Тут его веселое похрюкивание прервалось. Он вперился уставшим, едва понимающим взглядом в свою фамилию.
— Фамилия, конечно, что надо. Как раз для такого местечка. Ладно, не понравится — плакать не стану. Так… «Возраст: 25. Телефон… Логин… Пароль… Подтверждение пароля… Адрес электронной почты… С условиями Соглашения согласен (-сна)». Что теперь? Ага… «Поздравляем! Вы зарегистрированы кандидатом в Президенты Портупеи! Вы можете принять участие в голосовании. Введите имя кандидата, за которого Вы хотели бы отдать свой голос». Хм… А какой, скажите, смысл записываться в кандидаты, а потом голосовать за кого-то еще?
Сережка набрал свои имя и фамилию. Какие-то странные выборы. От него не требовалось ни избирательной программы, ни хотя бы приветствия к потенциальным избирателям. Зачем он вообще нажал на эту ссылку? Может, и не голосовать? А ну его… Хотя… Пускай. Ясно, что закончится это ничем. Да и чем, скажите на милость, это может закончиться? А ничем. Да и не хочется, откровенно говоря, чтобы у этой истории было продолжение. Но зря, что ли, регистрировался?
Сережка нажал на кнопку с надписью «Проголосовать» и, уже не глядя на вновь открывшуюся страницу, обесточил свой личный портал в виртуальное пространство человечества.
— Сергей Николаевич? — трубка телефона заворковала почти приятным баритоном.
— Да. Да-да?.. — Сережка ответил поспешно, чтобы собеседник не смог заметить, что язык Сергея Николаевича, несмотря на первый час пополудни, был тяжел и малоподвижен от оков позднего сна.
— Сергей Николаевич, моя фамилия — Захаров. Я представляю «Двойку Технолоджиз»…
Господин Захаров выжидательно замолчал.
«Черт, — Сережка выругался про себя, пытаясь ускорить мыслительный процесс. — Это, наверное, должно мне о чем-то говорить?»
Тут его осенило:
— Вы насчет моего резюме? Да, я как раз ищу работу.
— Я насчет вашего участия в наших президентских выборах, — несколько обиженным тоном поправил его собеседник.
«Каких еще выборах? — Сережка с удивлением и некоторым испугом присел в постели. — Ах…»
Прошла неделя с тех пор, как он зарегистрировался в сетевой игре, и за все это время оц ни разу даже не вспомнил об этом. Так… И что теперь? Ну, зарегистрировался и зарегистрировался — мало ли где он регистрировался. Почему они звонят-то?
— Сергей Николаевич, позвольте поздравить вас с избранием на должность Президента.
Вот те раз… Пугаться? Или нет?.. Что теперь? Значит, все-таки работу предложат? А справлюсь?
— Спа… спасибо, — промямлил Сережка, оглушенный новостью, способной круто изменить его жизнь.
— Хорошо. — Захаров понял, что дело надо брать в свои руки, поскольку собеседник его к беседе пока не готов. — Вы вот что… Сейчас за вами придет машина. Вы пока соберитесь. В принципе, ничего брать и не нужно — все равно ничем из личных вещей пользоваться вы не сможете. Ну, вы одевайтесь — мне подсказывают, что автомобиль уже у вашего подъезда, — и выходите. У нас уже и поговорим.
Прямо напротив подъезда был припаркован седан представительского класса. Сережка в силу какого-то смутного инстинкта самосохранения, а проще говоря — страха, хотел было проскочить мимо, но обе задние дверцы распахнулись с не предвещавшей ничего приятного резвостью, и из них выросли две фигуры в добротных деловых костюмах, одна из которых красноречивым кивком указала на автомобиль. Внушительностью габаритов фигуры не отличались, а были даже сухи и в определенной мере тщедушны. Но для него была в них заключена властность, которая рождается не от силы, а от неизбежности.
Сережка внешне отрешенно, а внутренне — с беспокойным трепетом, устроился на заднем сиденье.
«Интересно, это мне по статусу положено? Или я уже муха, распятая на паутине, и меня ни за что не отпустят?»
Костюмы тут же прижали его с обоих боков.
«Муха… — понял Сережка и на мгновение сник, но тут же в нем заговорила, скорее даже заголосила вечная спутница отчаявшегося человека — надежда. — Ну, это я зря. Это мы еще посмотрим! Может, все не так уж и страшно. Вернее, все совсем не страшно. В конце концов, меня не к инквизиторам везут, а чтобы вручить приз или еще там чего».
Сережка расправил грудь, стиснутую клещами тел его спутников, и с наигранным апломбом поинтересовался:
— А что, платят много?
Сопровождавшие переглянулись, пытаясь понять, о чьей зарплате идет речь, и дали столь же двусмысленный ответ:
— Жаловаться грех.
— Это хорошо…
Общих для беседы тем у них, как у людей, друг с другом незнакомых, не было, а что именно расспрашивать о внезапно свалившемся на него президентстве, Сережка не знал. Все было слишком неожиданно, немного несерьезно, несколько таинственно и настолько несуразно, что, наверное, следовало бы рассмеяться этому приключению, как розыгрышу со скрытой камерой, и отправиться домой.
Но чт;о-то подсказывало ему, что несуразны его рассуждения и ощущения, а вот происходящее с ним — таинственно, да, но лишь в той мере, в какой он пребывает об этом деле в неведении, в остальном же — вполне реально, а с точки зрения этих парней — даже обыденно.
