омандировку вместе с бригадой; шеф-монтажников. Они должны были собрать в Испании подводную лодку. На самом деле бригаду увезли в Колумбию. Там-то и выяснилось, что субмарину заказала местная наркомафия для перевозки кокаина в Штаты. Ясное дело — ребят этих, конечно бы, грохнули. Лишние свидетели, сам понимаешь, никому не нужны. Только оказались работяги не лыком шиты. Колумбийских мазуриков они повязали и сдали всю банду вместе с лодкой американцам. За это выплатили им в Штатах аж семь миллионов долларов. Мужики на эти деньги вскладчину построили потом в Северопольске заводик. Делают на нем навигационное оборудование и бытовые самогонные аппараты. А их переводчица Сидорова осталась в Америке. Похоже, уж очень шустрая она, эта бабенка. Теперь-то понятно — наша Катерина еще в Москве с американской разведкой снюхалась. В их посольстве в кого ни плюнь, однозначно в шпиона попадешь.; Вот ее бы и поискать тебе в первую очередь. Глядишь, с ее помощью и получится вычислить Козлюка. За спасибо она, конечно, пальцем о палец не стукнет. Следовательно, надо будет пообещать ей процентик с того, что Козлюк успел прикарманить. Уловил?
Папину подсказку Тофик, разумеется, принял к сведению. Цены бы ей не было, ежели кто-нибудь сумел объяснить заодно, где и как искать в Америке эту Сидорову. Вот почему, немного поразмыслив, он готов был уже признать свое поражение, как вдруг случилось невероятное. В супермаркете на Лубянке, куда Белоглазов заглянул, чтобы купить пачку сигарет, Тофик едва не столкнулся нос к носу с Михаилом Самойловичем Иткисом. А еще говорят, что курить вредно! Выходит, иногда это может даже приносить пользу. Пусть не для здоровья, но уж для дела как минимум.
К счастью, Иткис в тот момент расплачивался за купленный товар и Тофика не заметил. Зато Белоглазову удалось не только проследить за ним, но и, на всякий случай, запечатлеть в мобильном телефоне облик Михаила Самойловича. Из супермаркета тот пешком направился в Милютинский переулок, где скрылся в подъезде одного из жилых домов.
Казалось бы, ну вот он тот самый Иткис собственной персоной. Бери его тепленьким и начинай диалог. Так подумал бы кто угодно, но только не Тофик. Он-то как раз был очень умный, за что и получил свое прозвище — Чубайс. Первым делом Белоглазов позвонил Васе-душителю и велел вместе с Шибздиком срочно подъехать в Милютинский переулок. Пока соратники добирались, он принялся обдумывать план предстоящих действий. В Нью-Йорке общение с Иткисом являлось лишь одним из вариантов «наезда» на Козлюка. Ныне Михаил Самойлович стал, образно выражаясь, тоненькой нитью, которая могла бы вывести на беглого Ваньку. Важно было ниточку эту ни в коем случае не оборвать.
То, что Михаил Самойлович оказался в Москве, Тофика нисколько не удивило. В самом деле, ну и что за жизнь нынче в Америке? Не жизнь, а сплошной фильм ужасов. Причем чем дальше, тем страшнее. То стрельбу там учинят в местах естественного скопления населения, то вообще небоскребы взрывают. Взять хотя бы тот же Нью-Йорк. Даже много лет назад, когда Белоглазов с бригадой был там в служебной командировке, обстановка в том мегаполисе уж очень напоминала будни прифронтовой полосы. В том смысле, что ежели высунешься из траншеи, непременно пулю или осколок снаряда черепушкой поймаешь.
Туземные жители знали об этом вовсе не понаслышке. Не зря чуть ли не в каждом кинофильме у них показывали один и тот же сюжет. Подходит, скажем, какой-нибудь доходяга-наркоман к прилично одетому мистеру и сует ему под ребра «волыну». Жертва ограбления тут же достает из кармана бумажник и бормочет: «Только не убивай». В нью-йоркском метро Тофика тоже попытались взять на «гоп-стоп» два жирных придурка. Ну и что? Белоглазов просто сунул руку в карман плаща, изобразив, будто там у него покоится ствол. Грабители моментально стушевались и сами стали выгребать из карманов всю свою наличность. Кажется, всего-то долларов тридцать смогли наскрести. Пришлось снять с одного из них золотую цепь. Впрочем, оказалась она из позолоченной меди, то бишь — «дурилкой».
Просто так подойти к Иткису на улице было бы несолидно. Для серьезного и обстоятельного разговора требовалось какое-нибудь тихое уютное местечко. Например, художественная галерея, библиотека, в крайнем случае парк культуры и отдыха. Вася-душитель с Шибздиком должны были проследить за Михаилом Самойловичем и сообщить Тофику, когда клиент окажется в одном из таких мест.
В последующие два дня Иткис из дома никуда не выходил. Лишь на третий день в половине седьмого вечера он с какой-то женщиной показался из подъезда. Они пешком направились в сторону Сретенки. Шибздик проводил эту парочку вплоть до ресторана «Славянская трапеза», откуда и позвонил Белоглазову.
Глава 7
На пенсию полковника Максима Максимовича даже не проводили. На заслуженный отдых его, можно сказать, просто спровадили. Ни тебе, понимаешь, букета цветов и памятных подарков. Ни прочувствованных слов товарищей по работе под рюмочку какого-нибудь веселящего напитка. Впрочем, обижаться на это оснований не имелось. Служебные «междусобойчики», когда-то переименованные в «корпоративы», давно уже находились под строжайшим запретом. И все равно данное событие Максим Максимович хоть и скромно, но все-таки отметил, пригласив в ресторан старинного друга и однокашника Мишу Иткиса с супругой его Цилей Моисеевной.
