На столе после вчерашнего сабантуйчика царил беспорядок. Он — сабантуйчик — образовался сам собой. Впрочем, как и беспорядок.
Когда о его увольнении узнали в редакции и за ее пределами, то вечером к Никите потянулись друзья-приятели, и в комнате три с чем-то на пять набилось две дюжины голов. Каждый счел нужным выразить свое сочувствие. Было сказано немало теплых слов и пожеланий, так или иначе заканчивавшихся напутствием: «Держись, старик. Это вызов судьбы, и ты его преодолеешь».
Также немало, но язвительных слов было сказано в адрес главреда их таблоида, за глаза называемого Горынычем. Все сходились на том, что уж если кому бы следовало возглавить редакцию их микротиражки, то, конечно, ему, Никите. Только он смог бы вывести газету из плачевного состояния и увеличить тираж до приемлемого уровня.
Никите в равной степени было наплевать на увольнение и на вызовы судьбы, поскольку сам он был невысокого мнения о своей работе в этой захудалой газетке, гордо именуемой «Вестник».
Вестник чего? Всякой дребедени, не раздумал он.
На кухне из оставшейся закуски он сделал бутерброды с сыром и ветчиной и сварил кофе. В холодильнике оказался порядочный кусок бекона, и Никита оставил его на вечер, чтобы обжарить с яичницей.
После завтрака он сел в кресло напротив окна.
В чистом небе сияло солнце, словно приглашая на прогулку.
А почему нет? Никита накинул куртку и вышел на улицу.
И вправду, утро было чудесное: ясное и тихое, с легкой прохладой ранней осени.
Он вышел на берег реки и облокотился на чугунные перила. Мутный поток какое-то время занимал его, но потом пришла очевидная мысль: все в жизни течет, все изменяется. Включая твердые решения начать новую жизнь.
Он достал мобильник.
— Серега, привет. Это я.
В ответ он услышал:
— А… Привет, привет, профессионал бойкого пера. Как ты после вчерашнего?
— Прекрасно. А ты?
— Лучше не спрашивай.
— Понял. Тема закрыта. Скажи мне другое: кого сбили у деревни Кочки? Ты не в курсе?
После паузы Сергей со вздохом сказал:
— А тебе-то что? Опять ищешь приключения на свою задницу?
Значит, в курсе, понял Никита.
— Так… Общее любопытство.
— Знаешь что? Засунь его куда подальше. И вообще переключись на другую тему, — посоветовал Сергей.
— Как например?
— Освещай, например, что-нибудь про любовь, а не местные разборки.
— Ага… Про любовь к родному краю и высоким надоям молока.
— Вот уже и тема есть. Могу дать адресок вполне симпатичной доярочки из ближней деревни. Возьмешь у нее интервью. Только Светке не говори, что по моей наводке.
— Лучше дай адресок, кого сбили.
— А зачем он тебе?
— Хочу выразить сочувствие семье погибшего.
— Извини, Хмель, не до тебя. Пока.
Никита услышал короткие гудки и усмехнулся. Репортера криминальной хроники, пусть даже отставного, соплей не перешибешь. Сергей это понял, когда снова услышал его голос.
— Я не успел тебе сказать главное.
— Да? И что же это?
— Видишь ли, в чем дело… Мне последний гонорар отягощает карман, а в нашу точку завезли чешское пиво и свежего леща.
— А я тут при чем? — спросил Сергей и подумал: паразит бьет ниже пояса.
— В общем, так: встречаемся в обед на точке.
Теперь отбой дал Никита.
До обеда оставалась уйма времени, и он набрал телефон Светланы. Ждать пришлось долго. Ясное дело: Светка обижена. О его увольнении она узнала из вторых рук и не пришла к нему.
А в самом деле, почему он ей не позвонил?
Идиотское самолюбие. Тем более идиотское, что Светлана все равно бы рано или поздно об этом узнала. Утечка информации скорее всего прошла через Татьяну, секретаршу Горыныча и, главное, по совместительству близкую подругу Светланы.
Тем более он идиот.
Была ли в том виновата неплотно закрытая дверь в кабинет Горыныча вкупе с непомерным любопытством секретарши или чрезмерно громкий крик глубоко возмущенного Горыныча, теперь уже не важно. Факт остается фактом: Светка была в курсе его дел.
Длинные гудки барабанили ему уши. Светик не отзывалась. Домашний телефон у нее с определителем, и сейчас она размышляет брать трубку или не брать. Как будто не знает, с кем имеет дело.
Наконец она сломалась и трубку взяла.
— Ну, что тебе надо?
«Вот так приветствует любимая девушка», — подумал Никита.
— Как что? Тебя увидеть.
— Зачем?
— Без всяких зачем. Просто увидеть тебя. Напротив себя.
— Ты весь в этом.
— В чем?
— Ты в каждом ищешь свое отражение. Неужели я похожа на зеркало?
«Если да, то в прекрасной раме», — подумал Никита. Светлана была красивой девушкой. Высокая и стройная, с длинными русыми волосами и карими глазами. В ней был тот шарм, который не проходит с годами. И все это сочеталось с веселым нравом.
— Напрасно ты так. Я действительно хочу увидеть тебя, а не свое отражение.
