— Нет, я думаю, унтер, как бы ни старался, офицера правдиво сыграть не сможет, так что у нас остается только один подозреваемый — капитан.
— А если кто из оставшихся четверых? Не всегда документы доходят до архива.
— Верно, не доходят. Каким образом капитан Петровский покинул часть?
— После гибели батальона под Миссо капитан узнал, что Николай Александрович отрекся от престола и власть перешла к Временному правительству. Петровский заявил, что присягать новой власти не собирается, после этого уехал в неизвестном направлении.
— Может быть, послужной список сохранился нашего героя?
— В том, что капитан храбрый человек, сомнений нет. Пять наград, в том числе солдатский Георгий.
— Откуда он появился на свет божий?
— Из Тверской губернии, там у его отца было имение…
— Было? — спросил Аркадий Аркадьевич.
— Помнишь, как прокатилась волна поджогов, грабежей, убийств после отречения царя?
— Конечно, — сказал начальник уголовного розыска, а сам подумал: «Разве можно такое забыть?» Пылали дворянские, помещичьи усадьбы, крестьяне забирали все, что попадалось под руку, убивали бывших хозяев, хотя с 1861 года прошло больше полувека.
— Событие, ставшее последней каплей, когда капитан Петровский бросил службу, даже не написав рапорта. У него убили отца.
— Вот как. Еще одно существенное обстоятельство. У нашего капитана были братья и сестры?
— Только сестра, — Громов заглянул в бумагу, его опередил начальник.
— Лариса, — выдохнул вместе с догадкой Кирпичников.
— Откуда ты…
— Знаю, хочешь спросить?
— Откуда?
— И зовут нашу кудесницу Лариса Ульяновна Петровская, и служит она, — Аркадий Аркадьевич умолк, давая возможность продолжить подчиненному, но тот стоял с открытым ртом, не понимая, чего от него хочет начальник, — в конторе управляющего Механическим заводом Сан-Галли господина Литвина.
— Неужели она… — начал было Громов.
— Не знаю, Сергей, не знаю. Я уже ничего не понимаю в жизни, ничего, — последнее слово проговорил по слогам. — Хотя, — Кирпичников прищурился, — срочно отправь на Литовский, доходный дом госпожи Григорьевой, если не ошибаюсь, номер десять, агентов, самых опытных, и чтобы глаз с нее не спускали ни днем ни ночью.
— Не упустим, — поднялся со стула Сергей Павлович.
— Главное — не упустить, — назидательно произнес начальник уголовного розыска, — и проследить за приходящим к ней капитаном, а он, между прочим, опытен и чувствует слежку, как настоящий лесной зверь.
— Я понимаю всю степень ответственности.
— Вот именно. У нас остается единственный шанс, что Лупус в самом деле появится у сестры. Упустить его нам ни в коем разе нельзя. Описание нашего главаря у тебя есть. Если даже он попытается изменить внешность, то обязательно будет, я думаю, с тростью и выправку с офицерской походкой никуда не денет.
— Лупус, Лупус, — Громов вышел, бормоча себе под нос имя главаря банды.
Вернулся через четверть часа с серьезным видом и лбом, перечеркнутым тонкими складками.
— Отбыли? — спросил Кирпичников о сотрудниках, направленных следить за помощницей господина Литвина.
— Да.
— Пока тебя не было, я понял, откуда взята столь экстравагантная кличка у нашего главаря.
— И?
— Леонид Ульянович Петровский, первые буквы имени, отчества и фамилии составляют слово «луп». Как всякий образованный человек он изучал в детстве латинский язык, просто прибавил окончание и получил «волка».
— Так просто?
— Только я не пойму, откуда у капитана Петровского такая жестокость?
— Война, — пожал плечами Громов.
— Все отговорки, — отмахнулся Кирпичников. — Ты представляешь, сколько человек на фронте убивают друг друга, но не приходят же в тыл зверями, не ставящими жизнь ближнего ни в грош?
— Тоже верно.
— Ладно, Сергей, у нас другая задача, как говорят военные, нам необходимо задержать главаря банды, а кем он был в прошлом, не столь важно. Он стал преступником, мало того, несущим смерть. Наша цель — капитан Петровский.
Лупус вернулся на квартиру уставшим и задумчивым. В гостиной опустился в кресло, протянул руку и налил в бокал коньяку. Выпил одним глотком, не почувствовав вкуса. Застывший взгляд уставился в стену. Он ощутил, как вокруг его шеи обвивается петля, хотя вроде бы нет никаких оснований. Его имени никто не знает, только Иван Кошель, да и тот в Москве. Бандиты частью мертвы, частью задержаны уголовным розыском. Проследить за ним они не могли, именно поэтому наняли профессионального филера. Теперь и он ничего не расскажет.
Лупус повернул голову, когда раздался у двери в гостиную шорох ткани. У косяка стояла Анна в легком платье, волосы приведены в порядок, в глазах толика беспокойства.
— Доброе утро, — произнес Лупус, не придумав ничего, чтобы заполнить тишину.
Анна прошла и села в соседнее кресло, положила руки на колени.
— Вас долго не было…
— Дела, — проговорил глухим голосом Лупус и снова налил в бокал коньяку. Вопросительно посмотрел на женщину.
— Благодарю.
— Да или нет?
