— Что вам понадобилось среди ночи возле четырнадцатого ангара? Да еще с украденным плазмером в руках?
— Я только хотел взглянуть на зонды. Во время погрузки мне этого сделать почему-то не разрешили.
— То есть как не разрешили? Я ведь давал «добро».
Капитан повернулся к старпому. Тот вежливо подтвердил:
— Совершенно верно. Вы же сами не пришли на погрузку, пилот Родников.
— Да, допуск у меня был. Но только на смотровую площадку, откуда и в бинокль трудно что-то разглядеть.
— Перечислить вам пункты летного устава, которые вы нарушили? — спросил Отто Стакс, глядя на пилота из-под полуопущенных век.
— Полагаю, это заняло бы слишком много времени.
Капитан встал, прошелся под большим панорамным кингол-экраном.
Ростислав тоже встал, небрежно оперся рукой на стойку терминала.
— Давайте договоримся так, пилот Родников, — сказал Отто Стакс. — Вы сейчас, во избежание дальнейших эксцессов, зададите нам все интересующие вас вопросы и, в знак признательности за полученные ответы, больше не будете заниматься самодеятельными расследованиями. Мы, в свою очередь, не станем предъявлять вам материальные претензии за повреждение контейнеров в десятом ангаре.
— А заглянуть внутрь зондов с помощью интроскопа можно? — гнул свое настырный пилот-спасатель.
— Нет. Но лишь потому, что на борту находится террорист. По ориентировке Агентства, полученной нами час назад, это асмер, фанатик, по неизвестной причине стремящийся уничтожить именно ни в чем не повинные зонды. Согласитесь, рисковать дорогостоящим грузом только во имя удовлетворения вашего любопытства… Оно, кстати, с учетом ориентировки Агентства, представляется совершенно в нехорошем свете. С вами потому так невежливо и обошлись, что приняли за вырвавшегося из турсалона «зайца». Я ответил на ваш вопрос?
— Да, в некотором смысле я получил совершенно исчерпывающий ответ, — усмехнулся пилот.
— Вы забыли дать честное слово, что прекратите свои нелепые попытки проникнуть в ангары с зондами, — напомнил капитан.
— Нет, не забыл.
Отто Стакс остановился возле своего кресла, посмотрел на Родникова так, словно впервые видел пилота-спасателя.
Всему есть предел, даже бесконечному терпению капитана. Не имеет пределов, похоже, только дерзость молодого пилота-спасателя.
Ростислав спокойно наблюдал за тем, как глаза Отто Стакса темнеют от гнева. Казухиса Такахаши, чуть заметно улыбнувшись, вызвал из-за двери конвой.
— Пилота Ростислава Родникова подвергнуть домашнему аресту сроком… До прибытия к платформе БИРТа, — сухо распорядился капитан. — Старший помощник, подготовьте соответствующий приказ. Оснований для такого решения у нас более чем достаточно. Можете увести, — кивнул он конвоирам.
— Пусть даст надеть наручники, — хмуро попросил Ник, скулу которого украшал мощный синяк.
— Приказ капитана для меня закон, — улыбнулся Родников. — Даже если он несправедлив. По прибытии на БИРТ я подам на вас в суд, капитан, за превышение полномочий, — улыбнулся он еще шире. — Но наручники я добровольно надеть на себя не позволю. Исключительно из добрых чувств к вам, капитан: оправдать этот варварский поступок в суде вам было бы чрезвычайно трудно!
— Это ваше право — жаловаться, — согласился капитан. — Хотя наручники действительно будут лишними. Уведите.
Как только за Ником, последним из конвоиров, закрылась дверь, Казухиса Такахаши встал с кресла и, сложив ладони перед грудью, вежливо спросил:
— Капитан, почему вы не рассказали пилоту-спасателю то, что известно нам? У нас появился бы еще один стопроцентно надежный человек.
— Он бы все равно не поверил. Обратили внимание, как он на нас смотрел? Как на врагов, к которым попал в плен и перед которыми нельзя ни на йоту унизиться.
— Да, но если бы мы ему рассказали абсолютно все… — не выдержал Джозеф Вонг.
— Те, кто послал хищного «зайца» и, не исключено, пилота Родникова, прекрасно знают цель Миссии. Но это лишь удесятеряет их энергию противодействия. Пусть уж лучше пилот остается в сомнениях, если такое еще возможно. Сомневающийся человек менее опасен.
— А в корабельную тюремную камеру мы его не могли упрятать? — поинтересовался Джозеф Вонг.
— Нет оснований. Тогда мы точно проиграем судебный процесс.
— Но запор на двери каюты — слишком слабая преграда, — высказал опасение Казухиса Такахаши.
— Я полагаю, старший помощник найдет способ ее усилить, — улыбнулся капитан.
Казухиса Такахаши чуть заметно приподнял брови.
— Капитан, срочное сообщение отделения Агентства на Титане, — вмешался Дем. — Зачитать?
— О чем?
— Ответ на ваш запрос по поводу…
— Слушаю.
— «В ответ на ваш запрос сообщаем: вблизи купола города Атлас, с внешней стороны, обнаружен труп мужчины. Судмедэкспертиза установила личность погибшего. Это Джеффери Райс, пилот-инженер „Деметры“. Прошу направить в наш адрес все материалы, могущие пролить свет на причины его гибели». Конец сообщения.
Отто Стакс встал, склонил голову. Его примеру последовали все остальные.