— Слушайте, а что у нас переднее сиденье пустует? Давайте кто-нибудь из вас туда пересядет. Или я, а?
— Инструкция… — насупившись еще больше, буркнул один из сопровождающих.
«Прелестненько! Я Президент, но распоряжения отдаю не я. Отдают их мне. Неужели они не понимают, что в этом нет никакой логики? Стоп. А может, я и не Президент никакой? Скорее всего, здесь ошибка и им нужен редактор. Или, скажем, модератор. Ну, конечно! Кто ж человека с улицы Президентом поставит? Надо уточнить…»
— Скажите, а в чем моя задача-то будет состоять? — поинтересовался Сережка.
— Василий Андреевич вас обо всем проинструктирует, — сопровождающие были корректны, но на слова скуповаты.
— Захаров?
— Захаров.
— А…
— Василий Андреевич лучше нас разбирается.
— Сергей Николаевич! Прошу, прошу! — Василий Андреевич Захаров оказался мужчиной лет сорока пяти и выглядел овежо и опрятно, словно решительно настроенный порвать со свободой холостяк на первом свидании.
Сережка уселся. Захаров же остался стоять, не отпуская от себя улыбку приветливости, которой в верхнем полушарии лица ассистировала приподнятая правая бровь.
— Как вам наша игра?
— Очень, очень впечатляет, — уклончиво ответил Сережка, который, стыдно признаться, об игре не знал ничего.
— Еще бы! — Разговаривая, Захаров почти вскрикивал, дирижируя при этом самому себе. — Четырнадцать миллионов игроков! Не каждая настоящая страна может похвастаться таким, числом жителей!
«Че-тыр-на-дцать! — мысленно присвистнул Сережка. — Вот ведь раскрутились! Или врет? Как пить дать, врет. Врать в наше время не зазорно. Врать — это уже как мат. Раньше матом ругались. Теперь матом разговаривают. Так и с враньем. Если не врать, сразу чувствуется, что в разговоре чего-то недостает».
Захаров продолжил распространяться о статистических рекордах игры, установленных и грядущих. Сережку же взволновало совсем другое. Секретарь Захарова как-то уж чрезмерно беспокойно поглядывала на него и с видимым напряжением вслушивалась в разговор. Что-то явно смущало ее: за те несколько минут, что Сережка провел в кабинете Захарова, она заточила на механической точилке около десятка карандашей и три или четыре шариковые ручки.
— Ну что же, — Захаров наконец закончил и довольно потер ладони, — как говорится, добро пожаловать и в добрый час!
— Спасибо… А… Кхе… — Сережка прочистил сильно запер-шившее горло. — А скажите, я из дома буду работать или здесь, у вас?
— У нас, у нас. Работа несложная. В любом случае, у вас будет опытный помощник. Он прекрасно владеет ситуацией и всегда подскажет, что делать. Давайте уже пройдем к нашему рабочему месту.
«Двойка Технолоджиз» занимала низкорослый особнячок, трусовато выглядывавший лишь коньком крыши из-за мускулистого каменного приятеля-забора. Общее число комнат в здании вряд л и превышало дюжину, поэтому уже через полминуты Сережка оказался в небольшом угловом зале. У одной из стен притаилась больничного вида койка с множеством, как ему подумалось, медицинских аппаратов. Однако тот факт, что это была не больница, а чрезвычайно далекая от медицинской темы организация, превращал зал из комнаты здоровья в подобие комнаты пыток.
У противоположной стены стояли два старомодных офисных стола, напоминавших своей уродливостью о начале девяностых, когда товар был редок, дорог и чрезвычайно гадок. На каждом из столов примостилось по монитору. Мониторы были погашены, из чего можно было заключить, что управление игрой осуществлялось не отсюда.
Давая всем своим видом понять, что все в порядке — койку он не заметил, а если и заметал, она ему совсем не мешает, — Сережка уверенно шагнул к столам.
— Сергей Николаевич, вам не сюда. Ваше место вот.
От слов Захарова Сережка замер.
— Не сюда?
— Нет.
— А разве я не… не за компьютером буду работать?
— Не за компьютером. На компьютере, — чтобы смысл его слов правильно дошел до собеседника, Захаров подчеркнуто нажал на предлог.
— К-как… в компьютере? — Смысл слов Захарова до Сережки дошел, но породил лишь новые вопросы. — Ой, вы знаете, я вообще-то в технике ничего не понимаю. Я не разберусь.
— Там, — Захаров устало подчеркнул и это слово, — разберетесь. Обязательно разберетесь. Прошу!
Директор строго указал в сторону койки.
«Что здесь творится-то?» — От предчувствия недоброго у Сережки в груди, между горлом и животом, образовалась бездна щемящей пустоты.
— Да будет вам компьютер. Чего побледнели-то, словно у вас любимую игрушку отобрали? Такой компьютер будет — закачаетесь!
Захаров призывно шевельнул бровями, и тотчас один из служащих выкатил скрывавшийся до этой минуты за прочими аппаратами огромный механизм, напоминавший собой рукотворного осьминога. Вместо щупалец у него были тонкие, заканчивающиеся присосками шланги. При этом механизм был не только осьминогом, но и осьмиглазом: черное тело чудища глядело на Сережку почти десятком экранчиков, на которых замерли металлические стрелки и несколько электронных нулей.