Тем временем разговорчивый Леопольд уже ввел Гарри и Лауру в курс дела.
— Белорусские художники! — воскликнул Бешеный Гарри, хлопнув себя по колену. — Пристрелить бы этого пастора пару раз.
— Я с самого начала его подозревал, — сказал Леопольд. — Я что-то такое и предчувствовал.
— Да, как-то подозрительно себя вел, — подтвердил Сергей. — А я ничего не заметила, — честно призналась Белла. — Лаура бы его сразу раскусила, — сказал Бешеный Гарри, подвигая к девочке стакан сока и пирог.
— Спрут предательства свил гнездо в сердце Святой Церкви! — подытожила та, откусывая от пирога.
— А ты почувствовал предательство? — со странной ухмылкой спросил Сергей растерявшегося Марка.
— Нет; кажется, — замявшись, ответил юноша, потирая ладонью шею.
— Не смог доконать этот мир комфортом и благополучием, так решил свалить в мышке, — уже спокойно произнес Бешеный Гарри, имея в виду Боба.
— Ты бы покушал, — предложила ему девочка.
— В смысле… не доконал благополучием? — переспросил Марк.
— Как обычно доканывают. Так уже было много раз, — сказал Гарри и провел рукой над столом, решив, что у них есть время для небольшой презентации.
Между чашками, тарелками и корзинкам и появились небольшие, но явно доисторические деревья, между которыми, в свою очередь, шныряли еще меньшие по размерам доисторические животные. Впрочем, движения их становились все более медленными, а сами они — все более крупными.
— Это терапсиды, — пояснил Гарри, — они жили еще до динозавров. Благополучие их стало расти, и сами они стали расти. Все, кроме тех, кто жил в норах и был ограничен и в росте, и в комфорте. Комфорт противен мирам, и терапсиды вымерли. Остались только те из них, кто был лишен радостей полного комфорта, кто жил в норах и не мог расти. Они и стали предками млекопитающих.
Все с интересом разглядывали бегающих по столу зверушек, а Гарри еще раз сделал взмах рукой, и вместо терапсид появились маленькие динозаврики, которые также постепенно стали увеличиваться в размерах.
— Потом место терапсид заняли динозавры, и тоже благодаря комфорту и благополучию выросли в размерах.
— И тоже повымирали, — сказала Лаура, для которой излагаемые факты были явно хорошо знакомы, и она развлекалась, гоняя динозавриков ложкой по столу.
— Да, — продолжил Гарри, — в качестве повода выступает обычно какая-нибудь не самая страшная катастрофа, запускающая механизм самоуничтожения. Остались только те динозавры, которые не могли расти в силу объективных трудностей, а именно — летающие, которые и стали прародителями птиц.
— А теперь растут люди, — сказала Лаура, беря с большой тарелки печенье.
— Да, подтвердил Гарри.
— Все равно не поняла я, — сказала Белла с провинциальным акцентом, который специально имитировала, когда не хотела выглядеть слишком непонятливой, превращая вопрос в шутку.
— А мне в полом все понятно, но нельзя ли объяснить все сначала? — вставил слово Леопольд — Я много слышал подобных теорий, но все они немного отличаются друг от друга.
— Все же просто. Миры созданы для обучения, — тоном учителя продолжил объяснение Сергей, который уже почти пришел в себя. — Если живое создание живет комфортно и не решает постоянно возникающие насущные задачи, связанные с мучительным выбором или страхом, то оно не нужно мирозданию. Если речь идет о целом виде животных, то за ненадобностью стирается весь вид.
— Как это было с динозаврами? — уточнила Белла.
— Да. Все обставляется как несчастный случай. Достаточно любой причины, чтобы уничтожить изнеженный комфортом вид или целый класс животных.
— Ненавижу комфорт, — сказал Бешеный. Гарри и стукнул кулаком по столу.
Удар был не сильным, но оставшиеся динозаврики подпрыгнули и попрятались за посудой и под салфетками.
— А при чем здесь люди? — опять спросила Белла.
— Борьба добра и зла — не суровая необходимость, а условие целесообразности существования мира, — продолжил Сергей. — Если побеждает добро, то мир уничтожается также, как если бы победило зло. Добро побеждает с победой комфорта, а растущий комфорт обычно сопровождается ростом размеров тела. Поэтому гибель от комфорта обычно начинается с такого явления, как акселерация.
Белла вспомнила слова магистров о том, что ее выдающиеся особенности помогут спасти мир. Но проблемы человечества с тех пор только множатся. И девушкой начинало овладевать обычное для нее чувство недовольства собой и подавленности.
— То есть, — Леопольд немного покашлял, готовясь задать нетактичный вопрос, — это угроза именно людям? Когда вымерли динозавры, остальные живые и осознающие существа ведь не пострадали?
— Тогда Боб только шел к своей цели — созданию законченного мира, выпускающего подготовленные осознания и основанного на идее двух полов — мужского и женского. Боб азартен и гениален, мужской род — его изобретение, и не все верили в эту затею. Он хотел доказать, что такой мир не только возможен, но и более эффективен. Ему это удалось. Теперь же этот мир ему неинтересен, и, уничтожая людей в нем, он устроит так, что уничтожено будет все. Сам мир будет уничтожен, но его осознания найдут себе место в других мирах, — произнес Сергей и, откинувшись на спинку стула, стал рассматривать открывающиеся пейзажи.
