— Все-таки. — Кирпичников, несмотря на спокойное состояние духа, был растерян и подавлен. Последние происшествия принимал слишком близко к сердцу, как собственную обиду. Немного подумал. — Сергей, скажи, с какой целью сам главарь посетил одного из членов банды?
— Мало ли причин?
— Понимаешь, у Пашки-Быка убили друга сами же бандиты, вроде бы как за ослушание. Неужели Лупус пришел вызывать сочувствие? Ан нет, мне кажется, что дело идет к финалу и наш главарь начинает избавляться от подельников. Видимо, с самого начала он знал, какова судьба ожидает подручных. Не прост наш офицер, ой как не прост, тем более нам сказал Федькин, что у Лупуса есть наводчица, женщина. Ты понимаешь, что это может быть?
— Я понимаю одно, что не может быть, чтобы женщина одновременно была знакома со всеми хозяевами, управляющими или, наконец, охранниками учреждений, которые они готовились ограбить.
— Я тоже ломал голову над этим, и у меня все черточки сходятся в правлении Механического завода Сан-Галли.
— Мы одинаково мыслим, Аркадий. Жена, сестра, любовница?
— Не знаю, Сергей, не знаю. Выяснил, что за женщина проживает с Чернявеньким?
— Мы так уверенно говорим, что в загородном доме живет Жоржик, и не предполагаем ничего иного. А вдруг ошибаемся?
— Но Федькин подтвердил, пусть косвенно, но сознался, что со «шнифером» он встречался.
— Допустим, так. Но я могу выразить сомнение?
— Конечно.
— Если Федькин, не чувствуя за собой особой вины, водит нас за нос?
— Допустим.
— И в доме живет посторонний делу человек, оказавшийся в нужное время в нужном месте?
— Хорошо, что ты хочешь сказать?
— Если женщина, живущая, пусть будет Жоржиком или кем иным, наводчица и через этого господина передает нужные сведения главарю?
— Тогда главарь не получит сведений и не будет знать место следующего ограбления, ведь Федькин арестован сразу же после встречи?
— Тоже верно, — согласился Громов, — и тогда я не знаю, как быть в данном случае.
— Через своих агентов ты не пытался узнать, кто поселился в загородном доме нашего скупщика?
— Пока не представился случай.
— Сергей. Даю тебе один день, но так, чтобы ни она, ни мужчина ее, ни скупщик ничего не заподозрили. Сам понимаешь, что нам отступать некуда, пора брать остаток банды или хотя бы главаря.
— Сделаем, — неуверенно произнес Сергей Павлович.
Лупус расплатился с официантом, и они вышли на улицу. Прохладный вечерний воздух дышал свежестью, и чувствовался какой-то странный, едва уловимый цветочный аромат — смесь розы, ландыша и почему-то фиалки.
— Вы не против, если мы пройдемся пешком? — спросила Анна.
— С удовольствием, — улыбнулся мужчина. Он не боялся, что кто-то сможет его узнать в столице. Время хотя и играло против него, но надо было завершить начатое.
Громов поднял документы в Департаменте имуществ. За Веней Прозрачным числилось семь доходных домов, оформленных на подставных лиц, и шесть загородных, пять из которых находились в Республике Финляндия, оставшейся в составе России, но проявляющей определенную степень самостоятельности. Верховный Правитель Керенский указом от 25 декабря прошлого года разрешил формирование местного правительства и в случае победы над Германской и Австро-Венгерской империями гарантировал образование государства финнов, которое будет признано действующим Советом Министров и которое сразу же заключит договор о мире и сотрудничестве между вновь созданным и старым государством. Жителям обеих стран гарантировалась неприкосновенность частной собственности. Поэтому Прозрачный не волновался о будущем, а вкладывал деньги в покупку домов по обе стороны границы.
Оказалось, что в Озерках проживает некая Матрена с мужем Григорием Францевичем Краузе. Обстоятельство немного озадачило Громова. Неужели медвежатник приехал с женой на дело? Статная дама тридцати двух лет, с копной соломенных волос, приветливым улыбчивым лицом и с холодными оценивающими глазами, так зорко смотревшими на собеседника, что складывалось впечатление — видит насквозь.
Сергей Павлович не ожидал такого поворота. Григорий Францевич никогда не показывался на людях. Всегда стремился скрыться в доме или быстрым шагом пройти по улице, не останавливаясь на разговоры с соседями.
Громов доложил Аркадию Аркадьевичу.
— Очень интересно, — сказал начальник уголовного розыска, прищурив за очками глаза. — Ай да Прозрачный. Либо он не знает, кто поселился в загородном доме, либо он и является тем, кто меняет деньги банды на камни.
— На камни? — удивился Сергей Павлович.
— Да, на бриллианты, алмазы и другие драгоценные кашки. — Увидев удивленный взгляд начальника первой бригады, пояснил: — Они весят немного, багаж невелик. Да, все забываю спросить, ты запросил сведения у московской уголовки по поводу Ивана Кошеля?
— Пока ничего не пришло.
— Да и не придет, — констатировал Кирпичников, — ЧК своих не сдает.
— Ты и вправду знаешь, что Кошель, пользующийся непререкаемым авторитетом среди бандитов, осведомитель?
