— Непременно. Без вашей помощи нам не обойтись, вы хорошо знаете уезд, отношения между жителями, так что ваша помощь будет бесценным даром.
— Делопроизводитель представит сведения об имении и хозяевах.
— Александр Андреевич, вы знакомы с Анисимовым?
— Не так чтобы близко. Правда, Петр Глебович несколько раз приезжал в город для знакомства.
— Каково осталось впечатление от визитов?
— Общительный, без высокомерия, присущего нашим провинциалам. Он не скрывал, что родился в Тверской губернии, много шутил поэтому поводу, что, мол, столица дает человеку многое, но отбирает взамен душу.
— Что-нибудь еще запомнилось?
— Увы, если бы я знал, — посетовал исправник.
— Как выглядит Петр Глебович?
— Высокий красивый мужчина, черные прямые волосы, лицо круглое.
— Каких-либо особых примет не запомнили?
— Нет, ни усов, ни бороды не носит. Если можно отнести к приметам, то обладает обаятельной улыбкой.
— Ясно. Анисимов дружен с кем-либо в уезде?
— Насколько знаю, нет, хотя он и предстал передо мною общительным человеком, но ни к кому из соседей, насколько я наслышан, визитов не делал.
— Сейчас он в имении?
— Да, получил отпуск по случаю болезни и живет в Вымове с августа, если не ошибаюсь.
— Прекрасно, — произнес Михаил, но умолк под пристальным взглядом штабс-капитана.
— С управляющим Анисимова вы знакомы?
— Видел один только раз, да и то мельком, боюсь, что, встретив его, я даже не смогу признать.
— Может быть, кто-нибудь из ваших чиновников знаком с управляющим?
— Петр Петрович — точно.
— Петр Петрович?
— Пристав третьего стана Кириллов.
— Хотелось бы с ним поговорить.
— Нет ничего проще, сорок верст до Манихино.
— Он может быть в поездке?
— Не думаю, скоро Рождество, Петр Петрович все годы проводит этот день с семьею.
— От, как вы сказали, Манихино до имения сколько пути?
— Тридцать верст.
— Однако вначале надо с приставом поговорить.
— Это само собой, может, с. утра на стан.
Орлов на минуту задумался, зимним днем быстро темнеет. За окном черная стена.
— Вы правы, лучше выехать с утра.
Раздался стук в дверь.
— Я вам не помешаю? — вошла жена исправника с подносом в руках, за ней кухарка с самоваром.
— О нет, — штабс-капитан поднялся с кресла.
— Если что-нибудь вам понадобится… — она бросила красноречивый взгляд на мужа, и женщины удалились.
— Так на чем мы остановились? — Александр Андреевич разливал по чашкам чай.
— На рассвете нам в путь, — Орлов пригубил.
— Я на минуту, — исправник поднес руку к своему лицу и быстрым шагом скрылся за дверью.
— Что вы думаете? — Михаил заерзал на стуле.
— Какие могут быть мысли в данной ситуации? — Василий Михайлович сжал губы и прищурился, посмотрев в черный провал окна. — Наш пострел везде поспел, вот Петр Глебович согласно паспортному талону уже пять месяцев лечится на итальянском берегу. Александр же Андреевич нас уверяет, что Анисимов находится безвыездно в имении. Можно сделать выводы, что наш новоявленный хозяин занят некими деяниями, которые не должны афишироваться.
— Я думаю, надо бы десяток полицейских и сделать обыск в доме Анисимова.
— Просто сказать, да трудно выполнить. На основании одних только подозрений прокурор не даст разрешения. Только впустую сотрясем воздух.
— И то верно.
— Вот съездим к Петру Глебовичу, денек-два погостим, посмотрим на поведение, осмотримся на месте. Вот тогда, может быть, удача не ускользнет из наших рук.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел улыбающийся исправник.
— Вот делопроизводитель составил нам справку, — он передал Несколько листов штабс-капитану, тот сразу же углубился в чтение.
— Откровенно говоря, — Орлов пожевал ус, — я ожидал именно этого.
— Что? — исправник не понял слов Орлова.
— Эти бумаги, — он потряс ими, — ничего нового не дают.
— Чем богаты.
— Я не имею претензий. Надеюсь, пристав нам поможет больше.
— Наверняка Петр Петрович больше знаком со своим станом.
— Вы сами, Александр Андреевич, бывали в вымовском имении?
— Увы, не был приглашен. Вот при старом владельце, Сергее Ивановиче, мне довелось там гостить несколько дней. — И словно бы в оправдание добавил: — Тогда ливень прошел сильнейший, развезло дороги так, что поневоле пришлось стать гостем господина Левовского.
— Каким он вам показался?
— О, это очень образованный человек, нет ни одного предмета, которого бы он не знал. С ним можно разговаривать на различные темы, кроме, пожалуй, службы. Она была под запретом, сами понимаете, Экспедиция заготовления государственных бумаг, тайны, секреты.
С самого утра день не заладился.
Вначале дома Путилин разбил облюбованную чашку, из которой привык пить чай. Потом поскользнулся на крыльце собственного дома. На службе встретил дежурный докладом, что в Нарвской части на пустыре недалеко от домов найден мертвый молодой мужчина, так что вместе с Иваном Ивановичем и одним из сыскных агентов пришлось сразу же направиться к месту убийства.
