— Что ж, ваш план представляется достаточно разумным, — немного подумав, ответила Сидорова. — В Америке немало фирм, специализирующихся в области подобного рода расследований. Почему бы вам не обратиться к одной из них?
— Видите ли, существует несколько причин, заставляющих нас отвергнуть такой вариант. Во-первых, совсем не факт, что наши потенциальные партнеры смогут найти Козлюка. Однако очень приличный аванс они, безусловно, потребуют. Для нас, в случае неудачи, это станет неоправданной финансовой потерей. Во-вторых, львиную долю тех средств, что получится изъять у преступника, нам придется вернуть государству. Любая фирма вынуждена платить налоги, арендовать офисы, содержать штат сотрудников и нести массу прочих расходов. Все эти издержки перекладываются, естественно, на плечи заказчиков. Вот и выходит, что после оплаты услуг американских партнеров, нашей структуре останется лишь навар от яиц. С другой стороны, воспользовавшись своим служебным положением, вы смогли бы заработать очень приличные деньги. При этом и мы не остались бы внакладе. Что скажете?
— Вообще-то, мальчики, я работаю в ЦРУ всего лишь уборщицей, — солгала Катерина. — На вашем месте я бы не стала переоценивать мои возможности. Правда, кое-кто из сотрудников мне немножечко симпатизирует. Можно, конечно, попробовать. Как знать, может, кто-нибудь из них и согласится заработать лишний доллар? Одним словом, мне надо немного подумать Если я правильно поняла, вы привезли с собой копии документов. Могу ли я с ними ознакомиться?
— Запросто, — ухмыльнулся Тофик, доставая из кармана «флэшку». — Тут все, что у нас имеется.
— А как будем держать связь?
— Здесь уже забиты номера наших с Тофиком мобильников, — сообщил Федор Феликсович и протянул Кате купленный накануне изящный телефончик.
«Гаджет» выглядел очень эффектно, оттого что был декорирован стразами, издали похожими на настоящие брильянты.
Глава 13
В подвале крематория царил таинственный полумрак. Может, и не очень таинственный, но все-таки жутковатый. Наверное, потому, что под низеньким потолком теплилась лишь тусклая лампочка, свет которой отбрасывал странные, леденящие душу тени.
Папа Сильверст с Рамзесом сидели на потертом продавленном диванчике. Перед ними в скрипучем деревянном кресле покоилась мужская фигура с обездвиженными липкой лентой конечностями. Мужчина выглядел довольно сомнительно. То есть внешность его вряд ли внушила бы доверие не только представителям органов правопорядка, но и простым, ни разу не сидевшим гражданам. К тому же особый «шарм» индивидуальным особенностям его облика придавал синебагровый «фингал», полыхавший под левым глазом субъекта.
— Мой друг Жорик Шекспирян часто повторял оболтусу своему Гамлету: «Чем я тебя породил, сукин ты сын, тем я тебя и убью, гадёныш!» — произнес Арнольд Валентинович тихим задумчивым голосом. — Правда, это не помогло. Пацана все равно посадили.
— Волки позорные! — заныл связанный.
— Кеша, а кто это? — поинтересовался Папа Сильверст.
— Да так, один безпредельщик. Герасимов его фамилия. А погоняло у него Муму, — пояснил Иннокентий Игоревич. — Месяц, как с зоны откинулся. С тех пор не просыхает. Пришлось двое суток взаперти его подержать. Чтобы собразиловка у него хоть чуть-чуть заработала.
— Нуда, я что-то припоминаю. Это не он ли порвал нашу декларацию, а потом плюнул в рожу парламентеру? Ай-я-яй! Как нехорошо!
— Он самый, — подтвердил Рамзес. — А теперь вот в террористы записался. На кого работаешь, гнида? — обратился он к пленнику.
— Да вы чего?! — возмутился тот. — Какие такие террористы? Не при делах я, в натуре. Зуб даю.
— И винтовка, конечно, не твоя. И взрывчатка. И чертежик взрывателя, разумеется, не ты рисовал. Почему же везде отпечатки твоих пальцев имеются?
— У-у-у! — взвыл «террорист», задергавшись в кресле.
— Надо бы с ним еще поработать, — заметил Арнольд Валентинович. — Кино ему показать. То, которое Вася для интернета снимал. Объяснить мужику, что именно говорить придется на следственном эксперименте. Про перспективы растолковать, которые ему светят.
— Это все Васькина забота, — заверил Рамзес. — Артурчик велел, чтобы он сам косяки свои разруливал.
— Нет, Кеша. Васька слабак. Лучше ты сам обрисуй нашему гостю в деталях, как бедолага недельки две будет на тот свет добираться. Если, конечно, нас не послушает. И вообще пожалеть его надобно. Сопьется ведь на воле. Нечего ему тут делать. На зоне его обогреют, накормят, оденут-обуют. Охранять будут круглые сутки, чтобы никто его не обидел. Не жизнь, а малина…
Ровно через три дня утренние новости большинства российских электронных средств массовой информации начались с краткого сообщения с пометкой «молния». Звучало оно примерно так: «Ночью в столице был задержан гражданин, подозреваемый в совершении на территории Москвы трех террористических актов. Как нам только что сообщили в пресс-службе МВД, данное задержание явилось итогом тщательно спланированной и успешно проведенной операции столичных правоохранителей. Следствию удалось собрать неопровержимые вещественные доказательства, свидетельствующие о причастности задержанного к инкриминируемым ему деяниям. Подозреваемый уже дал чистосердечные признательные показания. Сегодня он будет доставлен в Басманный суд для избрания ему меры пресечения».