Это было сказано вполне искренно. Но в ответ он услышал: «Не верю» — и не удивился. Строптивости Светке было не занимать.
— Почему?
— Ты ничего не делаешь случайно. И уж тем более, когда звонишь мне.
В чем-то она была права. Сейчас конкретно ему нужно было убить время до встречи с Сергеем, и лучше всего это было сделать в обществе любимой девушки.
И в более широком контексте она тоже была права — Света служила в местной управе и была для Никиты бесценным источником сведений.
— Неужели это так? — спросил он, придав голосу по возможности обиженный тон.
— А то ты не знаешь.
— Светик, радость моя, давай не будем препираться.
— Опять у тебя денег нет оплатить мобильник? — съязвила Светлана.
— Представь себе, есть. Просто я не хочу терять драгоценное время на пустые разговоры.
— И это говорит законченное трепло!
— Света, я обидеться могу.
— Можешь, но не обидишься.
— И знаешь почему? Не успею. Потому что я уже лечу к тебе.
Никита дал отбой.
Светлана встретила его в строгом деловом костюме, естественном для службы в управе: серая юбка, серый жакет и под ним бордовая блузка. Никаких излишеств. Скромные сережки и любимое колечко с бирюзой.
В прихожей она выразительно посмотрела на часы.
— У меня времени в обрез. Выкладывай, что тебе нужно, — сказала Светлана, когда они прошли в гостиную и сели в кресла у журнального столика.
И выметайся отсюда, закончил ее мысль Никита.
На столике лежало несколько журналов, и Никита рассеянно стал их перебирать.
— Ну так? — нетерпеливо спросила Светлана. — Ты не в избе-читальне.
Никита отбросил журналы.
— Кофейком не угостишь? — спросил он.
После секундного замешательства Светлана сказала:
— Сейчас сварю.
Она ушла на кухню. Оставшись один, Никита хотел включить телевизор, но не осмелился после такого неласкового приема и снова принялся листать журналы.
— Так что тебе нужно? — спросила Светлана, вернувшись с двумя чашками кофе.
Последнюю неделю она убеждала себя в том, что у Никиты к ней исключительно профессиональный интерес репортера уголовной хроники, и не более того.
Это была необходимая позиция для девушки, решившей положить конец отношениям пусть даже с любимым человеком. Уж слишком они затянулись.
Но в любой позиции всегда есть потенциальные трещины.
— Как живешь? — спросил Никита.
— Здрасьте… Давно не виделись. Лучше расскажи, как ты живешь. Головка не болит?
Никита понял: о вчерашнем сабантуйчике она тоже знает. Наверняка подруги настучали.
— А как я могу жить? — пожал он плечами. — Нормально.
— Тогда поставлю вопрос иначе. На что ты собираешься жить?
Никита буквально присосался к чашке с кофе. Стараясь выиграть время, он спросил:
— А чем, собственно говоря, вызван твой вопрос?
— Никита, не валяй дурака. Уже весь город знает, что тебя уволили.
— Неужели ты думаешь, что меня уволили вчистую? — с деланным возмущением воскликнул Никита.
— Именно так думают все.
— Кто все? Обыватели города Подколодинска?
— Не смей оскорблять наш город, коверкая его название! — потребовала служащая местной управы.
— Хорошо. Не буду. Но довожу до твоего сведения: я перешел на внештатную работу. Это к вопросу о том, на что я буду жить. И заметь: перешел по собственному желанию. Отчасти, — добавил он, чтобы придать видимости правдоподобия для своей фантазии. — Чем и был так возмущен Горыныч.
— Ты уж объясни, что значит по собственному желанию. Поскольку у меня прямо противоположная информация.
Конечно, Светлана не упустила шанс уколоть его лишний раз, и Никита продолжил свою версию его увольнения.
— Аж ногами топал от негодования. Его можно понять. Покупая нашу газету, что в ней первым делом ищет рядовой читатель? — Никита выдержал эффектную паузу и закончил: — Правильно. Мою колонку. — Он выразительно вздохнул. — Да… Тяжело придется Горынычу. Ты же понимаешь, как трудно в наше время найти ценного сотрудника для хилого издания, которое существует в условиях рыночной экономики без вспомоществования со стороны в виде госсубсидий.
— Трепло ты, — ровным голосом сказала Светлана. — Вот скажи мне, какого черта ты полез в дела Лагоева, будь он неладен. Какое тебе дело до его универсама? Он тебе жить мешает? — пристально глядя в глаза Никите, спросила любимая. — Там, кстати сказать, ежедневно отовариваются сотни людей.
Никита невольно отвел глаза в сторону.
— Светик, ты не представляешь себе, что там творится, — сказал он. — За витриной универсама.
— Нет, не представляю. И знаешь почему?
— Ну?
— Потому что есть соответствующие органы, и пусть они разбираются с этим.
— Но кто-то должен привлечь их внимание. Этих так называемых органов.
— Вот ты и привлек. Только не органов. А самого Лагоева. И сам знаешь, чем это кончилось для тебя, — резюмировала Светлана.
Никите нечем было возразить. Светлана отпила кофе.
— И все-таки я до сих пор не могу понять, зачем ты наехал на него.