Пока Митя разбирал сумки, пока Леля кормила из какой-то баночки Соню, а потом довольно быстро уложила ее на дневной сон, хозяева собрали в столовой обед. Расселись, Жора не утерпел до выпивки.
— Когда это вы машину купили? — спросил он, глядя на Митю. — И не похвалился даже.
— Да совсем недавно. Я часть скопил, а часть родители Лели дали взаймы.
— А почему выбрали «Шкоду»?
— Леле понравилась.
— Так ты курсы закончил?
— Ну да, правда, экзамены с третьего раза сдал. За деньги. Ну, не важно, сдал. Леля тоже скоро на курсы пойдет.
— Ладно, давайте обмоем покупку и расскажешь, как тебе водится, — Жора поднял стопочку с беспроигрышной сливянкой.
— Мы не будем, пап, я за рулем, а Леля не любит спиртное.
— Да ладно, за рулем, до завтра все выветрится.
— Мы сегодня вечером уедем, у нас на завтра запланированы дела.
После этих слов Жора сглотнул слюну, опустил рюмку, поиграл желваками и стал накладывать в тарелку салат оливье. Вступила Шура:
— Погоди, ты же говорил, на два дня.
— Мы и собирались на два, но видишь, дела. И Соня что-то посапывает, надо показать врачу.
— Соня посапывает, потому что все лето провела в загазованной Москве. Вы ни разу не удосужились приехать сюда, на воздух, на нормальную еду, укрепить ребенку иммунитет. Ты почему ее кормишь из банки, Лель? Я ведь специально супчик сварила, мяса потушила диетического.
Распахнутые тревогой глаза Лели тут же устремились к Мите.
— Мам, это рекомендованное детское питание. В дорогих магазинах продается, — с нарочитым спокойствием ответил страж.
— Из магазинов, конечно, полезнее. А на горшок когда ходить начнете? — не сбавляла обороты свекровь, обращаясь к невестке.
Опять взгляд на Митю, но не вовремя зазвонивший черный, тогда еще не глянцевый, айфон увлек стража в комнату. Пришлось участвовать — лобик наморщился, глазищи сосредоточились, голосок «залелил»:
— Я ребенка ничего делать не заставляю. Пусть ходит в туалет, как ей удобно. Так рекомендуют современные психологи.
— Что они еще рекомендуют?
— Укладывать ребенка, когда сам устанет и захочет спать. Не кормить насильно.
— То есть не соблюдать режим и не готовить нормальную еду. Может, еще психологи рекомендуют женам мужей не кормить и квартиру не убирать? А то к вам как ни придешь, холодильник пустой, пылища клубами. Твой муж где, на работе ест? Или вы в рестораны ходите?
Грозная львица готова растерзать затравленную лань, лань готова спешно ретироваться, но спаситель с крутящимся айфоном тут как тут:
— О чем шепчетесь, девушки?!
— Да вот, сынок, обсуждаем психологов. Ты где психологов находишь, Лель?
— В интернете. И я форумы читаю. Там мамы делятся опытом.
— Мы тоже делимся опытом. И своим, и наших родителей, и из книг. Только ты его почему-то не воспринимаешь.
— Вы очень настаиваете. Я с детства не люблю, когда настаивают. Мне вот папа говорил что-нибудь строго, а я все делала по-своему. Я очень дедушку любила, маминого папу.
— Что ж ты своей дочери не разрешаешь общаться с дедушкой и бабушкой?
— Почему не разрешаю? Вы можете приезжать, когда хотите.
— Конечно, и оставаться под полицейским надзором.
— Каким?
— Ты же Соню ни на шаг от дома не отпускаешь.
— Но она же маленькая. Разве се можно куда-то отдать или кому-то оставить? Она же будет без меня скучать. И плакать.
— Вот именно, куда-то, кому-то… Да не плачет она без тебя. И не скучает.
От этих слов Леля сжалась, словно на нее замахнулись, смуглое лицо залилось румянцем, огромные глаза наполнились слезами, но она сдержалась, положила приборы на кромку тарелки и вышла из-за стола.
Пятиминутное молчание после Жориного «опять тебе вожжа под хвост попала» и Шуриного «отстань, без тебя тошно» нарушил Митя, который, поковырявшись в салате, вздохнул, отодвинул тарелку, повернулся к матери и, буравя ее глазами, отвесил четыре словесные пощечины:
— Перестань. Доставать. Мою. Жену.
— Митя, мне жаль твою дочь. И тебя.
— Запомни раз и навсегда: ни я, ни моя дочь в твоей жалости не нуждаемся. Хочешь видеться с внучкой — пожалуйста, но ни советов, ни рекомендаций Леле давать не надо.
— А что надо?
— Надо приходить, когда позовут, и все.
Но по-настоящему до «и все» было еще далеко.
5 октября
— Ку-ку-ру-ку-ку, дурашка! — рядом со мной на диване развалился Бегемот и оскалился в улыбке.
— Слушай, может, хватит являться без предупреждения?
— А как мне тебя предупреждать? В письменной форме на оконном стекле? И потом, разве тебе со мной плохо?
— Ну, не так чтобы плохо… Скорее неуютно.
— Скажите, какие мы нежные. Ничего, зато мозги в тонусе. Что, перейдем в женскую половину?
— Ты и здесь набедокурил?
