Ветер сорвал с головы следователя шляпу. Жаров быстро перехватил ее на лету. Друзья только что встретились на углу и шли по Виноградной, можно сказать, просто прогуливаясь, раскланиваясь со знакомыми, которых в этом месте города было всегда полно: местные жители шли не по набережной, которая в сезон принадлежала курортникам, а по параллельной улице.
— Вот что значит школа тхэквондо, — сказал Пилипенко, принимая шляпу. — Могу лишь позавидовать твоей ловкости.
— Это карате, — заметил Жаров. — Тхэквондо использует преимущественно ноги… Он хоть в чем-нибудь сознался? — Жаров перешел к делу.
— Нет, — вздохнул Пилипенко с явной горечью и недоумением. — Я держу его более трех суток.
— Стало быть, уже предъявил официальное обвинение.
— Разумеется. На основании его отпечатков на пивной банке, что нашли в этой машине, и отсутствия алиби. Но самое главное доказательство, хоть и косвенное, заключается в том, что за рулем сидел оборотень.
Жаров поднял руки:
— Сдаюсь. Объяснишь ли ты мне наконец, почему ты вдруг поверил в оборотней?
— Все дело в том, что… — торжественно, будто собираясь поведать нечто очень важное, начал Пилипенко, но в этот момент у него в кармане зазвонил телефон. — Секундочку. — Он достал аппарат, шлепнул его себе на ухо. — Что-о? Еще одно? Немедленно еду. Ждите. — Он обернулся к Жарову: — Ловим такси до Ливадийской больницы.
Пилипенко сорвался с места и зашагал через старый двор на улицу Кирова, поскольку по Чеховке такси проходят примерно раз в час. Жаров шел за ним, говоря другу в спину:
— Что произошло в больнице — это во-вторых. А во-первых, почему же ты все-таки поверил в оборотней?
— Эта тема отменяется, — не оборачиваясь, ответил Пилипенко. — Я только что узнал, что моя гипотеза не верна.
Машина донесла их до больницы за шесть минут. Пилипенко показал удостоверение, и охранник поднял шлагбаум, открыв территорию, для частного транспорта запрещенную.
Пилипенко и Жаров, оба в белых халатах, не застегнутых, так что полы развевались от быстрой ходьбы, шли вдоль вереницы дверей. Их сопровождали доктор и медсестра.
— Я не несу ответственности, — говорил доктор. — Я не понимаю, как он проник в здание. Это забота охраны.
Пилипенко молча морщился, ежился под своим халатом, явно испытывая неудобство от этой безразмерной одежды.
— Он мог залезть в окно на первом этаже, — сказала медсестра.
Так, с белоснежным эскортом, Пилипенко и Жаров дошли до двери палаты, возле которой сидел милиционер. Увидев следователя, он встал и отдал честь.
— Всё под контролем, т-щ капитан! У меня тут круглосуточный пост.
— Отставить пост! Не думаю, что он еще раз сюда сунется.
— Но, т-щ капитан!
— Исполняйте.
— Слушаюсь, — закончил свою дискуссию младший сержант и, захватив с собой стул, удалился по коридору.
Пилипенко распахнул дверь палаты, сердито отдернув полу халата, зацепившуюся за ручку. Обернулся вслед уходящему милиционеру.
— И дайте тыквы начальнику местной охраны.
— Есть тыквы, т-щ капитан! — с радостью ответил младший сержант, устанавливая стул на место, в ряд с другими в коридоре.
Вера Куроедова сидела на своей кровати. Ее загипсованная нога была уже без растяжки. У спинки стояла пара костылей. На двух других кроватях расположились старушка с перевязанными руками и девочка с загипсованной шеей. Судя по облегченным повязкам обеих больных, за прошедшие дни состояние их значительно улучшилось.
— Это был волк! — воскликнула Вера вместо приветствия. — Самый настоящий волк!
— Только в человечьем костюме, — добавила старушка.
— И с огромными когтями, — уточнила девочка.
Жаров вертел головой, недоуменно глядя на этих странных пациенток. Пилипенко поднял обе руки, что на языке жестов означало «молчать!».
— Тихо, — озвучил он более вежливо. — Не все сразу. Я следователь уголовного розыска города Ялты. Начнем с потерпевшей. Итак, что вы видели?
— Я спала, — сказала Вера. — Мне снился сон. Я видела, будто иду по…
— Дальше! — перебил ее Пилипенко, — Вы, вероятно, проснулись?
— Пусть расскажет, — встрял Жаров. — А что, если этот сон…
Жаров поднял раскрытую ладонь и покрутил пальцами, Пилипенко бросил на него злобный взгляд, тот замолк и вяло опустил руку. Вера недоуменно вертела головой. Спросила следователя:
— Так рассказывать сон или нет?
— Нет пока, — очень терпеливым тоном ответил Пилипенко. — Что вы увидели, когда проснулись?
— Оно стояло прямо надо мной и тянуло ко мне руки. Это было то же самое, что сидело в той машине. Большая собачья голова. Или волчья. Такие водились в Древнем Египте.
— Нечто вроде Анубиса, — пробормотал Жаров.
— Его глаза горели, — содрогнувшись, произнесла Вера.
Девочка с повязкой вскочила. Заявила с гордостью:
— Я швырнула в него ночным горшком.
Пилипенко с недоумением обернулся к ней:
— Как? И ты его видела?
