и, и ей захотелось расплакаться.
Что же тут удивительного? Кате, как и любой женщине, тоже мечталось о большой и дружной семье с кучей ребятишек. Она окружила бы их своей трогательной заботой. Научила бы всему, что знает или умеет, в том числе приемам восточных единоборств и нескольким иностранным языкам. Только, увы, не сбылось. Пришлось эту мечту, словно сакральную жертву, возложить на алтарь служения исторической родине.
Кстати, о родине! Днем к Катерине заходила Сара Джессика Попеску, секретарша адмирала Стэнли Гоута. Приглашала вместе пообедать, но Сидорова отказалась, сославшись на отсутствие аппетита. Босс этой девицы, прослужив несколько лет послом на Катиной исторической родине, был по возвращении в США назначен заместителем директора ЦРУ. Ныне он курировал восточноевропейское направление.
Саре Джессике была Сидорова кое-чем обязана. Именно мисс Попеску порекомендовала ее своему начальнику, когда стукнула тому в голову блажь позаниматься с преподавателем русского языка. Русским адмирал в общем-то немного владел. Чувствовалось, что, будучи послом, он наверняка брал у кого-то уроки. Однако его познания в «великом и могучем» были значительно скромнее, чем даже у Сэма Бэдминтона на момент его знакомства с Катей в Москве.
Символических размеров гонорар, предложенный прижимистым адмиралом, вовсе не являлся мотивом, обусловившим согласие Сидоровой позаниматься с Гоутом. Куда важнее представлялась возможность поближе познакомиться с влиятельным цэрэушным руководителем. Между тем занятия, проходившие к тому же в рабочее время, почти сразу стали приносить Катерине невыразимое удовольствие. Адмирал, питавший особое пристрастие к русским пословицам и поговоркам, ухитрялся так извращать их смысл при переводе на американский, что Сидоровой с огромным трудом удавалось сдерживать гомерический хохот.
— Переведите, пожалуйста: «Ученье — свет, а неученых тьма», — предлагала Катя.
— Лэрнинг минз лайт уич блайндз анэдьюкейтид гайз[13], — немного подумав, выдавал Гоут.
Такого рода перлов набралось бы у Кати на небольшой юмористический сборник. Жаль, конечно, что ей так и не пришло в голову заняться публикацией этих «выкидышей» буйной адмиральской фантазии. Или хотя бы поделиться ими с кем-нибудь из популярных российских юмористов. Подобного рода литературный материал заметно обогатил бы их сценический репертуар.
Могло бы показаться, будто тяга Гоута к изучению языка Александра Сергеевича Пушкина является свидетельством его неизбывной любви к родине Великого Октября. Совсем как у Маяковского: «Да будь я хоть негром преклонных годов, и то б, без унынья и лени, я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин!» Отнюдь! Адмирал слыл отъявленным русофобом. Сидорова вскоре догадалась, что его увлечение русским фольклором было мотивировано поисками в устном народном творчестве следов недовольства граждан тоталитарным режимом и признаков тоски населения по истинно демократическим ценностям.
— Судите сами, — убеждал он свою преподавательницу- Русские говорят: «Охота пуще неволи». По-американски это будет: «Хантинг ин эн эншент форест оф слэй-вери»[14]. Иными словами, вот оно свидетельство постоянной охоты на инакомыслящих. Чему же тут удивляться, если это творится внутри политического режима, похожего на дремучую Беловежскую пущу с ее лишенными какой-либо толерантности и гуманизма жестокими законами? Разве я не прав?..
А недели две назад Сара Джессика заглянула в Катин кабинет, чтобы попросить таблетку аспирина.
— Вчера допоздна пришлось печатать доклад президенту, — призналась девушка. — Я совсем не выспалась. Голова просто раскалывается.
— Что за доклад? — поинтересовалась Сидорова.
— Да ерунда. Про какое-то казино в Монголии, — сообщила мисс Попеску.
— Может, в Молдавии? — переспросила Катя.
— Нет, точно в Монголии. Она, кажется, в Африке. Я что-то слышала по телевизору об этой стране. Там у них в президентах джентльмен по фамилии то ли Чингас, то ли Чингусхан.
Монголия в сферу профессиональных интересов адмирала входить не могла. Ею занимались совсем другие Катины коллеги. Вот почему ей показалось странным то, что Гоут вдруг не просто заинтересовался этой страной, но и накатал секретный доклад даже не директору ЦРУ, а самому президенту. И уж никак не укладывалось в голове, каким образом в бумагу такого уровня могло попасть какое-то казино?
У Сидоровой имелся допуск практически ко всем документам. Оказалось, однако, что данный доклад был отпечатан лишь в одном экземпляре, отправленном непосредственно в Белый дом. Впрочем, его копия, вне всяких сомнений, должна была сохраниться в личном архиве адмирала. Только вот как проникнуть в этот архив, Катя сообразить затруднялась. Пришлось пригласить подругу в ночной женский клуб. Ну да, в тот самый, где раздеваются почти догола смазливые мускулистые хлопчики.
