Погреб оказался довольно большим, разделенным на несколько частей: в первой овощи — капуста, морковь, редька, еще что-то насыпанное, разложенное, далее соления в деревянных бочках, глиняных сосудах, и последнее, третье, отделенное железной сеткой, скрывало в себе большой запас бутылок. Вроде бы ничего лишнего. Все как в любом погребе. Уже по третьему разу Миша обходил «дозором» доставшиеся ему хоромы, а обходил он по одной причине — боязно подниматься по лестнице, упрешься в запертую дверь.
«Значит, здесь пусто». Миша поежился, в одной рубашке не очень-то приятно в прохладном подвале, тем более запертом по неосторожности.
Он подошел к сетке, за которой стояли разнообразных размеров бутылки.
«Разогреться, что ли? — мелькнула неожиданная мысль. — А что это у нас?»
Он прошел внутрь винной части — две стены заставлены полками от пола до потолка, а третья просто обшита стругаными досками. Молодой человек со всей тщательностью начал ее рассматривать.
«Любопытно».
Хозяйственное помещение оказалось пустым, даже стало интересно — для каких служит целей?
Штабс-капитан, повинуясь внутреннему чувству доводить всякое дело до конца, спустился вниз. Пол был дощатым. Каждая доска так подогнана друг к другу, что невозможно вставить не только лезвие ножа, но и лист бумаги.
Кто же все-таки запер изнутри, если никого не наблюдается? Василий Михайлович прошел вдоль стен. «Нет, стены как стены, за ними ничего не спрячешь».
Потом вернулся к полу, опустился на колени и начал щупать руками, в одном только месте ему показалось, что щель больно уж велика. Тихонько постучал, раздался глухой звук. Хотел достать нож, но уловил едва слышное шевеление снизу. В тот же миг, откуда взялись только силы, не произведя ни единого звука, взлетел по ступеням лестницы и нырнул в пахучее сено. Умудрился оказаться у края.
Скрипнули петли, и на полу начала расширяться п-образная, освещенная пламенем, как оказалось потом, свечи щель.
— Ну что там? — послышался глухой, словно с того света, голос. — Мыши небось.
— Да какие мыши, если их тут сродясь не было, — пробурчал вылезший из открывшегося проема человек. Он поднял голову, казалось, устремил взгляд на Орлова, отчего тот вжал голову в плечи, только сейчас заметил, что дверца позади него открыта и в нее заглядывают, переговариваясь, маленькие точки звезд.
Человек ступил на лестницу и начал подниматься.
«Сейчас заметит», — Орлов сжал зубы и затаил дыхание.
Вылезший не стал подниматься доверху, пробурчал неприличное что-то и опустился на пол. Через некоторое время крышка встала на место. В хозяйственной пристройке воцарилась тишина, прерываемая едва слышимым дыханием штабс-капитана. Василий Михайлович не ощущал, сколько прошло времени. Довольно долго пролежал в темноте, совсем озяб, но руки догадался сунуть поглубже в сено, чтобы они не потеряли подвижность и окончательно не окоченели.
«Стеночка-то с секретом, дорогой ты наш господин Анисимов». В самом деле, часть стены оказалось дверцей, не очень-то широкой, но вполне чтобы через нее мог пройти даже весьма упитанный человек. В свете свечи не рассмотришь.
Дверца подалась не сразу, но открылась после некоторых мучений Михаила. За ней оказался черный провал коридора, уходящий куда-то вглубь. Теперь Жуков не стал испытывать судьбу и оставил дверцу открытой. Сам, прикрывая свечное пламя рукой, двинулся дальше по найденному ходу, укрепленному через сажень деревянными толстыми столбами и перекладинами на них. Через пятьдесят шагов Миша наткнулся на новое препятствие — еще одну дверь. За ней слышался какой-то металлический звук. Помощник начальника сыскной полиции от неожиданности погасил свечу и замер.
За дверцей слышались человеческие голоса, слов было не разобрать.
Жуков повернулся и, не создавая шума, помчался назад к выходу. Прикрыл дверцу и оперся о нее спиной. Только после этого позволил себе несколько раз тяжело вздохнуть. Сделал попытку обрести некоторое спокойствие и трясущимися руками попытался зажечь свечу, что удалось только с третьего раза.
«Итак, что мы имеем, — начал подводить итоги Михаил, но потом спохватился: — Закрытую дверь и сыскного агента в мышеловке».
Штабс-капитан спустился вниз, не забыв запереть дверцу, кое-как положил лестницу на место. Промерз, казалось, до самых костей, но почистил снегом брюки и попытался вытереть руки, после этого помчался к дому. У черного входа его никто не ждал. Только там Василий Михайлович почувствовал, как сильно окоченел. Некоторое время стоял, отогревался, потом скинул обувь и отправился со всей предосторожностью в комнату, заглянул к Михаилу, но его на месте не оказалось.
Немного подождал.
«Что, черт побери, с этим молодцем?» — в сердцах выругался он и пошел на поиски пропавшего агента.
