лся изо всех сил… Понимаю… Сергей Сергеевич, зуб даю!
Посохин отключил телефон и откинулся на спинку сиденья. Он был зол. Не столько на Нестерова или Карельского, сколько себя. Он, улавливая запах большого зверя, осторожного и опасного, пока никак не мог точно определить направление, откуда этот запах доносится. Слишком много вокруг этой Квасовой крутилось в последние годы всякой хищной мелюзги. Но майор не сомневался, что в один прекрасный момент он поймает этого весьма умного людоеда за загривок. Если, конечно, сверху не будут его без конца дергать за административный поводок, на котором сидит любой сыскарь.
Посохин переоделся и вышел из машины. Людей на пляже было довольно много, и он не сразу заметил загоравшую в тени ивового куста Рыбакову. Она лежала на свернутом вдвое толстом хлопчатобумажном, в голубых цветах покрывале, коневом, как говорили бирючинские старухи, и читала книгу.
— Уважаемая Валентина Васильевна, какова сегодня речная водичка? Освежает? — присаживаясь на песок рядом с Рыбаковой, весело спросил Посохин.
Рыбакова повернула голову и, взявшись за дужку, чуть сдвинула на нос очки.
— Павел! Здравствуйте!
В очках со слегка затемненными стеклами она выглядела еще моложе. Не был заметен веер морщинок в уголках глаз.
«Мужики к ней, наверное, до сих пор пристают», — подумал Посохин.
— Здравствуйте! Смотритесь потрясающе.
— Приятно слышать, — откровенно призналась Валентина Васильевна.
— Что читаем? Детективчик? Или очередной бестселлер про сексуальную жизнь вампиров?
Рыбакова засмеялась.
— Нет, зарубежную фантастику. Шекли. Как продвигается расследование?
— Хреново продвигается.
Посохин окинул взглядом пляж. Успех в его работе зависел и оттого, насколько охотно он поддерживает приятельские отношения с местным людом. Сейчас очень кстати было бы подойти к кому-нибудь из знакомых, поздороваться, поболтать в неофициальной обстановке на посторонние темы…
— Наверное, исходя из характера убиенной, уйма подозреваемых?
— Сортировать не успеваем. Книжка интересная? — Перевернув кисть ладонью вверх, Посохин большим пальцем указал на толстый том.
— Советую. По его произведениям несколько фильмов снято. Под Николая Квасова все еще копаете?
— Копаем, но наряду со всеми. Сегодня, например, разговаривал с Марковой.
— И как?
— Прокол. Не смог подстроиться.
— Не переживайте. Я тоже не сразу нашла к ней подход. А вы ее вообще первый раз видели. Так?
— Ну да.
— Тетка трудная.
— А сынишка ее?
— К нему это обозначение мало подходит. Если коротко, то общительный человек, симпатичный мужчина. Ну, и к тому же неплохой художник. Его работы есть в нескольких российских музеях.
— Он же преподает в нашем областном художественном училище?
— Да, и давно. Отец его был довольно известным пейзажистом. Даже за рубежом выставлялся. Народный художник РСФСР. Его картины до сих пор пользуются спросом. Особенно у банкиров.
— Вот откуда у Марковой столько гонора.
— А то! Но Ярослав проще. И добрее.
— Особенно к детям.
— Бросьте, Павел! Такие разговоры я и раньше слышала, но не верю ни одному слову. Кстати, они и пошли только после того как по телевидению показали несколько шоу про педофилов.
— Он же не женат?
— Ну и что? Я тоже не замужем. Значит, следуя этой логике, я лесбиянка?
— Ваш муж погиб, а…
— У него тоже жена погибла. Попала в аварию. Еще во времена СССР. Они тогда только поженились. И года вместе не прожили.
— А почему он до сих пор снова не женился? Мужчина, говорят, он привлекательный. И небедный. Что для подавляющего большинства женщин еще более важно.
— Павел, а как вы думаете, почему я до сих пор не вышла замуж? Дима, ведь, погиб пятнадцать лет назад. Мне было тогда чуть за сорок и я не уродина, не стерва… Скажу честно, предложения были.
— Ну, вы понятно…
— Я поговорю с девчонками, которые ходят в гости к Марковым. Многие из них у меня учились. Но не надо их пока вызывать, хорошо?
— Ладно. Нам самим лишний шум не нужен. В таких делах осторожность никогда не бывает лишней. Особенно, когда замешан человек известный. — Посохин еще раз оглядел пляж. Из знакомых по-прежнему никого. — Сегодня Квасову хоронят. Пойдете?
— На поминки пойду.
— Интересно, из соседей еще кто-нибудь придет?
— Павел, все придут.
— Откуда вы знаете? Ее же все ненавидели.
— Ее больше нет. Есть Николай, есть Юля. Придут к ним. Вы с Дроновым Иваном не разговаривали?
— Было дело. А что? По-моему, он чист. Жарких и с его собутыльниками побеседовал, и с женой его. Он практически весь вечер тридцатого мая был у кого-то на глазах.
— Я не о том. Не спрашивали его, где он в позапрошлый понедельник скотину привязывал? Бычок и телочки его всегда возле реки пасутся. Привязывает он их часов в семь утра, в обед ходит поить, забирает примерно в девять. Я имею в виду в девять вечера. Мог что-нибудь увидеть нечаянно, если скотина паслась недалеко от старого пляжа.