Футобан был высоко поднят над землей. Из-за этого и из-за близости зданий, которые тоже мчались вперед, казалось, что это земля плывет назад. Сейчас они проезжали над территорией государства, которое жители Содружества Городов называли Недообществом. Были видны дороги, обрабатываемые поля и пролетающие дисколеты.
Марк воспользовался тем, что его спутники разглядывали ландшафт, и вышел в туалет. Его длинный коридор был оформлен в черно-белых тонах, и воображение Марка сразу стало составлять причудливые графические композиции. Но творческий процесс прервал мужчина с испуганным взглядом.
— Их много, и они управляют человечеством, — громко зашептал незнакомец.
— Кто?
— Стулья и кресла.
— В смысле?
— Они подключаются к мозгу через копчик.
— Ясно.
— Передай нашим, по цепочке!
— Хорошо.
Незнакомец быстро удалился, а Марк вошел в туалет. Он увидел в дальнем углу три мужские фигуры. Один из них стоял на коленях. Возможно, его били. При появлении Марка все трое замолчали. Смущенный и взбудораженный юноша прошел в кабинку. Он боялся таких ситуаций, потому что не знал, как себя вести, боялся внимания, боялся оказаться смешным и нелепым.
Смущенному сознанию юноши, лихорадочно ищущему оправдание своему бездействию, было уже не до гармонии, черные. и белые пятна смешались и прыгали в беспорядке.
— Что ты мне за отец такой?! — немного наигранно, возможно, специально для Марка, возмущался один из стоявших. — Ты — позор нашей семьи, ты обманываешь нашу мамочку!
И Марк решил, что это семейная разборка, как бы неправдоподобно это ни выглядело, и, стараясь смотреть только перед собой, вышел из туалетной комнаты мимо журчащего фонтанчика воды. И как только он вышел, в юноше начали бороться желание вернуться и страх глупо выглядеть. Или просто страх. Марк несколько раз замедлял шаг, готовый вернуться, но потом продолжал движение. Когда он сел на свое место за столиком, ему не удавалось скрыть смятение, но все были увлечены разговором и не обратили на это внимания. Все в чем-то убеждали Беллу, которая спорила скорее уже из духа противоречия, чем по сути вопроса.
— Вот поэтому я ем только диких животных, которых подстрелили на охоте, — говорил Бешеный Гарри.
— Конечно, вся пищевая цепочка — способ заставить всех животных бояться и бороться, — добавил Леопольд.
— Можно подумать, что охотники много борются, стреляют себе ради развлечения, — весело огрызалась Белла.
— Но стреляют животных, которые оказались менее осторожными, менее быстрыми и менее удачливыми. А это уже борьба.
— Беспощадная борьба за жизнь. Злой рок. Судьба — индейка, — выдала какой-то ассоциативный ряд Лаура.
— Ну, а если тут нас всех перестреляют сейчас? — с запалом воскликнула Белла.
Сергей, казалось, хотел ответить что-то остроумное, но сдержался.
— Если есть борьба, или элемент рока, — то это хорошая смерть, — сказал Бешеный Гарри. — Прекрасно умереть потому, что принял вызов, или потому, что тебя отметили боги.
— А если тебя отправляют в концлагерь? — опять возразила Белла.
— Если ты боролся против этой власти и тебя за это убивают, то в этом и есть смысл борьбы. Но если ты и не собирался бороться, а тебя загоняют, как скот, и планомерно убивают, — то это извращение сути, это противно миру, и поэтому я не ем мясо со скотобоен.
Марк все время поглядывал в сторону туалета. Но чем больше проходило времени, тем бессмысленней становились какие-то действия с его стороны. Он услышал слова Гарри, снова вспомнил про орех и потрогал карман, решив, что эта компания слишком непредсказуема и поэтому орех может еще пригодиться.
Внезапно все полетели со своих мест вперед. Бешеный Гарри, проявив чудеса ловкости, смягчил удар о стенку Марка и Сергея, а Леопольд подхватил Лауру и прижался с ней к той же стене, возле которой уже сидели все члены Братства Белой Мыши. При этом Лаура продолжала есть печенье как ни в чем не бывало.
На полном ходу остановился футобан. Остановка сопровождалась скрежетом механизмов и криками людей, летящих кубарем по инерции вперед и ударяющихся друг о друга или о постройки. В первые секунды после остановки наступила режущая слух тишина, а потом стали слышны стоны и крики.
Бешеный Гарри и Сергей помогали подняться другим, Марк уже тоже был на ногах, но растерялся и не знал, что делать. Леопольд с продолжающей сидеть на нем Лаурой перемещался от человека к человеку, у которых девочка справлялась о самочувствии.
Среди общего шума раздались звуки, которые трудно было перепугать с чем-то другим. Услышав выстрелы, Гарри напрягся и вытянулся, как охотничий пес, его рука автоматически поднялась к правому боку, где, видимо, находилось оружие.