— Вычислил по кое-каким приметам.
— Понятно, ты хочешь сказать, что Кошель может знать Лупуса?
— Не знаю, — признался Аркадий Аркадьевич, — как и не знаю, почему москвичи не предупредили нас о приезде целой банды.
— Может быть, берегут Ивана?
— Может, и берегут, но нам только худо от такого бережения.
— Если генерала нашего привлечь… — начал Громов.
— Нет, — категорично отрезал Кирпичников, — без Игнатьева справимся.
Билык с недоверием поглядывал на Нетопыря. Казалось, правильные слова говорил, но что-то не нравилось. Мутный этот Васька, мутный. Неизвестно откуда взялся, о нем никогда Петька не слышал. Теперь предложение его очень заманчиво, взять все деньги, которые изъяты из сейфов, и рвануть куда-нибудь подальше от столицы. Купить дом, открыть дело и жить в свое удовольствие. Потом пришла мысль: а какого рожна делить на двоих? Одному больше достанется.
Нетопырь тоже размышлял, но не допускал, чтобы подельника потом убить и деньги, рыжьё, камешки себе одному забрать. Хоть душа Васькина давно кровью полита, но он не допускал даже проблеска мысли о том, чтобы избавиться от человека, с которым заключил устный договор. Лупус — другое дело, он чужих кровей, из разбалованных барчуков. Слово, данное ему, ничего не стоит — как взял, так и забрал. Вот только где он может прятать общую кассу их временной банды? Это занимало Нетопыря.
После совершенной кражи они разъезжались по местам обитания, чтобы собраться вновь на следующее дело. Следить самим за главарем опасно, да и навыков таких за собой Нетопырь не наблюдал. Может, Петька?
И взглянул на Билыка, тот тоже внимательно смотрел, и глазах светились какие-то огоньки, которые Васька принял за интерес к его предложению.
— Вот что я подумал, — Нетопырь почесал щеку пятерней, — мы с тобой приметные, нас Лупус сразу же срисует и к деньгам не поведет.
— Я тоже об этом мыслил.
— Ты же здесь, в столице, не один месяц, небось, жил?
— Было дело.
— Нет ли у тебя знакомца из топтунов?
Билык поднялся с постели.
— Был один, за политическими ходил.
— За политическими?
— Ну, было одно дело. Он меня на горячем взял, а я ему с этими бунтарями помог, к взаимному удовольствию.
— Ладно, это твои дела. Так сможешь его найти?
— Не знаю, жив ли он. В семнадцатом многих под нож пустили, когда до свободы дорвались.
— Проверить стоит.
— А что ему скажу?
— Пусть проследит Лупуса до дома, куда он добычу повезет.
— Если долю захочет?
— Обещай золотые горы, — улыбнулся Нетопырь, — а я ему райскую жизнь обеспечу, — и провел ребром ладони по своему горлу.
Билык удовлетворенно кивнул.
— Аркадий Аркадьевич, я наслышан, что ваши розыски идут не совсем удачно. — Голос Игнатьева звучал ровно и слегка отрешенно. — Я не предлагаю вам помощь, ибо не хочу услышать отрицательный ответ. Но сами понимаете, что банда должна быть уничтожена в ближайшую неделю. Я повторяю, неделю, пока в наших рядах царит эйфория от побед. Могу сообщить радостное известие: наконец наши войска вышли на границу с Германией, а кое-где продвинулись довольно далеко. Поэтому жду только победных реляций, и мне не важно, будут ли грабители взяты под стражу или погибнут в перестрелке.
Кирпичников медленно опустил телефонную трубку на аппарат, снял очки и потер переносицу пальцами.
Время в самом деле убегает, не успеваешь оглянуться, ан уже вечер. Пора подводить итоги, а их кот наплакал.
Если в загородном доме Вени Прозрачного проживает Коржик Чернявенький, то что же делать с ним, размышлял начальник уголовного розыска. Арестовать или оставить на свободе и взять с поличным? На размышление оставалось два дня. Может быть, они принесут решение или придется довольствоваться тем, что накопали на сей день.
В дверь постучали.
Нетопырь замер, глаза забегали, но он тут же взял себя в руки, взвел курок револьвера и подошел к двери.
— Кого там несет? — проговорил довольно уверенным тоном.
— Это я. — Знакомый голос звучал тихо, но металлически.
Васька узнал интонацию главаря.
Открыл дверь, держа револьвер за спиною.
— Спокойнее, — усмехнулся Лупус. — А где напарник?
— Вышел в трактир, — не нашелся что сказать Нетопырь.
— Я же пpeдyпpeждaл, что заказывать все через дворника.
— Тут рядом.
— За водкой пошел? — Лупус ткнул тростью в лежащую на стуле рубаху, приподнял и переместил на кровать. При этом на лице взыграла гадливая гримаса.
— А что? — Нетопырь насупился.
— Я сказал, чтобы не привлекали к себе внимания. — Главарь положил трость на колени, левой рукой держал посредине, правой за рукоять.
— Ну, мы же тихо себя ведем, — возразил Васька.
— Хорошо, но смотрите мне, все должно завершиться тихо и спокойно. Осталась еще пара мест, и ты можешь до конца своих дней не работать, а пожинать плоды нынешнего времени.