Миша уронил свечу, и она погасла, закатившись под полку с вином. Но он заметил куда, поэтому распластался на полу и попытался достать. Усилия не пропали втуне, Жуков не стал подниматься с пола. Рукой кроме свечи нащупал несколько банок, завернутых в бумагу. После того как свеча вновь затрепетала огнем, молодой человек вытащил из-под полки банку и обомлел — она была завернута в красненькую десятирублевую ассигнацию, внутри густая мазь того же цвета. Михаил вновь посмотрел под полку, там стояло много банок, завернутых в ассигнации разных цветов.
Жуков отложил в сторону из последнего ряда денежную купюру. Банки постарался поставить так, как они были расположены.
Сложенная купюра перекочевала в карман. Миша отряхнулся, пошел к лестнице.
Он чуть ли не отпрыгнул в сторону, когда перед ним возник человек. Полегчало сразу — это был штабс-капитан, — но сразу бросило в холодный пот.
— Дверь! — с отчаянием чуть ли не вскрикнул Жуков.
— Щелкнула, — как ни в чем не бывало произнес Василий Михайлович.
— Мы же в мышеловке, — отчаяние не покидало молодого агента.
Орлов пожал плечами, что, мол, произошло.
— Нам без посторонней помощи не выбраться.
— Ты пробовал?
— Да.
— Пошли посмотрим, — Василий Михайлович начал подниматься по лестнице.
В девятом часу пополудни Путилин взял со стола написанную небрежным почерком бумагу и со всей внимательностью приступил к чтению.
«Донесение.
Я, агент сыскной полиции, коллежский регистратор Коврижкин Григорий Петрович, заступил на пост в 8. 05, сменив агента Сенникова».
Далее шло описанное почти по минутам хождение по городу Фомы Тимофеевича Ильина, но ничего эдакого, за что мог зацепиться глаз. Все чинно, благородно, словно в самом деле управляющий имением занимается необходимыми закупками, так сказать, блюдет службу.
Штабс-капитан шел впереди, Михаил со свечой позади, и поэтому больше приходилось идти на ощупь. Лестница была довольно узкой.
— Дай свечу, — Василий Михайлович протянул руку назад. Осветил перед собою пространство. Он не стал возиться с дверью, посмотрел на наличники, там, в самом деле, не было никаких ключей, ручек и щеколд.
«Странно, как они отсюда выходят», — но вслух не сказал ничего, только засопел и достал из кармана нож.
— Держи повыше, — протянул свечу Мише. Вставил лезвие ножа между дверью и рамой, осторожно повел вниз. Тишина, только треск плавящегося воска и звук скользящего металла по дереву. — Что, Миша, попались мы как куры в ощип.
— Попались.
— Что будем делать?
— Там внизу есть ход саженей двадцать, заканчивается дверью, но за нею я слышал голоса.
— Мышеловка с двух сторон. — Орлов присел на верхнюю ступеньку и оперся о дверь. — Нашел что-нибудь?
— А как же? — Миша продолжал стоять. — Там закуток есть с винными запасами, а под самой нижней полкой банки с краской, и обернута каждая из них в разноцветные бумажки, вот такие, — он протянул сложенную в несколько раз купюру.
Василий Михайлович присвистнул от такой находки.
— Надо же, — обрадованно произнес он, — теперь точно сюда с обыском надо ехать.
— Я о том же, только как отсюда ноги унести?
— Правильные слова, дорогой друг, правильные. А есть идеи, как нам из этой вот ловушки выбраться?
— Может, дверь того?..
— Что «того»? — Василий Михайлович не понял слов Жукова.
— Ну, тихонечко сломать попробовать.
— Чтобы со всего дома сбежались?
Штабс-капитан поднялся и снова вставил нож в щель, но теперь провел им с самого верха и до низа. Когда острое лезвие коснулось порога, раздался тихий щелчок, и дверь подалась вперед.
Василий Михайлович был более удивлен, чем обрадован, и сразу прислушался к посторонним звукам. Он цыкнул на пытавшегося открыть рот Мишу и погасил пальцами свечу.
В кухне, вопреки ожиданиям, никто с ружьями не встречал.
Василий Михайлович и Жуков с обувью в руках старались идти как можно тише. Надо было миновать злополучное кресло, в котором провел прошлую ночь Степан.
Кресло оставалось пустым. Два черных призрака след в след поднялись на второй этаж. Перед дверью в комнату Орлов потянул за рукав Михаила, что, мол, надо переговорить. Не успели они войти, как на лестнице послышались шаги, приблизились к гостевой комнате. Стало тихо, словно человек задумался: заходить или нет. Потом все-таки решился, открыл дверь, заглянул, закрыл, и послышался быстрый топот по коридору, затем по лестнице.
Не менее четверти часа сыскные агенты стояли в молчании, боясь пошевелиться.
— Ушел? — шепнул в самое ухо штабс-капитану Жуков.
— Надеюсь, — таким же тоном ответил Василий Михайлович, выглядывая в коридор. — Так, Миша, в конюшне я не был, но думаю, ничего там интересного нет. А вот постройка, та, что справа от дома, с большими воротами, закрыта изнутри. Сама пустая, пол деревянный, в нем скрытый лаз в подпол, смекаешь?
— Найденный мной туннель идет тоже, наверное, туда?
— В точку. Там есть люди, и чем они занимаются? Если сюда же приплюсовать краску, найденную тобой, то…
— Да и машины, купленные в Германии, — добавил Жуков.