Ехать пришлось недолго; слава Богу, что хоть мороз не слишком беспокоил своей декабрьской суровостью.
Мужчина, довольно молодой человек, лежал на снегу в одних хлопчатых подштанниках. Путилин присел подле него, даже позабыв поприветствовать пристава, какого-то человека в партикулярном платье и присутствующих здесь же полицейских. Голова мужчины была раздроблена тяжелым предметом, толи дубинкой, толи обухом топора. Но более поразило лицо — с таким спокойным выражением, что казалось, прилег и заснул, если бы не рана повыше виска. На безымянном пальце левой руки блестело золотое кольцо с небольшим красным, как капля крови, камнем.
— Утро доброе, — приветствовал начальника сыска пристав.
— Здравствуйте, господа, здравствуйте! — ответил Путилин. — День-то какой! А здесь…
— Вы не знакомы? — пристав указал на собеседника. — Наш новый судебный следователь Петр Николаевич Николаев.
— Иван Дмитриевич Путилин, — кивнул в ответ начальник сыска.
— Наслышан, наслышан о ваших успехах, — подал голос Николаев.
— Что вы скажете об этом? — Иван Дмитриевич указал рукою на труп.
— Здесь все ясно, — показалось, что снисходительный тон Петра Николаевича обращен к начальнику сыска, — возвращался домой, на него напали, ограбили, даже верхнее платье умудрились снять.
Путилин в молчании слушал речь следователя, пытавшегося с первой минуты показать, что дело безнадежное: где же можно найти разбойников. В этой части города живет множество выброшенных на обочину людей, готовых на преступления, — А вы что скажете? — произнес Иван Дмитриевич. — Известно ли имя убитого?
— Установлено, что зовут Иваном Сидоровым, жил вон там, — пристав указал на двухэтажный длинный деревянный дом. — Вначале хотелось бы выслушать вас, Иван Дмитриевич, — полицейский осторожничал, улыбаясь в усы, и украдкой бросал взгляд на самоуверенного Николаева.
— Если позволите, мне надо дать несколько указаний моим агентам, и мы продолжим.
— Да мы подождем.
«Еще намучается пристав с новым судебным следователем, видимо, тот не имеет большого опыта в уголовных делах, а амбиций на всю полицию империи вместе взятую», — подумалось Ивану Дмитриевичу.
Путилин подозвал Соловьева и тихим голосом сказал:
— Иван Иванович, в доме, где жил Сидоров, поговорите с соседями: женат ли он был, кто жена, имелись ли у него полюбовницы, не ссорились ли они. Ну, что мне вас учить.
Соловьев кивнул в ответ и подал знак агенту следовать за ним.
— Я к вашим услугам, господа, — Путилин вновь подошел к приставу и судебному следователю. — На чем, собственно, мы остановились?
— На ваших соображениях. — Петр Николаевич крутил в руке трость с изящной ручкой.
— Хорошо, но должен сразу предупредить, что Сидорова никто не грабил.
— Как так? — судебный следователь поперхнулся от неожиданности. — Но он же голый?
— Да, он лишился одежды в другом месте, подойдем к нему. — И Путилин направился к убитому, вновь присел на корточки. Петр Николаевич достал из кармана платок и закрыл нос, словно труп пролежал в теплом месте не один день и мог источать неприятный залах. — Посмотрите, — Путилин приподнял руку убитого, — видите?
— Ну, рука, — сквозь платок слышался искаженный голос Николаева.
— Не на руку смотрите, а под нее.
— Снег.
— Вот именно, снег, а если бы он был убит здесь и раздет, то…
— Вы хотите сказать, — подхватил мысль пристав, — что по мере остывания тела убитого образовалась бы ледяная корка?
— Совершенно верно.
— Получается, что Сидорова притащили сюда уже убиенным?
— Вы не правы и по поводу ограбления, — Иван Дмитриевич указал на кольцо на пальце. — Ну кто будет с трудом снимать одежду, но оставит золотую вещь?
— Может, не снималось? — робко предположил Петр Николаевич.
На него кинул сердитый взгляд даже пристав:
— Отрезали бы.
— Какая дикость! — Было видно, что даже нахождение возле давно окоченевшего трупа доставляет большое неудобство господину Николаеву.
— Вы предполагаете, что убийцу надо искать в доме, где проживал убитый?
— Я уверен в этом.
— На чем основана ваша уверенность? — Голос следователя звучал уже не снисходительно, а с определенным интересом.
«Все-таки не потерян для проведения розысков, лоск быстро сойдет при соприкосновении с жизненными коллизиями. Будет толк», — подытожил начальник сыска.
— Тащить голого далеко никто бы не стал, тем более, как я понимаю, здесь не было следов ни конских, ни повозок.
— Да.
— Кто обнаружил?
— Кто-то из дома.
— По пустырю часто ходят?
— Нет, вот там, — пристав указал рукой в сторону, — хорошая дорога, здесь пустырь, даже протоптанной тропинки нет.
— А следы?
— Так видите, здесь ветер постоянно дует.
— Вчера ночью слегка мело, поэтому под телом снег.