Миша, то есть Михаил Самойлович, тоже числился пенсионером. Однако, в отличие от Максима Максимовича, был он этим вполне доволен, ибо ничто теперь не отвлекало его от любимого занятия — поэтического творчества. В Америке приличными тиражами разошлись два сборника его стихов на американском языке. А вот на родине публиковать Иткиса не соглашалось пока ни одно издательство. «Нет пророка в своем отечестве», — чем-нибудь иным объяснить это прискорбное обстоятельство у Иткиса не получалось.
— Уважаемые господа, не покажется ли бестактностью, если я попрошу разрешения пригласить на танец вашу прелестную даму? — с этой учтивой фразой к Максиму Максимовичу и его гостям обратился симпатичный рыжеволосый мужчина приятной наружности.
— Тофик, неужели это вы?! — удивленно воскликнул Михаил Самойлович. — Мы ведь, кажется, встречались в Нью-Йорке?
— Вы абсолютно правы, — ответил мужчина. — Поверьте, я искренне польщен тем, что вы все еще помните скромную персону вашего покорнейшего слуги.
Циля Моисеевна тоже повернула голову в сторону незнакомца.
— Извините, я не танцую, — сообщила она, смерив субъекта внимательным оценивающим взглядом.
— Может, вы не откажетесь разделить нашу трапезу? — предложил Максим Максимович. — Раз уж вы с Михаилом Самойловичем давние знакомые.
— Почту за честь, — с легким поклоном ответил Тофик, присаживаясь за столик. — Позвольте представиться: Белоглазов Тофик Анатольевич. Для вас — просто Тофик.
— Очень приятно. Меня зовут Максим Максимович. С Михаилом Самойловичем вы уже знакомы. Мне остается представить вам супругу Михаила Самойловича, восхитительную Цилю Моисеевну. Есть предложение поднять бокалы за встречу.
— Как там с вашим алмазным проектом? — поинтересовался Иткис, машинально отметив, что Белоглазов лишь пригубил содержимое своего бокала с великолепным крымским вином.
— Извините, никак, — развел руками Тофик. — Его пришлось временно заморозить. Козлюк оказался жуликом, и его посадили. Пока мы искали других партнеров, грянул мировой экономический кризис. Потом мажоритарный акционер почил в бозе, а наследники его до сих пор пытаются разобраться, кому сколько причитается.
— Ну и чем же вы теперь занимаетесь?
— Уговорили меня перейти на службу государеву. Тружусь ныне помощником по особым поручениям у Пал Саныча. Нуда, у того самого Пал Саныча.
— Даже так?! — вырвалось у Иткиса. — Что ж, поздравляю.
— Спасибо. Кстати, очень удачно, что мы с вами встретились. У вас ведь наверняка сохранились кое-какие связи в Америке. А мне недавно Пал Саныч поручил разыскать там одну женщину, нашу соотечественницу. Вот я и подумал — не смогли бы вы мне помочь?
— Что именно вам о ней известно?
— Да почти ничего. Она была командирована за границу переводчицей. Кажется, в Колумбию. Впоследствии оказалась в Америке. Вероятнее всего, вышла замуж за дипломата. Дальше следы ее теряются.
Михаил Самойлович с Максимом Максимовичем переглянулись.
— А как ее фамилия? — поинтересовался Иткис.
— Сидорова Екатерина Максимовна.
— У вас есть ее фотография?
— Увы!
— Ладно, — произнес Максим Максимович. — Оставьте, пожалуйста, номер вашего телефона. Мы подумаем, как вам помочь.
На листке, выдранном из записной книжки, Белоглазов изобразил номер своего мобильника, после чего откланялся, сославшись на неотложные дела.
— Что скажешь, Циленька? — обратился Иткис к супруге.
— Аферист! — безапелляционно заявила Циля Моисеевна.
— А мне то же самое еще в Нью-Йорке подумалось, — признался Михаил Самойлович.
— Разберемся, — усмехнулся Максим Максимович, сунув в карман листок с номером телефона.
В его душе набирало силу приятное, хоть и несколько зыбкое предвкушение чего-то очень любопытного и кое-что обещающего. Совсем как у котика, еще не успевшего почуять запах добычи, но уже уловившего краем уха подозрительное шевеление где-то за паркетным плинтусом.
Глава 8
Было бы не совсем корректным утверждать, будто с некоторых пор в тихом местечке под названием Лэнгли вовсе прекратилась невидимая постороннему взгляду напряженная кропотливая работа. Та самая, чье содержание составляло когда-то одну из самых охраняемых государственных тайн великой заокеанской державы. Тем не менее кое-что все-таки изменилось после подписания между Россией и США всеобъемлющего договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.
В былые времена режим строжайшей секретности мог в ЦРУ касаться кого угодно, но только не главного аналитика, лейтенанта Кэтрин Бэдминтон. Именно через эту миссис, носившую в девичестве фамилию Сидорова, проходили все сверхсекретные материалы. Катерина на их основе готовила ежедневные сводки для директора самого могущественного (после российской внешней разведки) шпионского ведомства. Так уж было у них заведено. Вот почему Катина контора на ее исторической родине внезапно превратилась в своего рода держателя заокеанских тайн. Этим она, к слову сказат