Приблизительно в то же самое время или чуть позже Волк с Белоглазовым, сидя в баре отеля «Уотергейт», готовились отойти ко сну. Тофик уже выпил на ночь стакан молока. Федор Феликсович неторопливо допивал третий бокал двойного виски со льдом, но, как обычно, без содовой.
— Чего-чего?! — вдруг встрепенулся Волк, повернув голову в сторону телевизора.
Тофик тоже обратил свой взор на экран, где демонстрировалось изображение симпатичной девушки азиатской наружности. Девуленька что-то бойко щебетала на непонятном языке.
— Ну и дела! — пробормотал Федор Феликсович, дослушав телевизионное сообщение. — Японцы передают, что по всей Москве гремят взрывы. Множество убитых и раненых. Власти в панике и не знают, что делать.
— Надо бы нашим звякнуть, — растерянно пробормотал Белоглазов.
— Звони, — велел Волк. — А я пока по другим каналам пошарю. Может, еще какие-нибудь подробности сообщат.
Тофик отошел в сторонку, чтобы сделать звонок, а Федор Феликсович, попросив пульт у бармена, принялся «терзать» телевизор, последовательно переключаясь с одного канала на другой.
— Горбатого лепят твои японцы, — радостно хмыкнул Белоглазов спустя две минуты. — Никто в Москве ни о каких взрывах не слыхивал.
— Ну и брехуны!.. — чуть не вырвались у Волка непечатные слова возмущенного негодования. — Никак не угомонятся! Опять фейковыми новостями пудрят мозги населению…
В этот момент его пылкая риторика была прервана звонком мобильного телефона.
— Димка, ты где? — услышал он в трубке Катин голос.
— В гостинице, — сообщил Федор. — А что?
— Жду тебя в скверике. Это в двух кварталах от твоего отеля. Как выйдешь, сверни направо и двигайся по прямой. Заодно проверь, нет ли слежки.
— Катюха звонила, — пояснил Волк. — На рандеву[8] приглашает. Я тебе сейчас объясню, куда путь держать.
— А ты?
— Я пойду за тобой. Береженого, как говорится, Бог бережет. А недоумков, сам понимаешь, конвой стережет.
Глава 14
«Как много нам открытий чудных готовит просвещенья дух», — примерно такого рода оптимистическое предположение должно было осенить каждого посетителя административного корпуса подмосковного пансионата Метелкино. Эта мысль, сформулированная, быть может, несколько иначе, и впрямь приходила в голову тем, кто был допущен лицезреть внушительных размеров установку, именуемую «перемещателем».
Стены огромного зала, где располагался агрегат, были увешаны множеством портретов лиц, удостоившихся отправки в светлое будущее. Под каждым портретом имелся отдельный стенд. Там, под стеклом, хранились благодарственные письма перемещенных лиц и красочные фотографии. На них эти счастливчики, можно сказать, баловни судьбы, сияли лучезарными улыбками на фоне особняков, утопавших в буйной субтропической растительности. Те же лица позировали на борту шикарной океанской яхты в окружении полуобнаженных молоденьких красоток. Они же катались на горных лыжах по заснеженным склонам, что-то вкушали за столиками явно элитного ресторана, поднимались по трапу персонального авиалайнера и так далее.
— А на хрена козе баян?! — в свое время возмутился Савва Макарович Ельсуков, по прозвищу Сапер. Таковой была его первая реакция на задумку Папы Сильверста. То есть на идею отправлять клиентов в светлое будущее. — Что-то перемудрил ты, Арнольд Валентинович, — заявил Сапер. — Брать надо этого Козладоева. Разок двинуть гаду под дых, чтобы пополам согнулся, — и по почкам ему, по почкам резиновым шлангом! Как кровью писать начнет, сам все отдаст до копеечки.
— А как же быть с Магаданской декларацией? — поинтересовался Арнольд Валентинович. — Под ней, между прочим, и твоя подпись имеется.
— Покажи мне, где там написано, что бить по почкам нельзя? — не унимался Ельсуков.
— Уймись, Савва! — велел Сигизмунд Артурович. — Помнишь, ты рассказывал, будто Козладоев скупил все акции Северопольского завода?
— Ну, положим, не все, а только контрольный пакет.
— А ты сам-то бывал на заводе?
— Шутишь! Да я там вкалывал, пока не схлопотал первый срок.
— Вот и хорошо. По телевизору говорят, мужики с того завода подводную лодку собрали в Колумбии. Причем даже без чертежей. Как думаешь, это правда?
— А то! — ухмыльнулся Сапер. — Я вот что скажу. Эти заводские работяги чего угодно тебе соберут. Из любого неликвида конфетку сделают.
— В общем, так. Привези-ка ты мне, братец, эту бригаду. Хочу перетереть с ними Папину идею. Ну, насчет светлого будущего.
— Вообще-то, надо бы к ним Ромку Хенкина пристегнуть, — немного поразмыслив, предложил Ельсуков. — Мозги у пацана, как у Президиума Академии наук. Он ведь инженер милостью божьей. А его на профсоюзы задвинули. Толку там с него, как с козла молока…