— Покурил, покурил да набедокурил! Мне, милок, и стараться особо не пришлось, Шура с Лелей сами управились. А все через что? Через любовь эту проклятущую!
— Как только язык поворачивается…
— Легко. Сам смотри: Шура любит Соню, и Леля любит Соню, но их взгляды на одно и то же чувство не совпадают. Шура придерживается устоявшихся норм воспитания, потому что эти нормы выверены временем, человеческим и книжным опытом, а также ее убежденностью в своей правоте.
— Но опыт сын ошибок… парадоксов друг…
— Феноменальная эрудиция! В переводе на жизнь — Шурин опыт воспитания мужа и сына, судя по результату, который мы наблюдаем, ошибочен, но она парадоксальным образом старается применить его к внучке.
— С тобой как в королевстве кривых зеркал. Нельзя же полностью отрицать правильность и логичность Шуриных рассуждений и действий в отношении Сони. Да, по правде сказать, в отношении Лели тоже.
— Полностью отрицать нельзя, напротив, я ее всячески науськиваую в ночных видениях, когда оборачиваюсь Лелей, врезать мне по сусалам правильностью и логикой аргументации. И во сне, как в конце любимых книг или фильмов, урезоненная невестка непременно раскаивается в содеянном, прося прощения и утирая слезы. — Из голубых лучистых глаз котяры сначала закапали, потом потоком полились слезы, которые высыхали, не достигнув дивана. — Но в жизни, — Бегемот всхлипнул напоследок, — все не так, как на самом деле. Нс срабатывают ни разговоры по душам, ни убеждения с выверенными логическими схемами, а прогнать от себя невестку и заодно обожаемую внучку — на это нужна решимость революционера, которой у клуши Шуры нет.
— Что же имеем…
— В сухом остатке? — Невесть откуда в лапах гиганта оказались счеты, на которые он посмотрел с презрением, пробурчал как бы про себя «старею, что ли», заменил на калькулятор и стал наяривать по кнопкам лапами. — Вот, — выдал он результат, — злость на невестку до ненависти, в продолжение борьбы испепеление собственных внутренностей и мозга. Перекусим? Не хочешь? Тогда я тоже на диете.
— Про Лелю слушать не желаю. Она мне нравится. И потом, красота спасет мир.
— Ну точно дурашка, совсем очеловечился, стандартно воспринимаешь писательские афоризмы. Однако твой облик, а также честность и естественность располагают меня к тебе — поэтому я тебя, кретина, не заморожу, хр, хр, хр!
Отсмеявшись и пощекотав когтем мой загривок, Бегемот серьезно произнес:
— Леля занята благороднейшим делом — самоутверждением и повышением самооценки. В ее маленькой головке давно проросла и созрела мысль о создании собственного бастиона, который она благополучно построила и в котором окопалась. Правильность и логичность свекрови ее волнуют в той же мере, что и отношения внучки с бабушкой, то есть ни в какой. Она, как и свекровь, лучше знает, что нужно ребенку, но, поддерживаемая со всех сторон мужем, гораздо успешнее гнет свою линию. Главное — обе руководствуются исключительно счастьем Сони! Однако именно Леля, поскольку имеет и использует больше возможностей для манипуляции, нежели Шура, может претендовать на звание состоявшейся личности. Приз в студию!
— Весу тебя как-то несимпатично выходит.
— Почему? Ты сам дал определение личности как самодостаточного манипулятора, я с тобой совершенно согласен. Леля достойна возглавить семейный отряд, все члены которого поступают так, как считают нужным, — Бегемот, словно танцор, сделал широкий жест лапой в сторону, — будучи абсолютно уверены, что делают это ради блага ближнего.
— Но все-таки они любят друг друга. И меня… Как умеют…
Кота опять пробил хрюк, перешедший в кашель, он постучал себя лапой по груди и прохрипел:
— Умеют они с любовью делать исключительно под себя, кхе, кхе, тебя вот без яиц любить гораздо сподручней. Не могу, комические куплеты, честное слово, кхе. Придите ко мне, свободные человеки, звучащие гордо, я поведу вас по дороге, вымощенной вашими Любовями, добром с кулаками и благими намерениями! — Бегемот патетически воздел лапы и замер.
Меня, оглоушенного будто пыльным мешком, обступило то, что называют мертвой тишиной. Записал, перечитал, отпал.
21 ноября
Поздняя осень, Москва, авитаминоз. Пора подкрепить силы, подключить питание. Подзарядка, даже в воспоминаниях, идет от Сони, единственного моего друга среди людей. Мы подружились на даче, когда ей было три, а мне четыре человеческих года, во время приезда ее семьи на майские праздники.
До того руководимые Митей хозяева вроде бы старались соблюдать условия игры, стали заезжать к детям пореже, особенно свекор, однако свекровь с упорством, достойным лучшего применения, все же пыталась достучаться до мозга и сердца невестки. «Не понимаю логики, — удивлялась она, — летом держать ребенка в Москве, а весной лететь в Крым на смотрины к старикам. И море холодное, и сами не отдохнули, и ребенка измотали». Как назло, малышка после путешествия подцепила какую-то инфекцию, долго и тяжело болела, чем после выздоровления подвигла бабушку на нелицеприятный разговор, который и состоялся в тот самый приезд на дачу. Невестка не приняла на свой счет претензий свекрови, уверяя, что виноват в болезни дочки аэропорт, наполненный миазмами, и Митя, согласившийся соверши