думал, ты серьезный мужик, Гедеминас. А тебе все — бирюльки. Что может сделать в политике девчонка?
— А Жанна д’Арк, по-твоему, была не девчонка?
— Жанна д’Арк! Пример привел! Не знаешь ты России, не понимаешь ее людей! Здесь бы номер с Жанной д’Арк никогда не прошел! Здесь соплюшкам не доверяют! Да, ладно, что с тобой говорить! — Он махнул рукой. С ненавистью посмотрел на Аиду, с отвращением на Гедеминаса. — Поздравляю, коли так. Братве объясню как-нибудь. А бумаги завтра же подпишем.
— Зачем завтра? — Гедеминас сделал широкий жест руками. — Можно сегодня. Можно прямо сейчас.
— Да куда мне торопиться? Не буду мешать молодым!
— На что вы намекаете? — вдруг возмутилась Аида. — Я — девушка честная. До свадьбы — ни-ни! А не выпить с нами, не обмыть нашу сделку — это с вашей стороны, мягко говоря, не по-товарищески.
— Она права, — поддержал литовец. — Выпей с нами, Олег! Сейчас привезут отличное вино, французское!
— Я уже принял на ночь водочки, — отговаривался Борзой, — а с вашего французского компота могу сблевать!
— Оставь его в покое, Гедеминас! Он боится выпить с ведьмой на брудершафт. Она ведь там кого-то уморила. И что она с ними сделала до сих пор никто понять не может!
Аида так верно передала хрипловатый голос Борзого, со всеми шероховатостями уральского говора, что оба компаньона не удержались от смеха. И в это время в гостиничный номер внесли три бутылки «Шато Марго».
— Нет, нет! — замахал руками Борзой. — Если позволите, я принесу нашей «Перцовочки».
Когда он ушел за водкой, Аида накинулась на бедного Гедеминаса:
— Что ты здесь плел на счет политики? Об этом мы, кажется, не договаривались? Все политики — свиньи!
— Лучше быть киллером? — усмехнулся он.
— По крайней мере, честнее! И не вздумай ничего подписывать, пока он не уберет своих подонков от моего дома!
— Хорошо. — Гедеминас поднял руки вверх, окончательно сдаваясь перед ее красотой. — В гневе ты прекрасна!
В этой позе его и застал вернувшийся компаньон.
— Так будет продолжаться всю жизнь, — прокомментировал он. — Эта дамочка быстро возьмет тебя в руки! Не успеешь опомниться, как окажешься у нее под каблуком!
— Надо так понимать, — Аида зажгла сигарету и затянулась, — начались свадебные поздравления. — Пустила струйку дыма в потолок.
— Вроде того, — поднял на нее бровь Борзой.
— Не ссорьтесь! Не надо! — мирил их Гедеминас. — Зачем портить настроение? Ты, Олег, должен понять. Инга нервничает. Твои люди до сих пор стерегут ее дом. Давай отбой. И подпишем бумаги.
— В самом деле, — согласился Борзой, — надо поберечь ребят.
Он позвонил и громко закричал в трубку (может когда-то работал на стройке или на заводе, хотя подобные экземпляры чаще встречаются на лесоповале):
— Миша, давай ребятам отбой! Пусть едут в гостиницу бухать! Все нормалек! У нас тут тишь, да гладь, да волчья… Тьфу, ты!., да божья благодать!
Потом позвонил другой бригаде и тоже приказал бухать.
— Мы тут бухаем, а им что груши околачивать?
— Все правильно, Олег, — поддержал его Гедеминас, — ребятам тоже надо расслабиться. Нелегкое это дело ловить шаровую молнию!