— Такахаши… — сказал капитан изменившимся голосом. — Подготовьте необходимые материалы… Джеффери, насколько я помню, не был женат. Но все равно, есть родители, сестра. Я буду очень признателен, если вы организуете сбор… ну, денег, что ли… Космофлот, конечно, выплатит страховку, но и мы тоже… Я выделяю половину месячного оклада.
Старший помощник молча кивнул, потом, спохватившись, добавил:
— Я столько же.
— Никто не откажется, — сказал Джозеф Вонг.
— Капитан, срочное сообщение с Земли, — нарушил тягостную тишину Дем. — Зачитать?
— Да, пожалуйста.
— «Капитану корабля „Деметра“ Отто Стаксу. Срочно. Важно. Немедленно вскрыть пакет номер один. Подпись: Второй консул Агентства космической безопасности Ли Сюань. Подпись заверена».
— Принято, Дем. Подтверди Земле получение. Подпись моя.
Отто Стакс подошел к дверце сейфа, вмонтированного в одну из стен, предъявил сенсору большие пальцы обеих рук, заглянул в окуляр идентификатора личности, провел гибким щупальцем запахоуловителя по запястьям. Щелкнув, открылась массивная дверца. За нею скрывался ряд дверок поменьше.
— Дем, я готов получить пакет номер один, — сказал капитан.
— Снимаю блокировку.
В недрах сейфа что-то прожужжало. Отто Стакс открыл дверцу с цифрой «1», вынул из ниши пакет, осмотрел и сломал печати. Джозеф Вонг, извинившись, вышел. Казухиса Такахаши последовал за ним. В третий раз перечитав приказ и положив пакет обратно в сейф, Отто Стакс распорядился:
— Дем, штурмана ко мне. Срочно.
Почувствовав, что устал, Ростислав сошел с мостика унитрека.
После тренировки можно было позволить себе пятиминутный душ. Удовольствие это было дорогим, но заменить его растиранием влажным полотенцем Ростислав не мог. Лучше отказать себе в чем-нибудь другом. Например, в вечернем коктейле с добавлением, как значилось в меню, сухого вина. Во время смены галса в коктейлях и в самом деле ощущался привкус винограда.
Родников замер с полотенцем в руках.
Смена галса! Нельзя ли как-то использовать невесомость? И, кстати, когда она должна наступить?
Поспешно одевшись, Ростислав бросился к терминалу.
Смена галса! Да ведь она давно должна была произойти! Как же он забыл об этом?
Родников запросил у Дема программу полета. Да, так и есть. «Экватор» второго этапа «Деметра» должна была миновать еще двое суток назад. Но вместо того чтобы, заглушив маршевый двигатель, повернуть биомодуль и начать торможение, «фиолетовик» продолжал увеличивать скорость! Значит, он проскочит мимо БИРТа. Или вынужден будет потом тормозиться с ускорением, большим единицы, что почти невероятно: оранжерея, вахтовики…
— Дем, полет идет по программе?
— Полет «Деметры» идет строго по программе.
Врет. По программе «экватор» был двое суток назад. Да, но истеллект не может лгать. Принципиально. Как же так? А, вот: вопрос был задан некорректно.
— Дем, программа полета изменена?
Опять некорректно! Неизмененных программ и проектов не существует в природе!
— Программа полета изменялась четыре раза. Какое изменение вас интересует?
— Последнее.
— Последнее изменение внесено в программу пятьдесят шесть часов назад лично капитаном корабля.
— В чем оно состоит?
— Информация о данном изменении в памяти отсутствует.
— Спасибо, дорогой!
Ну, и что сие значит?
Ростислав закрыл глаза и представил крохотную «Деметру», уже проскочившую среднюю точку между Сатурном и БИРТом и продолжающую наращивать скорость.
Сие значит, что «фиолетовик», подобно старинному самолету-ракетоносцу, выходит на ударную позицию. И через несколько суток или минут ракеты соскочат с направляющих, наверняка скрытых в ангарах четырнадцать — шестнадцать, и помчатся к неведомой цели.
— Ростислав Родников, для вас получена радиограмма с Земли. Включить запись или напечатать копию?
— То и другое, пожалуйста!
Через секунду Ростислав держал в руках отпечатанный на полоске бумаги текст и слушал голос отца:
«Чистильщику Системы привет и пожелание попутного солнечного ветра! Время дорого, буду краток. Неделю назад мне удалось найти выход из ловушки, в которую попал человеческий разум. Ты помнишь, что такое очки? Я имею в виду не видеоки, которые застят сейчас белый свет большинству из Человеков Разумных. Как известно, прообразом очков были примитивные линзы, корректирующие дефекты зрения. Ты, конечно, уже уловил аналогию? Я был прав! Так называемая Стена Трех Не — всего лишь мираж, возникший в результате несовершенства примитивных очков, которые Хомо Сапиенс надел себе на нос, дабы получше разглядеть детали окружающего мира. Надел и за три с лишним тысячи лет развития науки так к ним привык, что перестал их замечать. Теперь же, когда пришла пора посмотреть чуть дальше собственного носа, человек вдруг обнаружил, что четкого видения нет, картина мира расплывается, становится неопределенной. Тогда Сапиенс обхватил руками инструмент мысли, то бишь голову, и заголосил о фундаментальных пределах. А выход-то — вот он, рядом! Нужно просто снять очки и взглянуть на мир собственными глазами.