алось делать в его положении? Он прекрасно сознавал, что своим замечанием мог сильно обидеть несчастную женщину. Оставалось одно: терпеть, терпеть до тех пор, пока прокурор не выполнит свое обещание и не выбьет ему койко-место в общежитии Водной академии.
Открыв своим ключом квартиру, Вадим осторожно вошел и сразу наткнулся на строгий взгляд Ульяны.
— Ты что, сынок, крадешься, словно вор? — спросила она недовольно.
— Подумал, может быть, спите, — смутился Вадим. — Опасался потревожить. Уже девятый час вечера.
— Да какой там сон, — махнула рукой Ульяна и тяжело вздохнула. — Теперь совсем не усну. Только уж если вечным сном.
— Что вы говорите, Ульяна Наумовна! Зачем так мрачно. Живите сто лет и больше. — Вадим сел на скамеечку и стал разуваться. — Мне кажется, вас что-то очень сильно гнетет. Вы даже лицом осунулись за последние сутки. Вас по-прежнему тяжелые воспоминания не отпускают?
— Запуталась я, сынок. Не отмолить мне грехов своих.
— В чем же вы запутались? Поделитесь, может, чем смогу помочь. А не смогу, так хоть душу свою облегчите.
— Нет, ты мне не помощник, — вяло махнула рукой Ульяна и устало поплелась на кухню, шаркая комнатными тапочками. На ней было черное платье и черный платок.
Умывшись, Вадим прошел на кухню, чтобы выпить стакан чая, и был весьма удивлен присутствием на столе горки пирожков, стопки блинов и различного варенья в трех вазочках.
Ульяна сидела за столом ссутулившись, положив на стол узловатые руки. От Вадима не ускользнуло, что руки ее мелко дрожали.
— Садись, сынок, будем чай пить, — тоскливо вымолвила она и привязала неподвижный взгляд к своим подрагивающим рукам.
— Спасибо, Ульяна Наумовна! — поблагодарил Вадим и разместился на стуле. — В связи с чем такое изобилие? Какой-то праздник? Но, судя по вашему настроению и черной одежде, похоже на поминки.
— Почти угадал, сынок. Можно назвать и поминками.
— По ком на этот раз? — поинтересовался Вадим, чтобы поддержать разговор и хоть как-то отвлечь хозяйку от мрачных мыслей. Разлив по чашкам ароматный чай, он взял еще теплый пирожок и спросил: — С чем пирожок?
— С капустой, — тихо обронила Ульяна и ответила на его предыдущий вопрос: — Поминки по мне, сынок.
После этой фразы хозяйки Вадиму расхотелось есть, и он положил пирожок на прежнее место.
— По вам? — спросил он не без удивления. — Как это понимать? Вы же живая.
— Это тебе кажется, сынок, что я живая. Мертвая я.
— Вы меня пугаете, Ульяна Наумовна. Что с вами? Вам нездоровится?
— Телом-то я здоровая, сынок, но вот душа моя умерла. Да ты не пугайся. О поминках я так, к слову. Это прощальный ужин.
— Прощальный? Почему прощальный? Извините, Ульяна Наумовна, но не могли бы вы толком объяснить, что с вами происходит.
— Ухожу я, сынок, в монастырь. Навсегда. Завтра утром и простимся.
— Как «в монастырь»? Зачем?
— Грехи замаливать. Много у меня их накопилось. А к тебе, сынок, у меня деловой разговор.
— Деловой разговор? Вы словно бизнесмен разговариваете. Так о чем разговор?
— Об этой квартире, сынок. Я хочу оставить ее тебе. Не пропадать же ей. А ты, вон, скитаешься квартирантом. Не дело это. Вот я и решила сделать тебе подарок. В память о сыне.
— Вы сегодня просто поражаете меня, Ульяна Наумовна!
— Не возражай, сынок, — тем же тихим голосом продолжила Ульяна. — Ты подумай, как лучше перевести квартиру на тебя. Я в этом ничего не понимаю.
Вадим шумно выдохнул и, может быть, резче, чем следовало, ответил:
— Глупости говорите, Ульяна Наумовна. Квартира вам самой нужна. Со своей стороны хочу кое-что посоветовать. Или вы не нуждаетесь в моем совете?
— Говори.
— Предлагаю завтра с утра отправиться в горбольницу. Полежите в стационаре с недельку. Вас обследуют хорошие, опытные врачи. Я буду навещать. Как вылечитесь, обсудим вопрос о заключении вами договора пожизненного содержания с «Жилсоцгарантией», есть такая организация. Она вам первоначально выдаст крупную сумму и в дальнейшем каждый месяц будет выплачивать приличные деньги, которые станут хорошей добавкой к вашей пенсии. И это не все. За вами будут ухаживать медицинские работники. Заболеете — станут бесплатно лечить. Жизнь ваша изменится в лучшую сторону. А сейчас у вас хандра от одиночества и отсутствия средств. Согласитесь, вы сейчас не можете себе позволить ни в театр сходить, ни в картинную галерею или в цирк, ни…
— Вот ты сейчас и говоришь глупость, сынок, — сердито перебила Ульяна, — а еще следователь. Молодой еще, и никакого опыта у тебя нет. Жизни не видал. Не надо мне твоей больницы. Здоровая я. И в ренте не нуждаюсь. В монастыре буду жить и работать. Там мне будет как раз. В Колывани женский монастырь. — Ульяна тяжело вздохнула и впервые за вечер грустно посмотрела прямо в глаза Вадиму. — По тебе буду скучать, сынок.