— Мог. Мне почему-то такое в голову не пришло, хотя чью-то скотину на лужке возле пляжа я видел. Только в тот вечер, когда Квасову убили, Дронов за телятами уже около десяти часов пошел. Засиделся с Вовкой Мошкиным. Лариска их еле выпроводила тогда. А за подсказку спасибо. — Посохин поднялся на ноги. — Валентина Васильевна, с девчонками, пожалуйста, не забудьте поговорить. Хорошо? Аккуратно, как вы умеете.
— Поговорю, конечно.
— Пойду, быстренько искупаюсь, а потом мотнусь на кладбище.
— Думаете, убийца явится на похороны? — не без иронии спросила Рыбакова.
— Такое не только в кино случается. Был в моей практике подобный случай.
Глава 19
Похороны Квасовой проходили без оркестра, но с отпеванием. Людей у могилы стояло немного, и Карманова майор приметил сразу. Тот выделялся из кучки родственников и приятелей погибшей огромным брюхом и красивым черным костюмом. Ворот его белой рубашки был расстегнут, а из нагрудного кармана пиджака торчал краешек платка цвета красного вина. Аркадий Борисович походил на метрдотеля второсортного ресторана, случайно забредшего на кладбище.
Майор пристроился за спиной у москвича и не отходил от него до конца погребения.
Карманов вел себя на панихиде не как удрученный горем друг или любовник. Он то и дело отпускал сальные шуточки на ухо стоявшей рядом с ним стройной даме в черной юбке, черной кружевной блузке и огромных солнцезащитных очках. Ее траурный наряд дополняли черная кружевная косынка, черный лаковый клатч и черные лаковые лодочки на огромных шпильках. На руке у нее красовался узенький платиновый браслет с каким-то орнаментом.
Посохин ожидал, что женщина, в конце концов, одернет толстяка, но та никак не проявляла своего неудовольствия и даже два раза улыбнулась в ответ на скабрезные замечания Аркадия Борисовича.
«Кажется, флирт у гроба, благодаря кинематографу, уже не считается дурным тоном», — наблюдая за беззаботной парочкой, заметил про себя Посохин.
Собеседницу Карманова майор прежде никогда не встречал. Он был уверен. Судя по одежде, женщина была не из местных.
Когда народ потянулся к выходу с кладбища, Посохин взял москвича за локоть.
— Аркадий Борисович!
Карманов, уже готовясь подцепить под руку даму в черной кружевной блузке, оглянулся и с удивлением уставился на Посохина.
— Вы кто?
— Полиция. Но не Майами. Майор Посохин. Хотелось бы с вами побеседовать.
— О чем?
— О вашей подруге.
— Какой еще подруге?
— О покойной подруге.
— О Раисе, что ли?
Карманов со старческим отчаянием посмотрел вслед стройной даме в черной кружевной блузке, удалявшейся от них по главной аллее кладбища.
— У вас есть и другие покойные подруги? — с наигранным удивлением спросил его майор.
— Хватит Ваньку валять! Что вам надо? — не на шутку рассердился Карманов, с трудом отрывая взгляд от обтянутого черной юбкой крутого зада. У Аркадия Борисовича даже щеки покраснели. Он стал похож на синьора Помидора из советского мультика про Чипполино.
«Стоп! А тот мультфильм не черно-белый? — вдруг мелькнуло в голове у Посохина. — Надо будет проверить».
— Извините! — Майор виновато улыбнулся. — Тема у нас действительно серьезная и шутки в сторону. Когда вы видели госпожу Квасову в последний раз? Вопрос тривиальный, но без него никак нельзя. Давайте с вами присядем вон на ту удобную скамеечку.
Посохин потянул Карманова к деревянной лавочке возле ближайшей из могил.
— Присядьте, пожалуйста. Будьте любезны.
Карманов вырвал свою руку из крепче и крепче сжимавших ее пальцев майора.
— Что вы меня тащите?! Я отлично все слышал.
Он подошел к лавочке, поддернул на коленях брюки и сел, закинув ногу на ногу.
— Допрашивайте! О чем вы там хотели говорить?
Посохин садиться не стал.
— Меня интересует, когда вы видели в последний раз Квасову Раису Николаевну? — спросил он, нависая над Кармановым.
— В последний раз? — переспросил тот, отворачиваясь от полицейского. — В понедельник. В позапрошлый понедельник.
Карманов исподлобья глянул на майора. Он не был испуган. Высокомерный москвич был раздражен.
«Интересно, сорвется он на крик или не сорвется?» — мысленно задал себе вопрос Посохин.
— Где вы ее видели, Аркадий Борисович?
— На старом пляже.
— Когда? Часы, минуты.
— Точного времени не назову. Примерно в девять вечера. Было еще светло.
— Что вы там делали?
Карманов хмыкнул и покрутил головой.
— Отдыхали. Пили, закусывали. Говорили о прелестях жизни.
«Не сорвется, — решил про себя Посохин. — Хорошо подготовился или абсолютно ни при чем?».
— Кто еще там присутствовал?
— Мой Пятница. Табанин Васисуалий, — сострил Карманов, поправляя воротник рубашки. Майор не был записным книгочеем, но в каком произведении фигурирует персонаж с издевательским именем Васисуалий, он знал.