— Закрой ему глаза! — попросила Аида.
Женщину трясло, слышно было, как стучат зубы. Пот крупными каплями выступил на лбу.
— Иди и закрой Марку глаза! — повторила Аида и взвела курок.
Ночью полил дождь. Она сидела на полу в своей комнате, не включая свет. В глуши, в темноте огромной квартиры Аида смиренно ждала, когда придут за ней. Люди Борзого или милиционеры — все равно. Она откроет любому. И не станет сопротивляться. Пусть делают с ней, что хотят. Ей на днях исполнится двадцать два года. Всего только двадцать два. А трупов на совести куда больше. С каждым трупом следует прибавить по три года жизни. Вот такая она древняя старуха!
«Мое лицо в безобразных морщинах. Кожа дряблая и сухая. Глаза водянистые, почти белые, в красных прожилках. Нижняя губа слюняво отвисла. А руки разбиты подагрой. Я сама себе надоела. Сколько можно жить, прикрываясь маской двадцатидвухлетней девицы?»
Желтая панельная девятиэтажка. Гаражи. Пустая детская площадка. Телефон-автомат.
Ей ответил приятный женский голос, уже не молодой.
— А Саши нет дома. А это Настенька?
— Да.
— Ты так редко звонишь в последнее время, что я даже не узнала твой голос. Поссорились, что ли?
— Немного. Вот решила помириться.
— Наверно, нагрубил, да? Ой, характер у него, тот еще! Весь в отца! И ведь первый никогда не попросит прощения. Намучаешься ты с ним, Настюша! Ой, намучаешься!
— Ничего, — в этом месте по правилам хорошего тона следовало бы назвать маму дружка по имени, отчеству, но Аида обошлась паузой. — Я — тоже не сахарная. В последней нашей ссоре сама виновата. Он сегодня работает?
— Нет. — Теперь она сделала паузу. — Ой, он просил никому не говорить, где будет. А сегодня, как назло, все какие-то мужики названивают, ищут Сашку. У меня даже предчувствия нехорошие. Может, натворил что?
— Я не знаю.
— Да, откуда же тебе знать, раз вы в последнее время с ним не встречались! Ладно, скажу, так и быть! Пусть потом ругается! Сашка с утра в гараже заперся, с отцовским драндулетом возится. Да ты знаешь! Развалюху эту давно пора было в металлолом сдать, а ему все жалко! Так вот, там ты его точно найдешь.
— А номер гаража?
— Да ты ведь миллион раз там бывала, Настена!
— Гаражи — они все такие одинаковые. Я постоянно путаю.
— Двадцать первый. И вот еще что. Он ведь так просто не отопрет! Таким боязливым сделался! Ты постучи три раза: один длинный, два коротких. Это у нас теперь условный знак. И передай, что скоро обед. И сама тоже приходи…
Перед гаражом номер двадцать один она зарядила пистолет и не забыла о глушителе.
На условный стук Саша Водолаз отозвался: «Щас, ма!» и щелкнул засовом.
Она не дала ему опомниться, со всей силы ударила локтем поддых, пнула ногой в пах и, прошмыгнув внутрь, заперлась с ним в гараже.
— Как дела? — спросила девушка, когда тот, выпустив обойму матерных слов, пришел в себя. — Не перетрудился?
— Ты — ведьма! Ты просто — ведьма! — Он качал головой, не веря своим глазам.
Саша сидел на деревянном подстиле. Кругом были разбросаны гаечные ключи, отвертки, прочие инструменты и просто какие-то железяки, о предназначении которых Аида не догадывалась.
— Я тебя спросила, не боишься ли ты со мной связываться? Ты ответил: «Трус не играет в хоккей». Хорошо, назовем это «хоккеем». — Она достала пистолет.
— Не стреляй! — закричал парень. — Я тебе все расскажу, а ты сделаешь вывод, виноват я в чем-то или нет.
— У меня мало времени, — возразила она. — И никто не сомневается, что ты захочешь себя выставить в лучшем свете, но я знаю тебе цену, дешевка!
Он ей казался таким же жалким, как старый «Запорожец» без колес в его гараже. Но она почему-то медлила.
Водолаз расплакался, как малое дитя.
— Это все из-за Кости! Я сейчас объясню. Мы дружим давно, со школы. Он увлекался фотографией. Ему родители купили фоторужье. Мы как-то плыли с ним по Фонтанке, мимо того дома, и я увидел на балконе твоего друга с незнакомой женщиной. Я сказал об этом Косте, и он щелкнул их. Я думал просто так, от нечего делать. Но потом он объяснил, что дом принадлежит очень крутому чуваку, и та женщина наверняка его жена…
— Костя был голубым? — догадалась Аида.
— Да, только он это скрывал, и особенно боялся, что узнают родители. Полученный снимок я предложил сначала жене крутого чувака, но она сказала, что подумает и взяла мой телефон. Я сделал ужасную глупость. Я дал ей даже два телефона, свой и Костин. Фотографию купил ее муж. После чего эта сука стала нас доставать. Легче всего ей было шантажировать Костяна. Она грозилась поведать его родителям о сексуальных пристрастиях их сына. Так она уговорила нас на вчерашнее… — Он опустил голову, немного помолчал, а потом продолжил: — Она подарила Костяну ружье с оптическим прицелом. Сказала: «Тебе не привыкать стрелять в людей». Костя тренировался пару дней в лесу на птицах. Вроде получалось. Ну, правильно, в лесу ведь нет волн. Эта сука заказала нам тебя и твоего друга…
«Марка?! Она что, сдурела?!»
