Бригаду шеф-монтажников вместе с Хенкиным Савва Макарович через несколько дней доставил из Северопольска в Москву. О чем наедине договаривался с ними Сигизмунд Артурович, сообразить было нетрудно. В тот же день мужики, осмотрев «исчезатель», пылившийся в комнате Пантелея Ягодкина, перевезли прибор в Метелкино. Там они провозились недели две, пытаясь разобраться в устройстве Пантелеева детища. Наконец Михалыч, ихний бригадир, сообщил, что за работу они берутся, но представил обширный список деталей, потребных для сборки будущей установки.
Полтора месяца бригада практически не вылезала из административного корпуса, превращенного после перепланировки в сборочный цех. Наконец Михалыч с усталым, но довольным выражением лица объявил, что они готовы приступить к предварительным испытаниям.
«Исчезатель» Ягодкина с натугой глотал папиросные окурки. Три мешка картошки, втиснутые в кабинку размером с уличный пластмассовый туалет, без какого-либо напряга испарились в мгновение ока. Это была победа! Еще два дня потребовалось на подключение багажного контейнера и проведение финишных испытаний. Теперь предстояло самое главное. То есть отработка методики привлечения клиентов.
В уголовном деле, возбужденном по факту хищения гохрановских брильянтов, Олег Борисович Козладоев, президент НЛО, фигурировал поначалу лишь в статусе свидетеля. Однако после того, как Артурчик лично переговорил с генералом Прониным, Козладоева поместили в СИЗО. Трех суток пребывания в этом учреждении вполне хватило Олегу Борисовичу, чтобы визит Папы Сильверста попритчился ему пришествием ангела-хранителя, спустившегося с небес. Могло бы показаться, будто все это уж очень смахивает на обыкновенный шантаж. Отнюдь! Арнольд Валентинович просто-напросто обрисовал потенциальному клиенту сказочную перспективу перемещения на полвека вперед.
— Данная процедура, как вы сами понимаете, дело весьма затратное, — продолжил он свои объяснения. — Одни только научные изыскания обошлись нам почти в миллиард. Об эксплуатационных расходах я и не говорю. Однако с вас для почина мы практически ничего не возьмем. Все свои активы вы можете, при желании, конвертировать в наличную российскую валюту и захватить с собой. Это увеличит через полвека покупательную способность вашего капитала в несколько тысяч раз. Мы лишь попросим передать нам в доверительное управление акции Северопольского завода. По прибытии на место вы сможете распорядиться ими по собственному усмотрению. Мы же обязуемся пересылать раз в год сумму причитающихся вам дивидендов за минусом двадцати процентов в качестве нашего комиссионного вознаграждения. Слова, не подкрепленные доказательствами, суть пустой звук. Завтра мы сможем продемонстрировать работу установки, хоть это и сопряжено с немалыми расходами. Но их мы также берем на себя. У нас будет только одно небольшое условие. После демонстрации, если вы откажетесь от перемещения, вас придется ликвидировать. Поймите меня правильно. Попробуйте представить, сколько желающих тут же кинутся к нам, ежели возможность перемещения в будущее получит широкую огласку. Нас ведь просто-напросто разорвут на куски. Так что выбор за вами.
Обещанная демонстрация состоялась на следующий день. Тофик Белоглазов при ней тоже присутствовал, но только в качестве наблюдателя. То есть стоял в сторонке и, как говорится, «мотал все на ус». После детальных пояснений, которые озвучил инженер Рома Хенкин, в зал приволокли пьяного бомжа. В помещении тут же повеяло жутким запахом привокзального сортира. «Аромат», понятное дело, исходил от этой давно не стриженной и не мытой личности неопределенного возраста с черно-сивой бородой, заросшей до самых глаз.
— А где его барахло? — поинтересовался Папа Сильверст.
— Уже несу, — отозвался появившийся в дверях Вася-душитель. На вытянутых руках он брезгливо нес несколько пластиковых пакетов с каким-то тряпьем, от которого тоже смердило отнюдь не фиалками.
— Клади в грузовой контейнер, — велел ему Арнольд Валентинович. Повернувшись к Козладоеву, он пояснил: — Багаж будет отправлен автоматически вместе с нашим пассажиром. Минут через десять-пятнадцать этого товарища пришлют обратно. Надеюсь, он нам расскажет, каково там, в светлом будущем. Давай, Михалыч, начинай обратный отсчет.
Бригадир Михалыч нажал красную кнопку. На пульте управления замигали разноцветные лампочки. Постепенно усиливаясь, послышался нарастающий свист. Вокруг кабинки перемещения возникло голубоватое мерцающее сияние. Внезапно все прекратилось и наступила мертвая тишина.
Арнольд Валентинович подвел Козладоева к кабинке и, приоткрыв дверцу, продемонстрировал, что бомжа внутри нет. Даже запаха от него не осталось. Грузовой контейнер также оказался пуст.
— Давайте отойдем в сторонку. Чайку попьем, — предложил Папа Сильверст. — Придется немножечко обождать.
Папино «немножечко» растянулось чуть ли не на полчаса. Наконец раздался громкий мелодичный звук гонга, и кабинка перемещения вновь замерцала голубоватым ореолом.
Глава 15
«Наружка» за Белоглазовым, к счастью, не обнаружилась. Тщательно проверяясь, Федор проводил Тофика до небольшого сквера. Там, сидя на скамейке, их поджидала Сидорова.
— За нами чисто, — сообщил Волк.
— А вот за мной, похоже, следят, — призналась Катя. — Кто-то пытался залезть в дом и затоптал все мои кактусы.