Если бы не публика, смотреть в клубе было бы совершенно не на что. Появление на подиуме каждого нового стриптизера подвыпившие посетительницы встречали с таким энтузиазмом, словно ни разу в жизни не бывали на пляже, где все то же самое можно увидеть абсолютно бесплатно. Сара Джессика тоже поддалась было коллективной истерии и попыталась примкнуть к визжавшим теткам. Однако Сидорова денег на выпивку не жалела. Вскоре девушка дошла до той самой кондиции, когда с нею стало возможным спокойно поговорить. Тут-то и выяснилось, что доклад президенту, как и прочие документы, адмирал вовсе не писал от руки. Исходящую корреспонденцию он просто диктовал своей секретарше. При этом набирать тексты особой важности ей приходилось на персональном ноутбуке начальника. Это устройство адмирал, очевидно, держал в сейфе, поскольку в его кабинете видеть ноутбук на рабочем столе Катерине ни разу не доводилось.
Увы, больше никаких подробностей вытянуть из подруги так и не удалось. Похоже, отстукивая тексты, она и в самом деле не имела привычки вникать в их содержание. Таким образом получалось, что Катины деньги и время оказались потрачены впустую. Впрочем, не так уж и много она потратила, чтобы стало это поводом для переживаний. Просто не привыкла Сидорова игнорировать проблемы, похожие на запутанный кроссворд. Вот почему не давал ей покоя вопрос — что же такое сумел откопать Гоут, если пришлось писать доклад самому президенту?
Появление российских коллекторов и невозможность взыскать долги с афериста Козлюка встряхнули Катино воображение. Иными словами, заставили ее мозг заработать в форсированном режиме, подобно двигателю боевого истребителя, ринувшегося в воздушную атаку на противника. Как же это она с самого начала не сообразила совершенно очевидную вещь? Ясно ведь, что не мог Гоут высосать из пальца содержание своего доклада президенту. Наверняка он основывался на какой-то информации, поступившей то ли из Монголии, то ли как-то связанной с Монголией. Только вот при чем здесь казино?
«Надо будет перелопатить входящие шифрограммы», — подумала Сидорова и уснула с чувством глубокого внутреннего удовлетворения.
Глава 19
Говорят, что англичане уходят не прощаясь. Федор Феликсович, как и всякий воспитанный человек, прежде чем отправиться домой, обязательно прощался с сослуживцами или с теми, у кого побывал в гостях. Вопреки обещанию улететь на родину, прощаться с Белоглазовым он отнюдь не планировал. Максим Максимович просил присмотреть за субъектом. Манкировать данной просьбой Волк, разумеется, не стал бы ни при каких обстоятельствах.
Тем временем Белоглазов пребывал в состоянии задумчивой растерянности. Ванька Козлюк, успевший распродать все свои американские активы, был теперь похож на осетра с жирным брюхом, набитым по завязку драгоценной черной икрой. Где именно и насколько глубоко нырнул этот «зверь» в пучину морскую? Лишь Господь Бог смог бы дать ответ на данный вопрос. До Бога, как известно, далеко, а вот кадровик Нигматуллин, давно невзлюбивший Тофика, был всего лишь в трех часах полетного времени от Америки. Белоглазов ни минуты не сомневался, что Хан вряд ли упустит возможность поставить под сомнение его репутацию и профпригодность. Совсем не трудно было предположить и то, что вредный старикашка первым делом наверняка поинтересуется, почему Белоглазов не съездил в Никарагуа? Мол, вдруг там Ванька на виду у всех кайфует в каком-нибудь из самых фешенебельных отелей?
Нет, тащиться в Никарагуа Тофик не собирался. Ежу понятно — Козлюк рванул туда, только чтобы сбить со следа возможных преследователей. Прежде всего, конечно, американскую налоговую службу. Не такой уж Ванька дурак, раз уж сумел обвести вокруг пальца тех, кто его сторожил, а затем спокойно пересек российскую границу, попал в Америку и реализовал все имущество на пике его стоимости. Только идиот стал бы искать этого деятеля именно там, куда он улетел из Штатов. Скорее всего, Козлюк на поезде или на автобусе давно уже просочился через пару-тройку латиноамериканских границ или, например, дал взятку капитану какого-нибудь сухогруза, отплывающего, допустим, в Австралию.
Конец этим «размышлизмам» положил телефонный звонок Кати Сидоровой.
— Буду ждать тебя в полночь на прежнем месте, — сообщила она.
Как найти нужную информацию, не имея по сути ни малейшего представления о том, что конкретно она собой представляет? На запрос «Монголия» поисковая система архива ЦРУ выдала Катерине свыше ста тысяч ссылок. Нужно было добавить еще хотя бы пару ключевых слов, чтобы сузить круг поиска. Сидорова попыталась вставить «казино», однако ни одного совпадения компьютер не подтвердил. Помянув неласковым словом Сару Джессику Попеску, Катя задумалась.
Пустоголовая девица, считающая Монголию африканским государством, сумела бы, конечно, перепутать все что угодно. И все равно не могло «казино» просто так отложиться в ее скудном умишке. Катя еще школьницей перечитала практически всю классическую русскую литературу. Ни один в мире компьютер не сумел бы обнаружить связь между словом «казино» и рассказом Антона Павловича Чехова про «лошадиную фамилию». А вот у Сидоровой это получилось. Правда, вначале только в виде предположения.