— Конечно!
— И я! — воскликнула старушка. — Он убегал и задел головой о дверной косяк. И у него отвалилась голова.
— Он схватил свою голову и убежал, — добавила девочка.
Ее лицо отражало настоящий страх. Старушка поднесла щепоть ко лбу, намереваясь перекреститься. Вера смотрела в одну точку. Пилипенко хлопнул себя по коленям.
— Все ясно. Будьте уверены: мы примем все возможные меры к задержанию чудовища.
— А еще я бы попросила объявить в розыск моего мужа, — вдруг тихо сказала Вера. — Он три дня не приходил, и телефон не отвечает.
Она кивнула на свой мобильник на тумбочке. Пилипенко и Жаров переглянулись.
— Ума не приложу, куда он мог подеваться? — продолжала Вера.
Куроедов шел по коридору с сумкой на плече. Его сопровождал охранник. У окна стояли следователь Пилипенко и лейтенант Клюев. Пилипенко барабанил пальцами по подоконнику.
— Давай лучше ты, — сказал Пилипенко.
— Как скажешь, — пожал плечами Клюев.
Он обернулся навстречу идущему Куроедову и отдал честь.
— От имени администрации города и Министерства внутренних дел приносим вам свои извинения.
Куроедов остановился, поправил сумку на плече.
— Это в честь чего?
Пилипенко отлип от подоконника и подошел к Куроедову. Сказал:
— Вы свободны. Ваше задержание и последующее обвинение были ошибкой.
Куроедов криво усмехнулся:
— Между прочим, я это с самого начала знал. А вы-то как догадались?
— На вашу жену было совершено покушение.
— Вы меня в этом убедили. Но мне казалось, что это был несчастный случай.
— Поскольку во время покушения вы находились здесь, то могу сказать, что это точно были не вы.
— Ничего не понимаю. Вы что-то путаете. Когда на нее наехала машина, я еще не был здесь.
Пилипенко внимательно посмотрел на Куроедова.
— Я говорил о другом. Кто-то напал на вашу жену в больнице.
— Кто напал?
— Могу только сказать, что это точно были не вы.
— Она… пострадала?
— К счастью, нет. Наша машина довезет вас до больницы.
Куроедов с сумкой забрался в милицейский «уазик». Машина отъехала. Пилипенко и Клюев устроились в «жигуленке», где уже сидел Жаров, точнее сказать — прятался, потому что чувствовал себя Гешей из «Бриллиантовой руки».
— Со стыда сгораешь? — поддел его Клюев.
— Просто сижу. Нечего мне было там делать. Ну а вы как? Извинения приняты? Ты-то зачем потащился, официальное лицо? — толкнул он следователя.
— Я потому приехал сюда сам, — сказал Пилипенко, — что хотел лично пронаблюдать за его реакцией. Странно он принял сообщение о том, что напали на его жену.
— Что ж тут странного? — усмехнулся Клюев. — Сразу видно, что ты не женат.
— Ты считаешь, что каждый муж должен огорчиться, если покушение на его жену не удалось? — проговорил Пилипенко. — Забрось-ка нас в редакцию, кофейку попить, — повернулся он к Клюеву.
Сидя с полными чашками черного кофе в руках, Пилипенко и Жаров какое-то время молчали. Разговорились, когда этот легкий наркотик ударил по мозгам.
— Выходит, что Куроедов не причастен к покушению на его жену, — сказал Пилипенко. — Но если это не Куроедов, то зачем ему принимать облик волка?
— Ты с ума меня сведешь! — воскликнул Жаров. — Ты же не веришь во всю эту, как ты ее называешь, чушь и ерунду. Как кто-то, по-твоему, может принять облик волка?
— Очень просто. Наденет маску волка, и все.
— Это был просто человек в маске?
— А ты как думал? Что только не померещится перепуганным девчонкам! Тоже мне, отлетела у него голова. Вопрос в другом. Я потому и обратил внимание на слово «оборотень». Кому, кроме самого Куроедова, понадобилась бы маска? Это должен быть кто-то, кого женщина знает в лицо.
Друзья помолчали, прихлебывая кофе.
— Итак, подытожим, — сказал Пилипенко. — Есть Куроедов, у которого при загадочных обстоятельствах погибли три жены. На его четвертую жену совершено два покушения. Человек, который делает это, скрывает свое лицо. Убийства этих женщин могли быть выгодны самому Куроедову. Поскольку в последнем покушении он явно невиновен, то можно предположить, что и остальные убийства также не его рук дело. Бессмыслица какая-то: зачем кому-то убивать жен одного и того же человека?
— К тому же — в течение весьма долгого времени.
— И в разных городах бывшего Союза. Должен признаться, что следствие по этому делу зашло в полный тупик. Пивную банку в машину подбросили. Сделать это легче легкого: Куроедов трудится барменом в ресторане. Достаточно прийти к нему в бар и заказать пиво. На банке и останутся отпечатки бармена.
— Вопрос только в том, кому надо было подставлять Куроедова?
— Кажется, я догадываюсь. Давай-ка заедем на винзавод.
Теперь Пилипенко и Жарова заставили надеть не белые, а синие рабочие халаты. Следователь и в этом наряде ерзал плечами, постоянно поправляя неуютную одежду.
— Опять облачены в какие-то мешки. А я даже милицейскую форму терпеть не могу носить.