— Там судьба свела меня с Юрием Петровичем, — хлюпнув носом, сказала Анна Тимофеевна. Пожилая женщина расчувствовалась, и слезы потекли у нее по щекам.
— И как долго вы состояли в браке с Юрием Петровичем?
Слезы высохли сами собой. Анна Тимофеевна поджала губы и неохотно сказала:
— Мы не были расписаны. Мы состояли в гражданском браке. В наши годы это уже не обязательно. Лишь бы человек был хороший, — сказала Анна Тимофеевна.
— Юрий Петрович был хороший человек?
Женщина не спешила с ответом.
— Анна Тимофеевна, поверьте, я ваш друг. Мной руководит чувство справедливого возмездия. (Господи, прости мою душу грешную.) Тем более что речь идет о моем бывшем земляке. Что он представлял собой как личность?
— О, это был незаурядный человек. С характером. Но справедливый. Я себя за ним чувствовала как за каменной стеной. И внешне он был крайне привлекательный мужчина. Рослый. Правда, с уже поредевшими волосами, но все равно очень даже привлекательный.
— А вы не знаете, давно он перебрался в Москву из наших мест?
— Не знаю. Он вообще мало распространялся на эту тему.
— А где он работал в Москве? На эту тему он тоже не распространялся?
— Он не работал. И не распространялся, — сразу на два вопроса ответила Анна Тимофеевна. — Но собирался устроиться. В ближайшее время.
— А на что жил? До встречи с вами?
— Не знаю, — сухо сказала вдова.
Боже мой! Как мало она знает о своем сожителе. Вот что значит одиночество и желание почувствовать рядом с собой надежное мужское плечо, на которое можно опереться в старости.
С последними словами Анны Тимофеевны и, главное, потону, каким они были сказаны, Никита почувствовал, что она снова отстраняется от него, и посчитал за лучшее свернуть визит. Напоследок он спросил:
— Анна Тимофеевна, если он собирался устроиться на работу, то зачем поехал в наш город?
— Ему нужно было получить с кого-то должок.
— Понятно.
Из всего, что узнал Никита о Смагине, вывод напрашивался сам собой: он пришел на вечер для тех, кому за пятьдесят, единственно чтоб познакомиться с подходящей женщиной и обрести над головой крышу в столице.
По возвращении из Москвы Никиту ожидал сюрприз.
— Борис Иванович согласился, что городские коммуникации с множеством труб и авариями, особенно в отопительный сезон, дело стремное. Поэтому мы решили… — сказала Светлана и сделала паузу, от которой у Никиты пробежал холодок по спине. — Мы решили, — продолжила любимая, — что он возьмет тебя на должность инспектора по надзору за работой ДЭЗов. В дальнейшем, когда ты полностью войдешь в курс дела, он создаст под тебя отдел. А пока потрудишься под началом Егора Акимовича Чехонкина. Он сам долгое время проработал в ДЭЗе и знает его работу досконально.
«Час от часу не легче. Неужели мне на роду написано увязнуть в сфере ЖКХ? И кто толкает меня на это? Любимейшая из девушек!»
Светлана, поначалу не спускавшая с него лучезарных очей в ожидании благодарности, увяла, увидев его каменное лицо, и с сомнением в голосе сказала:
— Ты, кажется, не рад?
— Ну почему же? Более чем рад. Просто от восторга слов не нахожу. Еще бы! Буду инспектировать работу сантехников, электриков и дворников с их вороватым начальством. Дело государственной важности. Это вдохновляет.
Светлана закусила губу. Никите стало стыдно.
— Я вижу, тебе это неинтересно. Как и я.
Она ушла в глубь комнаты, где сгущались сумерки.
Пауза была недолгой. Никита бросился к столу, где в свете настольной лампы лежали ручка и лист бумаги с отпечатанным на машинке жутким заголовком: «Заявление о приеме на работу».
Светка продумала все.
Не прочитав ни строчки, он подмахнул его.
В этот вечер Светик снова оставила Никиту ночевать у себя дома. Он был счастлив всю ночь.
А на следующее утро для него начались трудовые будни.
Они вместе вышли из дома и, перед тем как пойти в разные стороны, Светик с надеждой в голосе сказала:
— Ни пуха ни пера.
— К черту, — искренне ответил Никита.
Работа оказалась вполне приемлемой для его непоседливой натуры. Он появлялся утром в офисе и отправлялся куролесить по городу, попутно заходя в ДЭЗы с целью ознакомления с их работой.
Уже на второй день Никита понял, что работа в принципе не мешает его поискам убийцы Смагина. Если, конечно, он был.
Никита возобновил их с того, что затащил Серегу на точку. В разгар рабочего дня они сидели за стаканами пепси, и продавщица не сводила с них ошеломленного взгляда.
— Кстати, небезызвестный тебе Юрий Петрович Смагин, чье бездыханное тело обнаружили у деревни Кочки, из наших мест, — сказал Никита.
— Ну и что?
— А то, что он вернулся в наш город, чтобы получить с кого-то должок.
— Это ничего не меняет.
— И дело, значит, вместе с телом спокойно можно закопать, — сказал Никита.
— Вроде того.
— И виновника наезда искать не будут?
— Ты смеешься?
— Серега, я печенкой чувствую, что здесь все не так просто, как кажется.
— Никита, в тебе говорит изголодавшейся по писанию репортер. Тебе нужен материал для колонки.
— А вам не нужен висяк.
