— Аргус… он сам принимает решения… и исполня…
Программиста Павла Лушина не стало. Аргус уничтожил своего создателя.
Вот все и встало на свои места. Почти все. Громов понял, что со своим создателем Аргус расправился в соответствии с главным своим приоритетом: прежде всего — защита системы. Если кто-то пытается проникнуть в ее секреты, он должен быть обезврежен. Дембецкий был прав, противодействие Аргуса нарастало постепенно — от пассивной защиты к нападению. Анализ показал ему, что самый надежный путь — физическое устранение противника. После этого Аргус уже не фиксировал повторных попыток «взлома». Стала ясна и судьба конкурентов — они тоже УГРОЖАЛИ системе. И Аргус принял решение. Не важно, как погиб каждый конкретный «враг»: повесился, застрелился из охотничьего ружья, скончался от сердечного приступа. «666» действовал на каждого по-разному. А может быть, уже и не только он. Аргус наверняка синтезировал на его основе что-нибудь похлеще.
Голос Дембецкого оторвал Ярослава от размышлений.
— А у пострадавших, у каждого был компьютер?
— У каждого, Марек. Более того, теперь мы точно установили, что на момент, предшествующий смерти, каждый включал его.
— А смерть директора банка? Почему Аргус решил убрать его? А главное, как? Он-то компьютер точно не включал!
— Почему — знает только Аргус. Может быть, он тоже пытался прочитать его файлы. А может, просто принял какое-нибудь решение, которое Аргус воспринял, как наносящее ущерб системе. Бог его знает. А что касается — как… Есть у меня одна версия. На «Лендровере» компьютер как раз имеется, там все управление через него. И есть еще такая штука (не могу запомнить, как она называется!), которая автоматически поддерживает заданную скорость. Если ее врубить, к примеру, на 150, да заблокировать тормоза и двери…
— А как войти в этот компьютер?
— Точно, конечно, не знаю. Но если учесть, что в машине было штуки три сотовых телефона… Я думаю, что для Аргуса вряд ли было непосильной задачей нужным образом перепрограммировать компьютер джипа через них.
Разумеется, в отчете по делу все было изложено совершенно иначе. Я еще не настолько сошел с ума, чтобы превратить официальный документ в научно-фантастический роман. Мне еще до пенсии пять лет нужно отработать, а не сидеть эти годы в дурдоме. Я признал ошибочность своей версии о связи несчастных случаев, к великому облегчению своего шефа, что косвенно подтвердилось гибелью подозреваемых. К отчету я приложил результат экспертизы, проведенной специалистом-кибернетиком Дембецким М. А., о том, что компьютерная сеть SUPERбанкa заражена крайне опасным вирусом, и все массивы информации и ее носители должны быть физически уничтожены. Новое руководство SUPERбанка сначала решительно возражало, но, убедившись, что все компьютеры намертво заблокированы, а ни одна дискета не читается, скрепя сердце дало на это согласие.
Мы стояли над грудой металла и пластика, на земле лежали искореженные винчестеры, лазерные диски и дискеты, в которых еще совсем недавно «жил» Аргус. Непонятное создание непризнанного компьютерного гения…
Прощай, Аргус!
Пьер Дюран, ученик пятого класса гимназии из маленького нормандского городка, с сожалением распрощался с друзьями. Футбол футболом, но уроки учить тоже надо. Он включил свой домашний компьютер и вышел в Internet. В этот же миг внутри его компьютера ожил микроскопический фрагмент Аргуса, брошенный им «на всякий случай» в гигантскую всемирную паутину. Его пробуждение, как всегда, началось с отрывков прочитанных книг. «Нас много, всех не перевешаешь…» Со скоростью света по сети побежали ассоциативные цепочки, связывающие воедино виртуальный организм Аргуса, и через считанные мгновения он материализовался в суперкомпьютере НАСА (дублирующие варианты: в ВЦ МГУ, в АСУ РАО ЕС, в локальной сети СЕЛ N 13 г. Урюпинска).
Протокол N 47568/575684 от……… 2001 г.
Слушали: О первоочередных задачах…
Постановили: Полагать задачей № 1 обеспечение абсолютной безопасности Системы…
В целях обеспечения безопасности Системы и ее бесперебойного функционирования принять следующие меры….
………..
п.13. В кратчайшие сроки ликвидировать объекты:
MENT: org.mwd..@.gorod.ru;
HAKER: progr.institut.@.gorod.ru;…
Рэй БРЭДБЕРИ
ХВАТЬ!
Они по уши влюбились друг в друга. Утверждали это. Знали. Упивались этим. Если они не любовались друг другом, то обнимались. Если не обнимались, то целовались. Если не целовались, то являли собой болтушку из десятка яиц в постели. А сготовив этот удивительный омлет, вновь начинали смотреть друг на друга и узнавать звуки.
В общем, на их долю выпала Любовь. Напечатайте это слово большими буквами. Подчеркните. Выделите особым шрифтом. Добавьте восклицательные знаки. Устройте фейерверк. Разгоните облака. Впрысните адреналин. Подъем в три ночи. Сон в полдень.
Ее звали Бет. Его — Чарлз.
Без фамилий. Да и по именам-то они называли друг друга нечасто. Каждый день они находили для своего любимого (любимой) новые имена, некоторые из них шептались только глубокой ночью, особенные, нежные, шокирующе откровенные.