— Не бери в голову, — посоветовал Федор, как бы нечаянно наступив на башмак Тофика. — Наверняка шпана малолетняя пыталась чем-нибудь поживиться.
— Может, и так, — вздохнула Сидорова. — Ладно, проехали. Короче, вот что удалось мне выяснить. К сожалению, опоздали вы, мальчики. Продал Козлюк свои активы. И даже налогов не заплатил ни цента. Не знаю, нужна ли вам эта информация, но провернул он всю операцию как раз в канун кризиса. Думаю, наварил на продаже никак не меньше семидесяти процентов на вложенный капитал.
— Во шустряк! — восхитился Волк.
— Но как же так? — растерянно пробормотал Белоглазов. — У нас ведь все его документы.
— А зачем ему документы? — объяснила Катя. — Все данные о недвижимости, в том числе о ее владельцах, и так хранятся в соответствующем реестре. Акции вообще давно уже существуют только в электронном виде.
— Ну, и где же его теперь искать?
— Да где угодно, но только не в Штатах. Деньги Козлюк перечислил в офшор, а сам улетел в Никарагуа. Вот, собственно, и все.
— Финита ля комедия![9] — констатировал Волк. — Спасибо, Катюша, за хлопоты. А нам, похоже, пора в путь-дорожку. Что скажешь, брателло?
— Надо подумать, — ответил заметно погрустневший Белоглазов. — С пустыми руками возвращаться мне не резон. Пал Саныч этого не поймет.
— Ну, как знаешь, — хмыкнул Федор. — Лично я завтра отбываю на родину. Так что прощай, Катюха. Надеюсь, еще встретимся. Не зря ведь в песне поется: «Распрощаемся с тобою налегке. Может, свидимся когда-нибудь во сне…»
Ночью Тофику приснился сон. Вернее, это был не то чтобы настоящий сон, а что-то вроде воспоминания о былом. Вот перед ним в огромном зале торчит махина «перемещателя». Рядом виднеются Папа Сильверст с Козладоевым. У них за спиной Рома Хенкин, Михалыч и двое здоровенных «качков» из Люберец. В отдалении, как бедный родственник, скромно притулился у стенки Вася-душитель.
— Готово, — говорит Михалыч. — Можно принимать.
Люберецкие тут же подходят к кабинке. Один из них отворяет дверцу. Внутри виднеется молодой спортивного вида мужчина, облаченный в лиловый костюм.
— Давай выходи, — говорит ему один из люберецких. — Чего телишься?
— Не пойду, — отвечает мужчина. — Мне обещали, что сразу отправят назад.
— Раз обещали, значит, отправим. Выходи, не стесняйся, — ласковым голосом говорит ему Папа Сильверст. — Тебя как величать, мил человек?
— Гена.
— А я Арнольд Валентинович. Вот и познакомились. Расскажи-ка ты, Гена, откуда и зачем к нам пожаловал?
— Оттуда, — показывает Гена пальцем в потолок.
— Из космоса, что ли?
— Не, из будущего.
— Ты вообще-то помнишь хоть что-нибудь?
— Помню, конечно. Помню, как бомжевал. Вот этих двоих помню. Они мне бухло наливали. Потом помню, как в больничке очнулся.
— Так-так. И чего дальше?
— Ну, лечили меня. Сказали от цирроза и еще от чего-то. Велели больше не пить.
— Долго лечили-то?
— Да нет, не долго. Думаю, месяца два, не больше.
— И что потом?
— Потом Москву показывали. Все у них чистое такое, ухоженное. Домов много новых понастроили. А бомжей там совсем не осталось. Мне тоже дали квартиру. Двухкомнатную в Медведково. Пособие назначили по безработице. Учебу предлагают, чтобы на работу устроиться. Но я лучше пенсии дождусь. Мне ихнего пособия во как хватает!
— А годков тебе сколько?
— Пятьдесят шесть.
— Ладно, отдыхай. Мужики через часок аппаратуру настроят. Снова полетишь в свое светлое будущее…
Тофик Белоглазов, встрепенувшись, присел на кровати. Сновидение, похожее на документальную видеозапись, явно ориентировало на то, чтобы выбросить из головы бесплодные сожаления о несбывшемся. Ну, словно он уже почти достроил дом и внезапно сообразил, что котлован под фундамент с самого начала следовало копать совсем в другом месте.
Конечно, Семен Евгеньевич Катышев, когда-то занимавшийся недвижимостью, наверняка смог бы подсказать, как с помощью, допустим, липовой доверенности «втюхать» документы на Ванькино имущество каким-нибудь богатеньким «новым американцам». Увы, Семен Евгеньевич приказал долго жить. Хорошо ему — отдыхает себе на Троекуровском погосте и ни о каких проблемах не ведает.
«Утро вечера мудреней, — подумал Тофик, смачно зевнув. — В конце концов отрицательный результат — тоже результат, причем достаточно конкретный. И вообще, на кой хрен гоняться за каким-то Козлюком, когда столько еще потенциальных клиентов ждут на родине отправки в светлое будущее?»
Глава 16
— Долгую жизнь довелось мне прожить, — говорил Белоглазову мудрый Папа Сильверст. — Много было в ней и хорошего, и плохого. И открылось мне то, что многим понять не дано. Зачем, например, люди воруют? Ясное дело, чтобы получить материальные блага, не утруждая себя общественно-полезными деяниями. А вот стоит ли самому воровать, ежели за тебя, для тебя и во благо всего народа это могут сделать другие? Оглянись вокруг. Кто нынче ворует? Больше всех воруют те, кто должен следить, чтобы другие не воровали. Помню, в одном старом фильме показывали, как в коммунально