Сергей промолчал.
— Серега… — Не в службу, а в дружбу пробей его по своим каналам. Где работал, где жил, чем занимался?
— И это все? — спросил Сергей.
— А тебе мало?
— Достаточно. Достаточно для того, чтобы все дела пустить побоку и заниматься только твоим никому не нужным Смагиным.
— Ну извини. Не знал, что старлей в нашем богоугодном городке по горло завален работой.
— Не могу с тобой не согласиться — наш город из тихих. Но по части неугомонности у тебя есть прямой конкурент.
— Кто же это?
— Начальник нашего Управления. Он не меньший талант, чем ты, по способности заваливать подчиненных всякой дребеденью. Но для этого у него есть полномочия.
— А у меня их нет, — вяло согласился Никита и с надеждой посмотрел на Сергея.
— Ладно, адрес обещаю, а на большее не рассчитывай, — сказал Сергей и посмотрел в глаза Никите. — Послушай, Хмель, тебе в самом деле нравится разыгрывать из себя частного детектива?
— Если ты мне в самом деле друг, то спровоцируй преступление, чтоб было о чем написать несчастному внештатному репортеру.
— Не дождешься, — на ходу сказал Сергей.
Светлана была в состоянии крайнего раздражения. Ее протеже на работе аттестовали не с самой лучшей стороны. Проще говоря, назвали бездельником.
— Ты как бабочка, — недовольным тоном сказала она Никите, — залетишь утром в ДЭЗ на пять минут и потом тебя только и видели.
«А что там делать среди баб, вечно занятых чаепитием?» Но разве скажешь это Светику?
— Вот ответь мне, что ты сделал за эти три дня на работе?
— Видишь ли, Светик, я не стою у станка и не выдаю продукцию на-гора.
— И все же?
— Обхожу ДЭЗы. Вникаю в работу, — пробормотал Никита.
— Вник?
Черта с два вникнешь в работу этой крепости, где все связаны круговой порукой и дружно стоят в каре, ощетинившись штыками. Это неприступный Измаил, а он не Суворов.
— Никита, Никита, — вздохнула Света, глядя на его поникшую голову. — Вроде взрослый мужик и к тому же не совсем глупый, а главного понять до сих пор не можешь.
— Чего же такого главного я не могу понять, как не совсем глупый мужик?
— Простой вещи. Главное в работе — отчетность. А разве ты не мастер писанины?
— Ты предлагаешь мне изложить в художественной прозе повседневную жизнь вантуза и разводного ключа?
Светик посмотрела на него долгим и ясным взглядом. Ничего хорошего он не сулил.
— Работа тебе неинтересна. Это очевидно. Чем же ты живешь?
— Видишь ли, Светик, я втянулся в одно расследование и не могу бросить его на пол пути.
— Сиквел из жизни Лагоева?
— К черту Лагоева! Он ворюга. Но ловкий ворюга. Замазал глотки моим информаторам изуверским способом. Он не уволил их. Нет! Он просто пригрозил им увольнением. А где бы в наше время они нашли работу, не имея ни специальности, ни квалификации, ни образования, и к тому же с подмоченной репутацией продавщиц и кассирш, продавшихся закону? Таких торговля отторгает. Мало того. Он еще прибавил им в зарплате. Теперь они за него горой стоят. Стоит ли удивляться, что при таком уровне нравственности у нас в городе процветает коррупция?
Света поморщилась.
— Во-первых, не процветает, а только имеют место ее отдельные проявления.
— Ну да, конечно, — вяло согласился Никита.
— Во-вторых, теперь ты сам видишь, чем все могло кончиться для девушек, доверившихся тебе. Безработицей. И в-третьих, наконец, если это не Лагоев, то кто же?
— Есть такой Юрий Петрович Смагин. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?
— Нет. Но это неважно. Так в чем он провинился перед тобой?
— В том, что его убили.
— О господи, — передернув плечами, сказала Света. — И ты, конечно, хочешь найти убийцу?
Никита соврал наполовину. Он сказал:
— Нет. Я просто хочу помочь полиции разобраться в этом вопросе.
— Ну да, конечно. А то она без тебя не справится.
— Ну, точнее говоря, слегка подтолкнуть ее к более активным действиям.
— Сначала продавщиц подставил, теперь взялся за единственного друга, Сергея.
— Не он ведет следствие.
— А кто?
— Петро. Петро Гребенка.
— Значит, его можно?
— Да нет… Он неплохой, я бы даже сказал, славный парень, но не вполне на своем месте, — сказал Никита и подумал: «А ты на своем месте?»
— И ты решил ему помочь.
— Некоторым образом.
— После чего его сократят за несоответствие.
— Перестань! — возмутился Никита.
— И каким же образом ты решил ему помочь и вообще подтолкнуть полицию к более активным действиям?
— Я подготовил для нее ряд наводящих вопросов. Кстати, Сергей обещал мне дать на них ответы.
— Так в чем дело? Позвони ему. Сергей всегда в курсе всех дел в Управлении. Он с ходу даст ответ на все вопросы. Не тяни время, Ники, — так ласково называла она любимого, когда хотела его приласкать. — Ты ведь профессиональный репортер и знаешь, как оно дорого. Горячие новости стынут быстрее горячих пирожков с капустой. А тебе ведь нужно чем-то заполнить колонку уголовной хроники, так восторженно читаемую жителями нашего города. Не томи их души долгим ожиданием.