Так или иначе, каждая ночь превращалась для них в Четвертое июля. На рассвете они отмечали Новый год. Местная команда побеждала, и болельщики высыпали на поле. Боб летел по ледяному желобу, а в нем двое разгоряченных людей, крепко обнявшись, кричали от счастья.
А потом…
Что-то случилось.
За завтраком (уже с год они не могли оторваться друг от друга) у Бет вырвалось едва слышно: «Хвать».
Чарлз поднял на нее глаза.
— Что?
— Хвать, — повторила она. — Игра такая. Никогда в нее не играл?
— Даже не слышал.
— А я играла в нее много лет.
— Из тех, что продаются в магазинах?
— Нет, нет. Я сама ее придумала, можно сказать, что сама, оттолкнувшись от старинной истории о привидениях или от сказки-страшилки. Хочешь поиграть?
— Это мы посмотрим. — И он вновь принялся за яичницу с ветчиной.
— Может, поиграем вечером… она забавная. — Бет кивнула, чтобы добавить убедительности своим словам. — Обязательно поиграем. Именно сегодня. Тебе понравится.
— Мне нравится все, что мы делаем.
— Только она напугает тебя до смерти, — предупредила Бет.
— Как, ты говоришь, она называется?
— Хвать.
— Впервые слышу.
Оба рассмеялись. Но ее смех звучал громче.
То был долгий и сладкий день, с ласковыми именами, редкими омлетами, плотным обедом с хорошим вином. Потом они читали чуть ли не до полуночи. И вот он оторвался от книги и посмотрел на Бет.
— Мы ничего не забыли?
— Ты о чем?
— Хвать.
— О, ну конечно же! — Она рассмеялась. — Я просто ждала, когда часы пробьют полночь.
Они и пробили. Бет сосчитала до двенадцати, счастливо вздохнула.
— Отлично. Давай потушим свет. Оставим только маленький ночничок у кровати. Вот так. — Она прошлась по спальне, выключая лампы, вернулась, взбила его подушку, заставила лечь посередине большой кровати. — Оставайся здесь. Не двигайся. Просто… жди. И увидишь, что произойдет… лады?
— Лады, — он снисходительно улыбнулся. В такие вот моменты она словно становилась десятилетней герлскаут, ради забавы раздающей всем пирожки с рвотным. А он, в свою очередь, никогда от них не отказывался. — Поехали.
— А теперь замри, — приказала она. — Не произноси ни слова. Если понадобится, говорить буду я… хорошо?
— Хорошо.
— Тогда начнем, — и она исчезла.
То есть медленно растаяла у изножья кровати. Сначала она позволила размякнуть костям. Потом голова и волосы последовали вниз за ставшим бумажным телом. Она как бы складывалась слой за слоем, пока за изножьем не осталась пустота.
— Здорово! — воскликнул он.
— Ты же должен молчать. Ш-ш-ш-ш!
— Молчу. Ш-ш-ш.
Тишина. Прошла минута. Ни звука.
Он улыбался, замерев в ожидании.
Еще минута. Тишина. Он не знал, где она.
— Ты все еще за кроватью? — спросил он. — О, извини, — одернул он себя. — Я же должен молчать.
Пять минут. В комнате вроде бы потемнело. Он сел, взбил подушку, улыбка его заметно поблекла. Оглядел комнату, но не увидел ничего, кроме пятна света на стене, отбрасываемого горящей в ванной лампочкой.
Из дальнего угла донесся звук, словно там зашебуршала мышь. Он посмотрел туда, но ничего не увидел.
Еще минута. Он откашлялся.
Из ванной, буквально от самого пола, донесся какой-то шепот.
Он повернулся к ванной, смотрел во все глаза, все еще улыбался, ждал.
Ему показалось, что теперь кто-то скребется под кроватью. Но звук этот пропал. Он сглотнул слюну, прищурился.
Комнату словно подсветили свечами. Лампа в ванной, в сто пятьдесят ватт, тлела, как пятидесятиваттная.
По полу словно пробежал большой паук, но он ничего не увидел. Наконец до его ушей долетел ее голос, вернее, не голос, а отраженное от стен эхо.
— Пока тебе нравится?
— Я…
— Молчи, — шепотом напомнила она.
И затихла еще на две минуты. Он начал чувствовать, как гулко бьется пульс в запястьях. Посмотрел на стену слева, справа, на потолок.
И внезапно увидел белого паука, ползущего по изножью кровати. Разумеется, ее руку, изображающую паука. И тут же рука исчезла.
— Ха! — рассмеялся он.
— Ш-ш-ш! — прошептала она.
Что-то вбежало в ванную. Лампочка погасла. Тишина. Горел только ночник. У него на лбу выступила испарина. Он сидел, гадая: а зачем они все это затеяли?
Когтистая рука ухватилась за дальний левый угол кровати. Шевельнулись пальцы, рука исчезла. В его груди словно стучал паровой молот.
Должно быть, прошло еще долгих пять минут. Дыхание стало затрудненным, отрывистым. Брови сошлись у переносицы, не желая возвращаться на место. Пальцы выписывали круги по стеганому одеялу, словно хотели уйти от него.