Вадиму стало не по себе от пристального взгляда пожилой женщины. Он не нашелся, что ответить, и машинально посмотрел на наручные часы. И вдруг вспомнил о «Городских криминальных новостях». До их начала оставалось двадцать минут. Посмотрев на понурую хозяйку, он мягко произнес:
— Ульяна Наумовна, будем считать, что пока высокие стороны к взаимовыгодному соглашению не пришли. Сделаем перерыв.
— Пирожки-то ешь, дипломат, — попыталась улыбнуться Ульяна, но улыбка у нее не получилась. — Для тебя пекла.
— Спасибо, но что-то не хочется. Потом. Скоро меня по телевизору будут показывать. Интересно посмотреть на самого себя. Волновался страшно, ведь первый раз снимали.
— Как это — по телевизору? — заинтересовалась Ульяна. — Ты что — артист? Кого изображал-то?
— Да самого себя и изображал, — улыбнулся Вадим, — следователя. В «Криминальных новостях» будут показывать. Вы, наверное, слышали, какое вчера ночью страшное преступление произошло на Рельсовой? Тут, рядом. Пять минут ходьбы. В девятиэтажке.
— Нет, не слышала, — приглушенно ответила Ульяна и отпила глоток чаю. — Я сегодня из квартиры не выходила.
— Так вот, в наркопритоне были отравлены бытовым газом сразу ни мало ни много шесть человек, — продолжил Вадим. — Пятеро молодых парней и пожилой хозяин квартиры, который этот притон и…
Вадим не закончил фразы, когда Ульяна, шумно ухватив воздуху открытым ртом, закатила глаза и стала сползать со стула. И упала бы на пол, если бы Вадим не подхватил ее. Усадив побледневшую женщину на стул, он дал ей холодной воды и отер лицо мокрым полотенцем.
— Вам плохо, Ульяна Наумовна? — не на шутку испугался Вадим. — Сердце, да? Валидол есть?
Но Ульяна быстро пришла в себя.
— Ничего, сынок, все нормально, — глубоко вздохнула она и открыла глаза. — Валидола дома не держу. С сердцем у меня все в порядке. Так, секундный обморок. Сама не ожидала. Впервые такое случилось. Сейчас хлебну чаю, и все наладится.
Она взяла дрожащими руками чашку с чаем и сделала несколько маленьких глоточков. Отодвинув чашку, жалко улыбнулась. Лицо ее было бескровное, а дыхание частое и прерывистое.
— Это я виноват со своими страшными рассказами, — расстроился Вадим. — Извините, пожалуйста, Ульяна Наумовна. Нам и без того было нехорошо. Сейчас нужно лечь. Я провожу нас в комнату. — Вадим попытался взять Ульяну под мышки. Но та отстранилась.
— Не беспокойся, сынок. Сядь. Ничего со мной не случится. Уже оклемалась. Налей-ка чайку покрепче и погорячее. С вареньицем попью.
Вадим быстро исполнил просьбу Ульяны и себе налил покрепче и погорячее.
— Ты рассказывай, — попросила Ульяна, прихлебывая чай и слизывая с ложечки малиновое варенье. Щеки ее стали понемногу розоветь.
— А стоит ли? — засомневался Вадим. — После вашего обморока мне что-то…
— Да ты не опасайся за меня, — повторила Ульяна и долила себе чаю. — Это у меня от неожиданности помутилось в голове. Уверена, что больше подобного не случится. Теперь я готова к неожиданным поворотам. Я женщина тренированная. Спортивная.
— Спортивная? Но у вас возраст…
— А что удивляешься? В молодости каждый каким-то спортом увлекался. Я, например, баскетболом. Была кандидатом в мастера спорта. Правда, давно это было, но фундамент для будущего здоровья был заложен. Ну, ты рассказывай.
— Так вроде и говорить больше не о чем, — попытался закрыть тему Вадим. — Увезли трупы в морг. Вот и все. Убийца пока гуляет на свободе. Но недолго ему осталось разгуливать.
— Ты говоришь — убийца? Думаешь, что этих наркоманов убили? Да они скорее всего сами себя и отравили. Наглотались всякого зелья и открыли газ на газовой плите. Кто бы их убивал? Кому они нужны? Ты, сынок, когда-нибудь угорал от обыкновенной печи?
— Нет, не доводилось.
— А я угорала. Скажу тебе, что угоревший человек не соображает, что делает. Так же и от наркотиков угорают.
— Откуда вам известно, как угорают от наркотиков?
— От верблюда, — недовольно буркнула Ульяна. Было заметно, что она почти полностью отошла от недавнего обморока.
В ее голосе стали прослеживаться злые нотки.
— Я что, не смотрю телевизор?! Ты видел американский фильм «Криминальное чтиво»?
— Видел.
— Так что же спрашиваешь? Разве в том кино наркоманы на людей похожи? Это же какие-то ничего не соображающие животные.
— Значит, вы, Ульяна Наумовна, полагаете, что преступлена в данном случае не было?
— И к бабке-гадалке ходить не надо. Конечно, не было. Я же сказала — сами себя отравили, так как были угоревшие. Туда им и дорога. Пусть не мешают людям жить.
— Больно вы безжалостны, Ульяна Наумовна. Хоть пострадавшие были наркоманами, но все же они люди. Молодые ребята. Каково их родителям?
Ульяна промолчала, только более шумно стала прихлебывал чай из чашки.
— А у меня есть доказательство, что пострадавшие были убиты, и убиты посторонним лицом. — Вадим посмотрел на часы — до начала передачи оставалось десять минут.
— Доказательство? Какое тут может быть доказательство?
— Какое? А вот увидите по телевизору. Скоро начнется передача.