— Обещала заплатить по тысяче баксов каждому…
— Что-то дешево она нас оценила!
— И я тоже самое сказал Костяну: «Что-то дешево!» Честное слово, я его отговаривал! А когда он вчера не вернулся домой, его родители забили в колокола, подняли на ноги милицию. Я вот что думаю, труп рано или поздно всплывет, и все решат, что это я кокнул Костяна…
— Тебе не о чем беспокоиться, — усмехнулась Аида.
— Почему?
— Потому что из твоего тела выскребут пулю того же калибра, а умные дяди-милиционеры любят сравнивать…
Она не успела договорить. Водолаз сделал резкое движение. В руке у него оказался массивный гаечный ключ, и он запустил им в девушку. Аида метнулась в сторону, но ключ все-таки задел голову. Ей показалось, что череп раскололся пополам. Парень бросился к ней, но она больше ничего не видела и не слышала. Вокруг все стало белым, будто ее окунули в цистерну с молоком.
Очнулась в полной тьме. Потом предметы начали постепенно проясняться. В гараже по-прежнему горела тусклая лампочка, но почему-то слева все время была тьма. Она вдруг поняла, что ослепла на один глаз. Именно с левой стороны ее ударил гаечный ключ. Она вспомнила, что сидела на табурете, а очнулась на полу. В правой руке зажат пистолет, левая — вся в крови. Неужели она потеряла столько крови? Кровь была повсюду. Нет, это чужая кровь! В метре от нее, уткнувшись лицом в пол, лежал парень. Значит, она успела нажать на спусковой крючок.
Аида прислушалась. Парень дышал. Наверняка попала в живот. Это никуда не годится! Нечисто сработано!
Она попробовала встать, но голова так кружилась, что пришлось воспользоваться опрокинутой табуреткой.
Сидение на табуретке не принесло никакого облегчения. «Необходимо встать и прикончить этого говнюка!» — приказала она себе.
Она опять встала и сделала три неуверенных шажка.
Целилась в затылок. Целилась долго. Ей казалось, что единственный видящий глаз ее обманывает. Наконец произвела выстрел и не промахнулась.
Посмотрела на часы. Всего десять минут находилась в бессознательном состоянии, и кажется прошла целая жизнь.
Посмотрела в зеркало пудреницы. Над левым надбровьем приличная шишка и покраснение. Глаз немного припух. Слава богу ничего не рассечено! Она припудрила больное место. Бросила в сумочку пузырек с нашатырем и пошла к выходу.
Длинной дорогой домой, сначала на троллейбусе, потом на метро, она размышляла над признанием Водолаза.
Софья решила реабилитироваться в глазах вышедшего на свободу мужа, принеся ему в жертву любовника, который сыграл не последнюю роль в его аресте, а также знаменитую киллершу, которую нотариус всегда побаивался. Решение она приняла не сразу, а как только поняла, что Марк не станет ее опорой в жизни, что с ним она не сможет бежать за границу или хотя бы из города, что, потеряв жену и детей, он впал в меланхолию. А меланхолия — не помощница в больших и серьезных делах. И, конечно, она лишится всего того, что может заполучить, как только Юрий Анатольевич покинет этот бренный мир. А уж такие люди, как он, всегда ходят под прицелом.
Один положительный момент Аида все-таки извлекла из разговора с Водолазом. Людей Борзого она вчера ждала напрасно. Их попросту нет в Петербурге. Зато есть милиция, которая рано или поздно выйдет на ее след. Более того, имеется свидетель, старая грымза-кухарка. Ее адрес и телефон тоже в записной книжке Сони. И до кухарки надо обязательно добраться. Старой грымзе надо раз и навсегда заткнуть рот!
«Я совершенно разбита и слепа на один глаз, — жаловалась она себе, — в таком состоянии я не справлюсь с этой бабой! Надо выпить… И набраться сил…» Ей вполне хватило сил, чтобы добраться до знакомого японского ресторана.
В туалете она долго курила, ей не давала покоя одна неприятная ассоциация. Вот также она курила в туалете другого ресторана, когда явилась эта кобыла, литовская охранница. Их неравная борьба закончилась плачевно для этой амазонки. Аида ей выколола глаз. Левый глаз. Она точно помнила, что левый, ведь наносила удар правой рукой. И вот теперь у самой проблемы с левым глазом. Совпадение? Она знала наверняка, что случайностей не бывает. Случай — это профессионально разработанная операция самым прозорливым из всех боссов.
— Это начало конца, — сказала она своему отражению в зеркале.
«Неужели за литовскую кобылу я тоже должна нести наказание? Я убивала более достойных людей. По некоторым даже роняла слезу. Значит, самооборона не в счет? Это для адвоката, для прокурора, для присяжных, но не для того, другого суда! Какое дерьмо! Все — дерьмо!»
Ее вдруг охватило отчаяние, безысходность. Она была самым последним человеком на земле. Да и не человеком вовсе, а чудовищем. Воплощением всех пороков. Невестой дьявола. Она никогда не задумывалась раньше, почему ей так везет? Кто ей помогает? Вот, оказывается, в чем дело! Теперь можно и в петлю!
Нет, петля это для сирых и убогих! Старая Аида не допустит, чтобы ее «пицике» так бездарно закончила свои дни! Старая Аида явится в последний момент и перережет ножом веревку! И будет смеяться, и будет с издевкой называть «цыганским отродием», и будет поучать: «Броди по этому свету, бродяжка, а на тот свет не заглядывайся!»