— Что хотя?
— Важнее взять нашего главаря, чем жизнь прохожего.
— С тобою согласен. Если капитана не остановить, то крови может пролиться гораздо больше, нежели нескольких прохожих на улице. Меня беспокоит другое. Если не попробуем взять его здесь, то он наверняка заметит слежку и ускользнет угрем. Тогда мы его никогда не сможем найти. Поэтому вариантов, Сергей, у нас немного.
— Ты прав, Лупус чувствует нутром, что за ним идет охота. Здесь нас подстерегает опасность — потерять людей и упустить главаря.
— Аркадий, у меня иной раз закрадывается крамольная мысль — телефонировать Игнатьеву. Тот пришлет сюда взвод солдат, они перекроют улицу, все подступы к квартире. И пусть берут Лупуса уговорами, штурмом. В общем, у них появятся заботы. Пусть сами варятся в соку задержания.
— Ты сам сказал, что мысль крамольная. Уничтожат солдаты не только капитана, но всех, кто находится рядом с ним.
— Такова судьба.
— Судьба судьбой, но в таком случае мы выступаем в роли судьбы, указывая, кому жить дальше, а кому уходить под каменную плиту под землю.
— Я же не говорю, что надо ставить Игнатьева в известность, я просто высказываю приходящее в голову.
— Гони, Сергей, такие мысли. Пока мы с тобой в состоянии найти, задержать и изобличить преступника, надо этим и заниматься. Перекладывает ответственность на другого только слабый человек. А мы, — Кирпичников улыбнулся и подмигнул Громову, — с тобой еще не пали духом и можем отвечать за собственные поступки. Но это все лирика, нам надо принимать решение.
— Ждать.
— Когда выйдет из квартиры?
— Даже не знаю, лестница широкая, площадки там большие. Капитан сто раз успеет выхватить пистолет.
— В том-то и дело. При выходе из парадного тоже не вариант. — Кирпичников задумался. — А если рыболовной сетью накрыть и прижать к земле, — и сам засмеялся, — как простого окунька?
— А что? — подхватил Громов. — В каждой безумной идее есть рациональное зерно.
— Есть, но в моей нет. Посуди сам, в какую минуту набрасывать сеть?
— Когда выйдет из квартиры.
— Но мы же привлечем внимание шумом на площадке?
— Отнюдь, — Сергей Павлович облизнул высохшие губы, — я же тебе ранее докладывал, что там поставлена прошлого века дубовая дверь. Сквозь нее и артиллерийского вы стрела слышно не будет.
— Но как? Сеть будет заметна.
— Выходя из двери, ты куда смотришь?
— Ну…
— По сторонам, а не вверх. Не знаю, но идея мне нравится, вот только мы не знаем сколько времени у нас на все про все.
— Я думаю, где-то час у нас есть.
— Почему такая уверенность? — Громов смотрел на начальника испытующим взглядом.
— Скорее всего, — медленно начал Аркадий Аркадьевич, — Лупус ждет господина Литвина…
— Управляющего Механическим заводом? А он здесь при чем?
— Разве я не говорил, что Лариса Петровская — любовница Литвина?
Сергей Павлович даже вздрогнул от неожиданности.
— Не говорил, а если честно, наверное, я пропустил мимо ушей.
— Так вот, сейчас наш капитан в затруднительном положении, ему не вывезти из России золото и драгоценности, вот он и ищет варианты. Их, мне кажется, не так много. Один из них — это господин Литвин, который может организовать отправку груза, так как отправляет некоторые виды производимого товара за границу, так что там шесть-семь пудов затеряются в вагоне и не привлекут внимания.
— Какой второй вариант?
— Я бы на его месте выехал в глубь страны, где с деньгами можно легко затеряться. В таком случае, наш капитан потеряет несколько лет, но потом он сможет покинуть Россию с небольшим мешочком драгоценных камней. А это уже отнюдь не шесть-семь пудов. Хорошо, Сергей. Если сможешь быстро достать сеть, то будем действовать по-рыбацки.
— Понял. Значит, после прихода Литвина у нас будет чистых полчаса?
— Возможно.
— Но…
— Я гарантирую полчаса, — отрезал Кирпичников.
Громов удалился.
Аркадий Аркадьевич расположился удобнее и не спускал глаз ни с третьего этажа, ни с парадного входа.
Лупус не выказывал нетерпения, но волнение душило изнутри. К вину капитан больше не прикоснулся. Голова должна оставаться ясной, ведь решения необходимо принимать почти мгновенно, не думая. Господин Литвин не дурак и поймет, что это он, Леонид Петровский, организовал банду и опустошил сейфы, изготовленные семейной компанией Сан-Галли. Уверенности в том, что Арнольд Маркусович не выдаст грабителя, становилось все больше. Не станет же он доносить на собственную любовницу? Капитан дернул головой и сжал до боли зубы. Ему было неприятно само пошлое слово «любовница», словно ноющая боль в голове после контузии пятнадцатого года, когда разорвался рядом неприятельский снаряд, но ни один осколок не попал в капитана.
Тогда Господь сберег российского офицера.
Но для какой такой особой цели?
Господин Литвин нажал на кнопку звонка почти через час после прихода Лупуса. Вошел в гостиную улыбчивым, но, как только увидел брата Ларисы, выражение лица изменилось и стало напоминать гипсовую маску с одним отличием, что под правым глазом появился едва заметный тик. Арнольду Маркусовичу казалось, что дергание заметно присутствующим в гостиной, и поэтому он начал нервничать.