— Нет, хотя, пожалуй, только один глоток.
Женщина внимательно рассмотрела собеседника, потянулась вперед за фужером. Лупус не двинулся с места, си, словно статуя на постаменте.
— Случилось что-то трагическое? — наконец нарушила она молчание.
Мужчина повернул лицо к Анне. Она так и не поняла его взгляда, бывшего то ли отсутствующим, занятым далекими мыслями, то ли застывшим и бездумным.
— Отнюдь, — он улыбнулся уголками губ, но как-то криво и неестественно, — все идет согласно моему плану, правда, с некоторыми непредвиденными обстоятельствами. И если вы, Анна, готовы покинуть сию ставшую несчастной страну, то через день-два предстоит дальняя дорога. — Теперь на его лице появилась приветливая улыбка.
— Кто-то умер? — Глаза ее стали не удивленными, а скорее обеспокоенными.
Лупус не знал, что ответить. Врать не хотелось, говорить правду тем более. Чтобы пауза не выглядела театральной, он потянулся за бутылкой и плеснул в фужеры.
— Как сказать, — начал Лупус, но не смог продолжить.
— Вы говорите, как обстоит дело. Я — не судья, не присяжная поверенная, я — всего лишь женщина и смогу вас понять.
— Некоторые вещи не поддаются пониманию, — процедил сквозь зубы мужчина и тут же изменил тон: — Вы так и не ответили, Анна, готовы ли вы к поездке?
— Не знаю, — искренне ответила женщина. — Я же вам никто, а только лишняя обуза.
— Не говорите так, — вспылил Лупус. — Я вижу, что мы близки духовно и, наверное, в мыслях, поэтому этого достаточно.
— Если я вам надоем, как, допустим, старая игрушка, вы меня выставите за дверь?
Мужчина склонил голову к правому плечу и с интересом взирал на собеседницу.
— Что предлагаешь делать? — вопрос вначале повис в воздухе.
Кирпичников что-то обдумывал, сжимая губы.
— Поверишь, не знаю, но боюсь только нескольких вещей — спугнуть нашего капитана или дать возможность ему ускользнуть. Если он не придет к сестре? Или, того хуже, главарь окажется не Петровским и не капитаном, ушедшим с фронта в прошлом году. Тогда все мои рассуждения никому не нужны и я, Сергей, понимаешь, я, — он постучал ладонью по груди, — окажусь невольным пособником бандита, сделавшего состояние на крови и улизнувшего от наказания.
— У всех бывают промахи, не все можно предусмотреть. Кто мог предугадать, что сообщники начнут следить друг за другом и наймут для слежки бывшего филера? Да еще чтобы медвежатник оказался родственником перекупщика и оба не знали бы об этом? Винить здесь не за что. Все не предугадать.
— А надо бы.
— Что нам даст слежка за… — Громов заглянул в бумагу и покачал головой, — Ларисой Петровской?
— Ты думаешь, что если наш разыскиваемый ее брат, — уточнил Аркадий Аркадьевич, — то он не преминет попрощаться с родным человеком?
— Не уверен… Хотя, может быть, она уедет с ним.
— Я тоже не знаю, — проговорил начальник уголовного розыска.
— Ты допрашивал Прозрачного?
— Один раз, до смерти его племянницы.
— Может быть, он все-таки что-то знает о капитане? Надо запросить уголовный розыск, чтобы побеседовали с Кошелем.
— В нашем дознании это ничего не даст, тем более у нас нехватка времени. Слишком долго, да и узнанная фамилия главаря ничего не даст, только, видимо, убедимся, что его фамилия Петровский.
— Но Кошель может знать, через какую дыру на границе главарь собрался покинуть Россию.
— Ты прав, я телефонирую Карлу Петровичу и попрошу его содействия, — Кирпичников упомянул начальника уголовного розыска Москвы Маршалка. — Твои люди пусть глаз не спускают с квартиры госпожи Петровской. Ее брат, — Аркадий Аркадьевич решил для себя, что главарем банды все-таки был капитан Петровский, — может нагрянуть в любую минуту даже в отсутствие родного человека. И главное, сопровождать ее везде и в любое время, когда бы она ни вышла со службы или из дома.
— Разумно.
— А теперь распорядись, чтобы привели Прозрачного. Хочу с ним потолковать, знает ли он что-либо или остается театральным статистом?
Веня Прозрачный, шаркая ногами, вошел в кабинет и взглянул на начальника уголовного розыска исподлобья, но взгляд не выражал ни ненависти, ни раздражения. Только старческую усталость и оторванность от привычного уклада жизни.
— Здравствуй, Веня, — Кирпичников политесы отбросил в сторону и не именовал перекупщика по имени и отчеству.
Вошедший кивнул — видимо, пересохло в горле, поэтому не смог вымолвить ни слова.
— Ты догадываешься, зачем тебя вызвал?
— Уже передали. — Прозрачный обретал прежнюю уверенность, а Аркадий Аркадьевич понял, что Веня хоть и сидит в камере уголовного розыска, а не в тюрьме, но сведения с воли получает. — Так что, господин Кирпичников, давайте без экивоков.
— Стало быть, ты знаешь, что твою племянницу убил Лупус?
— Наслышан.
— Значит, ты знаешь, что ее мужем является небезызвестный Жоржик Чернявенький?