— Добрый вечер, Арнольд Маркусович, — первым поздоровался капитан, голос его был спокоен и даже выдавал интонацию беззаботности.
— Здравствуйте, — заикаясь, произнес управляющий и добавил, сглотнув слюну: — Леонид Ульянович.
Лариса чувствовала, что за внешним спокойствием брата скрывалось какое-то раздражение, а за вернувшимся к Литвину безразличием — испуг.
— Что ж вы стоите? Присаживайтесь. — Она достала из шкапа бутылку коньяка, рюмки. — Я покину вас на минутку, — Лариса мило улыбнулась, — только, будьте любезны, не превращайтесь в каменных гостей.
Госпожа Петровская через минуту вернулась с подносом, на котором лежали нарезанные лимонные кружки, присыпанные сахаром. Литвину, как и бывшему российскому императору Николаю Александровичу, нравилось закусывать коньяк кисло-сладким. Поставила на стол несколько тарелок с легкими закусками.
— Вы не чувствуете, что затянувшаяся пауза напоминает театральную из плохого водевиля?
— Ты, Лара, права. — Капитан разлил по рюмкам коньяк и вопросительно посмотрел на сестру, та отрицательно покачала головой. — Я вижу в глазах любезного Арнольда Маркусовича немой вопрос, что делает здесь этот, — он указал пальцем на себя, — господин?
Литвин не вымолвил ни слова, хотя оторвал спину от кресла, наклонился вперед и взял предложенную рюмку.
— Господа, — обиженно произнесла госпожа Петровская но, увидев взгляд брата, осеклась.
— Я прав?
— Отчасти, — наконец вымолвил управляющий.
— После нашей последней встречи вы вправе сердиться на меня, но прошлое оставим прошлому, тем более что времена меняются. Мы живем в новом веке, и пора позабыть некоторые предрассудки, доставшиеся нам с девятнадцатым веком.
— Возможно.
— Не держите, Арнольд Маркусович, на меня зла, ведь по праву старшего брата я должен становиться на защиту единственного оставшегося у меня родного человека?
— Я не держу, — оживился Литвин, — если вы говорите искренне, то забудем происшедшее между нами недоразумение.
— Тем более что мы с вами почти родственники.
Лариса вспыхнула, обожгла взглядом и вышла из гостиной.
— Зачем вы так? — сокрушенно покачал головой управляющий.
— Простите, — процедил капитан сквозь зубы, но тут же взял себя в руки, — я не со зла.
— Я понимаю, но, — Литвин глазами указал на дверь, за которой скрылась сестра, — не надо даже ненароком обижать Ларису Ульяновну.
— Виноват, — Леонид приложил правую ладонь к груди, — исправлюсь.
— Давайте по существу, — Литвин продолжал смотреть на дверь, за которой находилась Лариса, — я понимаю, что вы появились неспроста и у вас ко мне есть дело. И вы не хотите, чтобы об этом деле узнала Лариса Ульяновна. Так?
— С вами опасно иметь дело, — улыбнулся капитан, — вы проницательный человек.
— Леонид, — и добавил: — Ульянович, давайте без излишнего ерничания. Мы с вами деловые люди, так что говорите, что вы хотите от меня.
Капитан склонил голову к плечу и внимательно смотрел на собеседника, прикидывая, какую часть правды стоит ему открыть. Вариантов немного, и поэтому Леонид решился если не на всю правду, то хотя бы на ее часть.
— Определенной услуги.
— Это только слова, вы не могли бы выражаться точнее.
— Мне нужна ваша помощь. — Капитан наклонился к столу и поставил рюмку.
— Леонид Ульянович, я слушаю.
— Хорошо. — Капитан нервно встал и снова сел. — Мне нужно отправить в Финляндию груз.
— Груз? — удивился управляющий, в голове начали проноситься мысли о вагонах.
— Да, по вашим меркам, небольшой.
— Леонид Ульяныч, не томите, говорите начистоту.
— Пудов шесть-семь.
— Шесть-семь? — с удивлением спросил Арнольд Маркусович.
— Так точно, — по-военному отрапортовал капитан.
— Не вижу особых проблем.
— Но мне надо, чтобы его никто не проверял на границе.
— Об этом можете не беспокоиться, — настало время расслабиться управляющему, — к нему никто не посмеет прикоснуться. Когда вы хотите отправить груз?
— Если можно, то завтра.
— Кто будет сопровождать груз?
— Я хотел бы самолично.
— Не вижу никаких препятствий.
— Вас не интересует, какой груз предстоит отравить?
— Абсолютно. Стало быть, вы не собираетесь возвращаться?
— Вы правильно меня поняли.
— Замечательно, — сказал управляющий и, смутившись своей радости, быстро добавил: — Отправить в Финляндию не составит никакого труда. Мне только надо уточнить, отправляем ли мы завтра состав соседям?
— Когда вы будете это знать?
— Сейчас телефонирую и уточню. Позволите? — Литвин поднялся и прошел к телефонному аппарату. Капитан пристально следил за каждым произнесенным словом Арнольда Маркусовича, но потом расслабился, разговор шел исключительно о грузе, отправляемом Механическим заводом покупателям в Финляндию. — К моему великому сожалению, — развел руки в стороны управляющий, — мы отправляем груз не завтра.